О чем молчит ласточка
Он улыбался во весь рот, карие глаза сияли, а в голове Володи воцарился полный кавардак. Все будто взорвалось: Юра поцеловал его прямо на людях — это такой странный и вовсе не дружеский жест. И действительно: вот он, Юра — живой, осязаемый, настоящий, — прямо перед ним.
Володя так и замер, глядя на него. Его удивило, насколько Юра высокий — он почему-то запомнился ему ниже ростом. Вообще вживую внешностью и мимикой Юра отличался от самого себя в скайпе. Еще бы — из-за качества связи его лицо в мониторе никогда не было четким. Иначе звучал и голос, не искаженный помехами, — высоко и звонко.
— Ты хоть скажи что-нибудь. — Он чуть встряхнул Володю, все еще держа его за плечи.
Тот улыбнулся, покачал головой.
— Прости, утомился немного. Я… безумно рад тебя видеть!
— Насмотришься еще! — смеясь, пообещал Юра. — Пойдем?
Володя кивнул и, подхватив чемодан, зашагал следом за ним. Юра лавировал между людьми и постоянно оглядывался, чтобы не потеряться. Володя рассматривал его фигуру — бегал взглядом по облаченной в полупальто спине от затылка с очаровательно торчащим хохолком до обтянутых светлыми брюками ног. В аэропорту царила суета, толпы людей переговаривались на разных языках, из динамиков непрерывно звучали объявления, всюду мелькали указатели и табло. В любой другой ситуации этот хаос наверняка взбесил бы Володю, но сейчас он не замечал происходящего вокруг. Иначе и быть не могло, когда рядом, всего в паре метров от него, шел Юра.
На улице уже стемнело, свежий морозный воздух ударил в лицо. Несмотря на то что вокруг, испуская облака выхлопных газов, тарахтели автомобили, после душного аэропорта Володя не мог надышаться.
— Как-то слишком легко ты оделся для зимы, — заметил он, заходя на парковку и пропуская Юру вперед.
— Не, я закаленный, — отмахнулся тот. — Тем более мы же на машине.
— Ну смотри… — протянул Володя.
Пока искали среди десятков автомобилей Юрин, Володя всеми силами заставлял себя не опускать взгляд на его брюки. Но глаза невольно так и тянулись к ягодицам, пытались рассмотреть, что скрыто под тонкой тканью.
Когда машина нашлась, Юра помог уложить в багажник чемодан и стремительно забрался в салон.
Заметив, как он поежился, Володя прищурился.
— По-моему, ты врешь, — сказал он и в ответ на растерянный взгляд протянул руку и сжал Юрины пальцы. — Так и есть — замерз!
Юра вздрогнул и отдернул руку. Выкрутил на максимум печку.
— Ой, да ладно тебе, — ответил он, а когда пошел теплый воздух, шутливо сощурился. — Теперь доволен?
Володя хмыкнул:
— Вполне.
— Куда поедем, сразу домой? — бодро спросил Юра. — Не думаю, что после перелета ты захочешь гулять по городу. Или захочешь?
— Нет, — твердо ответил Володя, — нагуляться еще успею. А сейчас я хочу скорее увидеть, где ты живешь.
Заводя мотор, Юра хохотнул:
— Договорились. Но завтра, уж не сомневайся, я тебе устрою полномасштабную экскурсию.
— Давай только не слишком насыщенную, я же не на один день приехал.
— Так уж и быть.
На некоторое время они замолчали — выезжая с парковки, Юра осторожно лавировал среди машин и следил за дорогой, Володя не отвлекал.
Ехать им предстояло далеко, но за разговором время пролетело быстро. В машине Володя смог разглядеть Юру получше. Ему не показалось — Юра действительно выглядел и вел себя иначе. Его мимика была чуть жеманной, движения — неспешными и грациозными. Кроме рук — беспокойные пальцы неутомимо отбивали что-то на руле.
Володя знал, что Юра живет не в Берлине, и потому не удивился, когда они свернули, оставив столицу позади.
Про свой городок Юра рассказал еще в ICQ, и тогда Володя невольно представил себе идиллическую картину зимней немецкой деревушки с игрушечными домиками.
Но, очутившись здесь, понял, что ошибся: во-первых, снега нигде не было, а во-вторых, город оказался вполне современным. Никаких традиционных немецких домов с наружными балками — вдоль дороги стояли строгие кирпичные здания, супермаркеты с электрическими вывесками, остановки общественного транспорта, голые деревья и кусты. Поначалу разочарованный, Володя присмотрелся к аккуратным узеньким улочкам и понял, что этот городок все же невероятно хорош. Опрятные прохожие прогуливались по чистым, несмотря на слякоть, тротуарам, по изящному мосту, перекинутому через идеально круглое озеро. Фонари на кованых столбах бросали мягкий свет на мостовую, на набережной в готической церквушке шла служба. Все в этом городке казалось новым: от кирпичных домов до стеклянных остановок, но не безликим и не холодным. Он производил впечатление до того уютного места, что казалось, будто Володя здесь не впервые, будто возвращается, и на душе потеплело.
— Кажется, я понимаю, почему ты живешь именно здесь, — негромко произнес он, перебив Юрин рассказ о стоимости жилья в Берлине. — Хороший город для творчества, вдохновляющий, правда?
Юра пожал плечами.
— Честно признаться, выбирал его не я, а родители, еще в девяностых. Кстати, — он широко улыбнулся, — будешь жить в моей старой комнате.
— Здорово. — Володя улыбнулся в ответ, но тут же стал серьезным: — Так ты живешь в родительском доме? А отец где?
От Юриной улыбки не осталось и следа, его тон мигом стал холодным. Володе даже показалось, что Юра процедил сквозь зубы:
— У отца уже давно своя жизнь, своя семья. В другом городе.
— И вы совсем с ним не общаетесь?
— Созваниваемся иногда, — отмахнулся Юра. — Так, мы почти на месте.
Его дом мало отличался от остальных: двухэтажный, светлый, окруженный двором в пару соток и невысоким забором. Правда, Володе показалось, что все это было меньше, чем у соседей.
«Впрочем, — про себя рассудил он, — Юре незачем больше, раз живет один».
Дом встретил Володю запахом Юриного парфюма и старой мебели. Миниатюрная прихожая вмещала лишь вешалку на несколько курток, столик с газетницей и вазой для ключей. Отсюда вела лестница на второй этаж — туда Юра сразу и повел Володю.
— Здесь туалет с ванной, там кладовка, вот моя спальня, — поднявшись наверх, показывал Юра. Он остановился перед дверью с плакатом Фредди Меркьюри, улыбнулся и распахнул ее. — А здесь будешь жить ты. Чувствуй себя как дома. Кстати, ничего, что кровать узкая?
— Все в порядке, — рассеянно бросил Володя, оглядываясь вокруг.
— Можешь занимать все полки, — затараторил Юра, открывая дверцу старенького платяного шкафа. — Я забыл спросить, взял ли ты с собой полотенце, но если не взял, то вот…
Володя улыбнулся — Юра суетился точно так же, как сам Володя после их встречи в сентябре.
— Не беспокойся, я разберусь. Ты же сказал «как дома», верно?
Юра кивнул и ответил сконфуженно:
— Тогда разбирай вещи, приходи в себя, а я пока приготовлю ужин.
Удивительно было оказаться в комнате, в которой Юра жил в юности — после переезда из Украины. Тогда его с Володей уже разделяли километры и страны, тогда они уже потеряли дороги друг к другу. Юра будто специально ради этого дня оставил комнату почти нетронутой — чтобы сердце Володи защемило, чтобы пробудилось его воображение и он представил, как Юра писал ему в Россию за этим самым столом. Ведь писал же? Чтобы думал, как Юра ворочался на этой самой кровати, пытаясь избавиться от мыслей о нем. Ведь ворочался, ведь не спал? Ведь не мог же он забыть его сразу, как только уехал! Удивительно, но Володя ничего не знал о том времени.
Разбирая чемодан, он искал взглядом, куда положить ежедневник, поставить зарядку для телефона, повесить пиджак. Но не находил удобных для вещей мест — отвлекался то на полки, заставленные книгами на русском и немецком, то на старый магнитофон и кассеты для него, то на аккуратные стопки журналов и тетрадей. И конечно же, на самый главный предмет в этой комнате — пианино. Черное, на вид старое и очень пыльное. Володя отметил, что Юра вытер пыль везде, даже в шкафу на полках и в ящиках, а про пианино, видимо, забыл. И, кстати, кроме пианино, в этой комнате не было ни одной вещи, которая намекала бы, что Юра пишет музыку именно здесь. Очевидно, его кабинет располагался в другом месте.