Роковая одержимость

  Обычно я тоже спал в это время, но по пятницам я слишком сильно скучал по ней. Дольше всего я не видел ее во время рабочего дня или когда неожиданно возникала злополучная командировка. 
  Как и предполагалось, в двухкомнатной квартире было темно. Сквозь щели оконных жалюзи просачивался лунный свет. Я осторожно прикрыл дверь, давая глазам привыкнуть к тусклому освещению. 
  Эта квартира отражала вкус Поппи. Она была милой, с видом на Центральный парк, но без излишеств. Мягкие диваны, кресла и обеденный стол украшали пространство в минималистичном стиле. 
  Как только мои глаза привыкли, я на ощупь добрался до ее спальни. Дверь осталась открытой, и слабый звук дыхания Поппи заполнял пространство. Лунный свет отбрасывал отблески на тело, позволяя мне разглядеть ее на кровати с балдахином. Темные длинные ресницы обрамляли гладкие щеки, а волосы, аккуратно заплетенные в косу, теперь были беспорядочно растрепаны. В течение дня Поппи боролась со всеми инстинктами, стремящимися обнажить её уязвимые места, но в этой комнате Поппи была мягкой и ранимой. 
  Все, чего я хотел, - это забраться в старомодную кровать к моей нежной, уязвимой девочке и обнимать ее, пока она спит. В течение нескольких мучительных лет мои мысли вращались вокруг того, чтобы обвить руками ее талию, коснуться ее гладкой кожи, провести пальцами по ее изгибам, и наконец полакомиться ее телом.  
  Но как бы глубоко она ни спала, я не мог рисковать, поддаваясь своему искушению. Это крошечное взаимодействие помогало мне пережить худшие дни. Если бы Поппи нашла меня здесь, все было бы утеряно и я вернулся бы к своим жалким ночам, не имея ничего, что можно было бы ждать с нетерпением. 
  Вместо того, чтобы прикоснуться к Поппи, я наблюдал за ней, опустив руки по бокам. Я не мог отвести взгляд, хотя это было неправильно. Врываться в ее дом было неправильно. Находиться в ее комнате, пока она была без сознания, было неправильно. Все в этом было неправильно, так почему же я не чувствовал этого? Я подсел на нее, как наркоман. Казалось, ничто не имело значения, кроме того, что я был с ней и получал свою дозу. 
  Удушающее чувство собственности охватило меня. Поппи была моей, но я не мог прикоснуться к ней или забраться к ней в постель. Это было нелепо во всех смыслах этого слова. Всю ночь люди спрашивали меня, что я хочу на свой день рождения, который, по мнению многих, являлся важной вехой. Всё, чего я хотел, - это обнять Поппи, и это было единственное, чего я не мог иметь. В моем распоряжении был весь мир, но без Поппи у меня не было ничего. 
  Потребность в ней поразила меня сильнее, чем когда-либо прежде. Если я не мог держать ее, я сделаю следующую лучшую вещь и окутаю себя ее ароматом. Решив сделать себе подарок на день рождения, я растянулся на неудобной кровати рядом с ней. 
  Аромат Поппи - сегодня она пахла ванилью - проник в мои ноздри. Мой член подскочил, больно упираясь в штаны. Ощущения нахлынули внезапно и сильно, сжимая мои внутренности и отказываясь уходить. Я никогда не испытывал такого сильного желания к ней или к кому-то другому. Это был самый близкий контакт с ней, которую я себе позволял, и я был готов взорваться от этой связи. Вожделение было бесконечным и нескончаемым, и я не мог функционировать, пока не действовал в соответствии с этим импульсом. 
  Осторожно сохраняя расстояние в четыре сантиметра между нами, я расстегнул пуговицу на джинсах и медленно потянул молнию вниз, вздохнув с облегчением, когда давление ослабло. Я никогда не заходил так далеко, но если я не мог обнять ее сегодня вечером, то хотя бы воплотил бы эту фантазию в жизнь. 
  Я повернулся к ней лицом, схватил свой член и стал гладить себя, представляя, что это руки Поппи обхватывают основание моего члена или, что еще лучше, ее губы обернуты вокруг него. Несмотря на все мои усилия, стон удовольствия вырвался наружу. Матрас сдвинулся, и я напрягся. Я ждал, затаив дыхание, уверенный, что меня поймали. Однако Поппи лишь повернулась на бок. 
 
  Моя рука снова медленно задвигалась по члену, который капал спермой, пока я представлял Поппи, стоящую на коленях. Бляяядь. Мое дыхание стало тяжелым, и я ускорился. Я сжал кулак другой рукой и прикусил его, когда кончил, сперма выстрелила и залила меня. 
  Я держал руку у рта, пока беспорядочное биение в груди не утихло, но через несколько секунд я снова был тверд. Я ушел с вечеринки, где меня ждали сотни людей, пресса, камеры, что угодно. И все же именно так я решил провести свою ночь. Рядом с бессознательной семнадцатилетней девушкой, кончая на ее кровати под развратные фантазии о ней. Это был новый уровень. 
  Я никогда не забирался к ней в постель и не дрочил, пока она спала. Я всегда сохранял толику морали. Моя жажда любого контакта с ней серьезно выходила из-под контроля. После пересечения этой последней границы мою душу уже было не реанимировать, так чего же я ждал, черт возьми? 
  Пришло время сделать Поппи своей. 
Глава 24
Поппи
— Почему ты попросил Мигеля подождать? Может пройти не один час, прежде чем мы уйдем.
— Машина может понадобиться раньше, – неопределенно ответил Дэймон. Он подвел меня к лифту и нажал кнопку сорок восьмого этажа.
— Она в режиме ожидания на всякий случай? – Это было не совсем утверждение, но и не вопрос.
 Единственным ответом Дэймона была легкая улыбка, которая не достигла его глаз. Поездка в лифте прошла в молчании, хотя его взгляд был прикован ко мне, и я позволила себе задуматься, можно ли спасти эту ночь.
 После того, как Мигель заехал за нами, Дэймон все с тем же холодным выражением лица назвал адрес Xtasy, расположенного внутри отеля Paradise. Враждебность между нами сохранялась до тех пор, пока Мигель не высадил нас. Дэймон сунул ему немного наличных и велел ждать у отеля.
 В этом не было никакого смысла. Лимузинам не разрешалось находиться в зоне ожидания в такой оживленный вечер. Однако Дэймон был не в настроении объяснять свое поведение. Он лишь пожал плечами и надел свой черный пиджак, чтобы соответствовать строгому дресс-коду клуба.
 Я передала свою тонкую визитницу с кредитками и фальшивым удостоверением личности Дэймону, чтобы он спрятал ее в кармане пиджака. Стоя рядом с ним, я чувствовала себя ничтожеством. Смехотворно дорогое платье, которое купила для меня Роза, было достаточно универсальным для клуба, но конверсы, с которыми я его сочетала, не подходили. Я сбросила куртку, из-за чего у Дэймона дернулся глаз, и достала из сумки пару черных сапог на высоком каблуке, при виде которых у него расширились зрачки. Его глаза оставались прикованы к моим ногам, пока он вел меня в клуб, как будто он представлял меня только в этих сапогах. Каблуки не были моим обычным выбором, но мама купила их мне в прошлом году. Как правило, вещи, которые покупали мне мама или Роза, подходили для подобных заведений.
 На праздники Лас-Вегас был битком набит людьми. Дэймон обошел длинную очередь разодетых посетителей. Они застонали, когда Дэймон прошел мимо них, как будто это место принадлежало ему, и наклонился, чтобы что-то прошептать хостесс.
 Сначала она хихикнула от идеи разделить с ним секрет, но поумнела под каменным взглядом Дэймона. Дэймон Максвелл был немногословным мужчиной, но ему не нужно было говорить, чтобы воздух вокруг него излучал авторитет. В тех редких случаях, когда он заговаривал, его глубокий тембр вибрировал от доминирования.
 Хостес, которая представилась Франческой, превратилась в самую профессиональную женщину в Лас-Вегасе и провела нас через другой вход, отличный от входа для обычных посетителей и VIP-персон. Она усадила нас за столик наверху, на балконе мезонина с видом на главный этаж. На столе уже стояла охлажденная бутылка того же шампанского, что и раньше, а также вода, смесители для коктейлей и бутылка водки. Все было запечатано.