Пусть этот дождь идёт вечно (СИ)

Он сломал дельте мизинец на левой руке.
― Идентификация.
В нос ударило волной феромонов омеги в состоянии активного поиска. Зашибись, отличная имитация, но роботу как-то фиолетово. Робот не знает, что такое омега, что такое активный поиск, не знает, зачем всё это нужно. “Любовь” и “секс” не входят в понятия, доступные машинам. Зато они умеют ломать детали ― хрустнул безымянный палец.
― Идентификация. ― Каю всегда нравилось слышать себя на Лингва при полном погружении в режим. Он говорил почти так же, как робот. Никаких эмоций, лишь сосредоточенность и готовность к принятию решений. Холодность, взвешенность, скорость и функциональность.
― Я не знаю, ― просипел дельта, глотая слёзы от боли.
― Идентификация. ― Ещё на одну единицу меньше среди функциональных деталей класса “палец”. Дельта издал звуковой сигнал, означавший осознание неисправности внешнего контура.
― Нам не говорили ничего. Я просто подчинённый, ничего не знаю.
Колебания голоса, пульс, дрожь ― он не лгал. Поэтому Кай мягко тронул его голову ладонями, слегка сжал и резко повернул. Дельта перестал функционировать и не подлежал восстановлению.
Кай поднялся, нашёл шлем и надел.
― Сифо, капт, ― немедленно напомнил о себе аэробайк.
― Броул, сифэм. ― Кай перекинул ногу через сиденье, крепко ухватился за руль и скомандовал: ― Фас.
Аэробайк стремительно вынесся из-под арки и рванул по узким ходам в сторону оживлённой улицы, ведущей к мосту. Вертолёт последовал за Каем.
Доступа к полицейскому каналу связи у него больше не было, но он ощущал передачу данных. Значит, на улице его будут ждать. Скорее всего, недавно сброшенная с хвоста патрулька.
Так и вышло.
Кай вылетел на широкую дорогу перед самым бампером машины, сделал петлю и помчался в противоположную сторону. Патрульку занесло, но не перевернуло. Через минуту она вновь маячила в зеркале заднего вида. Ещё через минуту застрекотал пулемёт. Опасно близко.
Кай взял правее и въехал на тротуар, чтобы прикрыться от пуль стеклянным декоративным комплексом. Дальше ехал под мелодичный звон бьющегося стекла. На выезде пригнулся к рулю и чуть прищурился, внезапно уловив приближение чего-то большого, холодного, тяжелого и убийственного. Знакомо задрожал от предвкушения ― где-то рядом мощно и ровно работал портативный реактор. Это одновременно успокаивало и жгло желанием показать свою силу. Прочное ферроволокно вокруг реактора, точные импульсы энергии, мир в чёрно-белых тонах…
Сейчас Кай не мог злиться из-за нарушения приказа ― слишком прочно увяз в режиме Лингва и воспринимал происходящее как машина.
― Сифо, капт. И.
― Алофт ― И. Бэш.
― Сифэм. Бэш.
Кай понятия не имел, что подумали люди в патрульке, когда на месте полицейского вертолёта распустился огненный цветок. И не представлял, что они могли подумать, когда из цветка ― прямо сквозь ревущее пламя ― вырвался с низким рычанием, едва уловимым человеческим ухом, ферроволоконный корпус, напоминавший очертаниями большой военный вертолёт. С винтом. Винтом, который не вращался. И с двумя десятками боеголовок по бортам. Семь пулемётов не входили в стандарт-комплектацию, как и два щупа на носу.
Экспериментальная модель, возраст ― два года. Год на ней летал в Академии Кай, второй год она летала сама под контролем диспетчеров, потому что ни один пилот не мог управлять этой моделью.
“Борт двадцать восемь” летал только с Каем, команды от всех прочих пилотов он игнорировал. Иногда игнорировал даже команды диспетчеров. Все давно привыкли ― в армии и в Академии. Остальным об этом знать не полагалось.
Двадцать восьмой пошёл вниз, почти лёг на дорогу, пристроившись за патрулькой, и отпустил на волю боеголовку с левого борта. После он сразу же взмыл вверх по прямой.
― Диэн. Капт, ― доложил двадцать восьмой за секунду до взрыва. Аэробайк Кая немного занесло от ударной волны, зато патрулька полыхнула ярко, с фейерверком в виде обломков. Часть и до Кая долетела.
Главное, двадцать восьмой доложил о выполнении приказа после того, как по собственной инициативе устранил две вражеские единицы, но Кай приказал ему убрать только одну ― в воздухе. Вроде бы патрулька от земли не отрывалась, чтобы можно было счесть и её воздушным объектом.
 
― Сид.
― Гарб, капт.
Кай мог лишь молча восхититься. Ферроволоконный засранец отмазался какими-то помехами на канале связи. Дескать, принял команду с искажениями.
― Бит.
― Пеленг.
― Онн. ― В данном случае это могло переводиться как “Ты вовремя, спасибо”.
Робот уловил полное вхождение в режим Лингва, когда Кай сцепился с дельтой. Другое дело, что любопытством прежде двадцать восьмой не отличался ― не положено ему. С точки зрения разработчиков проекта допускалась теория “родства” робота и его пилота. Но Кай всего год летал на этой штуке ― это смешно!
― Онн, капт. Бэддаун сифо.
― Сифэм.
― Роджер, капт.
Ферроволоконный засранец полетел обратно на базу. Небось, там весь персонал и патрули кипятком писали с перепугу, когда это светило самодеятельности смотало удочки в неизвестном направлении без приказа и без предупреждения.
Интересно, что потом скажут Каю? А ведь что-то скажут, потому что скрыть это уже нельзя. Робот нарисовался в центре города, разнёс в клочья полицейский вертолёт и патрульную машину и был таков. Его точно видели люди. Много людей. И хрен списать удастся на учения ― учения в центре столицы не принято проводить. А ещё тут пёс закона ошивался, уж у него-то точно вопросы возникнут ― к бабке не ходи.
Кай перевёл дух, окончательно выходя из режима Лингва, и позволил себе обрисовать сложившуюся ситуацию одним коротким, но нецензурным словом. Съездил по душу детектива-стажёра Пак Чанёля, называется. И детектива не нашёл, и в неприятности влип, и мозги поимели дельтой, и подставился под удар “Интернационала”, и обломками машины прошмонало…
В таком виде возвращаться в дом Ханя нельзя ― на сегодня писающих кипятком уже достаточно.
========== Глава 14 ==========
Исин сладко вытянулся на кровати, обняв подушку обеими руками. Приоткрыл глаза и убедился, что за окном сгустилась тьма. Домой он пришёл утром, добрался до кровати и рухнул на неё без сил. Даже не стал раздеваться. Так и уснул. Кажется, весь день благополучно пропустил, ничего не успел сделать. Приготовить себе поесть ― тоже. На работу придётся идти голодным.
Ладно, не в первый раз. Исин вообще ночевал дома и в нормальной кровати от силы пару раз в неделю. Чаще он оставался ночевать прямо в кабинете. Ну а если говорить начистоту, то после отъезда из Ванкувера он практически жил в больнице. Сначала в больнице в Бомбее, потом ― в Соуле.
В Бомбее ему показалось, что он недостаточно далеко от Ванкувера, вот и бросил всё, чтобы получить приглашение в Соуль.
Поначалу в Соуле он успокоился, перевёл дух, а потом вдруг вспомнил, что Земля круглая. Чонин как-то в шутку сказал ему, что если сбежать с поля боя и удрать слишком далеко, то внезапно можно оказаться глубоко в тылу врага. Ну, то есть, Чонин выразился более… более… менее литературно, но смысл был тот же. Хуже того, Чонин оказался прав, ведь Кевин Ву заявился в Соуль тогда, когда Исин совершенно этого не ожидал. Заявился и притащил с собой кучу никому не нужных воспоминаний. Исин не просил об этом, не хотел этого, но всё равно каждую минуту прокручивал в голове то, чего больше уже не существовало. Исин каждую минуту воскрешал боль и проживал всё заново, получая представление о бесконечных кругах ада.
Он неохотно сполз с кровати, потёр лицо ладонями и отправился в ванную. Споткнулся обо что-то, едва не упал, обвёл взглядом комнату, тоскливо поставил диагноз “бардак” и продолжил путь в ванную. Не то чтобы он был неряхой, просто так редко сюда попадал и не успевал ничего сделать. Сейчас вот времени едва оставалось на душ и на дорогу в больницу. А в ванной на него с укором смотрела корзина для одежды. Вещи, требовавшие стирки, уже вываливались на пол.