Пусть этот дождь идёт вечно (СИ)

― Выглядишь уставшим.
Верно, потому комментарии вновь излишни.
― Зачем он тебя резал накануне?
― Так было нужно.
― Кому? Тебе нужно? Или ему?
― Мне. Он не хотел. ― Кай не удержался от слабой улыбки. ― Вываливай уже сразу все свои вопросы. Игра в детектива тебе не к лицу.
― Что это было?
― Где и когда?
― Ночью. Ты вырубился в ванной, помнишь?
― Это от смущения.
― Гхм?.. ― Хань едва не захлебнулся и расплескал кофе. Возмущён и рассержен ― Кай с лёгкостью читал его эмоции, тем более, сейчас, когда они приобрели… форму. ― Что ж ты не вырубался на сцене в Театре?
― А я там одетый танцевал, вообще-то. И не в душе. И там никто не подглядывал тайком.
Хань сосредоточенно возил салфеткой по столешнице, вытирая капли. Нет, вины не чувствовал, но беспокоился.
― Ты злишься? ― спросил наконец, прояснив Каю причину своего беспокойства.
― Странно, но нет.
Зря сказал это, потому что Хань немедленно воспрял и приготовился вцепиться клещом. Быстро же он приходит в себя…
― Так что это было? Только давай без шуток! ― Хань взял чашку в руки и покосился на Кая, скользнул взглядом по лицу, шее и остановился на груди. На мокрой рубашке. Под взглядом Ханя кожа заныла и нагрелась. Конечно, виной этому был отнюдь не взгляд, а то, что Хань себе напредставлял, потому что Кай ощутил это в полной мере. Он действительно не читал мысли и не знал деталей, но чётко представлял себе сцену, нарисованную в воображении Ханя.
― Не думай об этом, ― машинально велел он.
― О чём “этом”? ― широко распахнув глаза, уточнил сбитый с толку Хань. Его взгляд вновь вернулся к мокрой рубашке, а воображение по второму кругу…
― Об ЭТОМ этом, ― с нажимом повторил Кай, подцепил пальцами влажную ткань и потянул, чтобы отлепить от тела и свести прозрачность к минимуму. ― Отвлекает.
― Ой… Ты…
― Не читаю мысли, успокойся. Просто чувствую, что ты там себе представляешь сейчас. Примерно.
Он думал, что Хань смутится, но жестоко ошибся.
― И как, тебе нравится? ― В глубине глаз Ханя засверкали искорки. Только этого не хватало. – Правда, чувствуешь? А если мы попробуем…
― Не попробуем. Или ты забыл, почему платишь мне? Попробовать ты можешь с кем-нибудь ещё. В Театре, например.
Хань нахмурился и отставил чашку.
― Ты долго будешь уходить от ответа на заданный вопрос?
― Со мной всё в порядке. Ничего не случилось.
― Но мой анализатор…
― Тоже в полном порядке. Разве прежде иногда не случались сбои? Это всего лишь тонкая техника. Доктор Чжан сделал мне общий анализ и не обнаружил ничего странного. Если сомневаешься, можем провести этот чёртов анализ хоть сейчас.
― Сомневаюсь, ― кивнул Хань. ― И ловлю тебя на слове. Дорогу в лабораторию помнишь?
Кай допил кофе, молча поставил чашку на стол и отправился в лабораторию. Хань поспешил за ним. Установка датчиков и сам анализ не заняли много времени. На мониторе красовалось всё то же самое, что и в больнице при эксперименте с настройкой на анализатор. Прибор показывал то, что разрешил ему показать Кай.
Хань предельно внимательно изучил данные и провёл повторный анализ, чуть ли не носом в монитор уткнулся. Кай хотел отцепить датчики, но Хань замахал руками и провёл анализ ещё раз.
Пока Хань пялился в монитор, Кай всё-таки отцепил датчики и прикинул, как бы поскорее улизнуть, но не успел.
― Иди сюда. Что ты с ним сделал?
― Э?
― Что ты сделал с анализатором?
― Ничего.
― Так я и поверил, как же. Смотри. Это первый анализ. ― Хань показал ему график. ― Теперь второй. И вот… Третий. Ну и?
― И? Одинаковые, что дальше?
― Ничего подобного! ― взвился Хань. ― Не одинаковые! Вот, делаю наложение. Смотри внимательно.
Хань наложил друг на друга три графика, и Кай полюбовался на небольшие расхождения. Несколько отрезков графика не совпадали.
― Погрешность? ― предположил он. И почему в Академии Контроля не такой подробный курс медицины, как хотелось бы? Надо бы в библиотеку наведаться и забить голову информацией в этой области.
― Погрешность? Ты издеваешься надо мной? Это же общий анализ и карта биовида. Учитываются основные показатели живого организма! Они не могут скакать вот так, как у тебя скачут.
 
― Где они скачут? Минимальное же отклонение. Сколько тут? Меньше одной целой…
― Меньше одной целой? ― окончательно разъярился Хань. ― Да за всю жизнь хорошо, если на одну десятую что-то изменится, а ты мне про целую единицу тут втирать будешь? “Погрешность”? Издеваешься, да? Или думал, что меня так легко будет провести? Один анализ ещё мог бы прокатить, но три подряд и с разными данными, это, прости, что вообще за бред?
― Но общая картина одна и та же, ― упрямо ткнул в сторону монитора пальцем Кай. ― Значит, всё в порядке.
― Ты когда успел докторскую степень получить, умник?
― При чём тут степень, я и так вижу, что с анализом всё в порядке.
― Рецепты ты себе тоже сам выписываешь? И диагнозы ставишь? Быстро признавайся, что это такое и откуда взялось.
Признаваться Каю не полагалось, потому что речь шла о секретном военном проекте. Кто бы мог подумать, что Хань расколет уловку, придуманную Каем и доктором Чжаном. А ведь идея казалась хорошей. Далось же Ханю это ничтожное расхождение в графиках…
― Я жду. Или предлагаешь мне провести весь набор анализов, чтобы выяснить, что ты такое? ― Хань был как никогда далёк от шуток.
Следовало что-то предпринять, но что? Играть на чужом поле с минимумом познаний Кай не мог. Точнее, ещё как мог, но вряд ли успешно. Даже доктор Чжан не предполагал, что Хань заподозрит неладное, счёл, что маскировки служебным сигналом хватит. Не хватило. Рассказывать Ханю о проекте “Воин” Кай не имел права ― собственной рукой ставил подписи на документах, лишающих его права разглашения. И двадцать восьмой будет в курсе этого разговора, как и любого иного, а у штаб-квартиры есть пароли и доступ к двадцать восьмому. Утаить разглашение невозможно.
― Отлично, проведём все анализы прямо сейчас, ― подытожил Хань, когда его терпение иссякло. Он поднялся со стула и шагнул к стеллажам с нужными ему материалами. Кай поймал его запястье и удержал. Не смотрел на него, только на собственные пальцы, сжимавшие запястье. И он понятия не имел, что делать дальше. Двадцать восьмой мимоходом выдал сведения о пульсе Ханя. Зачем-то. И Кай использовал эту информацию до того, как успел подумать, что же она означает.
Он притянул Ханя к себе за галстук, провёл пальцами по гибкой шее и прикоснулся к приоткрытым от изумления губам собственными, кончиком языка тронул влажную кожу и не стал сдерживаться, ощутив по отклику Ханя, что это сработало. Старо как мир, банально и довольно предсказуемо, но ― самое важное ― это работало. Злость и обида мгновенно растворились в желании и удовольствии. Ханю было хорошо, а пока ему было хорошо, весь мир мог подождать. Прямо сейчас Кая такой подход полностью устраивал, хоть и не радовал. Хань ему нравился, а Кай не любил манипулировать симпатичными ему людьми. Выбора, конечно, не оставалось, но это жалкое довольно-таки оправдание. И, скорее всего, не стоило задавать тот же вопрос, что Кай задавал в прошлый раз в сходной ситуации. Сейчас такой вопрос привёл бы Ханя в чувство, и скандал начался бы заново.
Всё немного упрощалось, поскольку Хань заваливал Кая ощущениями удовольствия и восторга. Опять то самое пограничное состояние. И опять же Хань не слетал с катушек, как полагалось бы омеге. Он вполне себе соображал. Если бы Кай позволил ему перевести дух, он немедленно вернулся бы к неудобным вопросам. Кай не стал совершать такую ошибку, просто прижал Ханя к себе и усадил на стол, продолжая в процессе изучать мягкие губы собственными. Хань упирался ему в грудь ладонями ― слабое сопротивление, а вскоре этими самыми ладонями принялся непроизвольно водить по влажной ткани ― уже и вовсе сопротивлением не назвать.
“Капт. Нон сэн-ак ок…”
“Бэддаун, ― чуть резче, чем ему бы хотелось, подумал Кай. ― Моо. Сифэм”.