Пусть этот дождь идёт вечно (СИ)

Ещё более странным казалось то, что все вокруг внезапно стали терять сосредоточенность. Хань переставал ощущать характерную для внимающей ему публики общность. Люди вокруг начинали поглядывать друг на друга с таким видом, словно вдруг забыли, как сюда попали и почему. И никто не заметил, что Хань умолк. Даже операторы больше не снимали то, что происходило на сцене и в зале. Под высоким сводом всё громче и громче звучали растерянные голоса.
Хань ошеломлённо отступил от края сцены и попытался вновь найти Кая. Не смог. Зато увидел, как по ступеням поднимается к нему тот самый странный гость. Никто не обращал на него внимания, как и на Ханя. Никто даже не смотрел в сторону сцены. И никто не поднял крик, когда рука гостя скользнула в карман и вытащила оттуда пистолет.
Кажется, Кай знал, о чём говорил, когда бунтовал против приказа Ханя.
“Не шевелись”, ― прошелестело в голове. И Хань послушно замер, глядя на странного человека с пистолетом в руке, как кролик на удава. Правда, тут же ему словно кто-то наподдал ногой под зад и заставил шатнуться вперёд. Немедленно голова взорвалась болью, которая тут же прошла, только поэтому Хань устоял на ногах.
― Кай…
Будто в ответ на этот слабый зов из тени выметнулся Кай. Его увидели одновременно и Хань, и убийца. И пистолет был мгновенно направлен на Ханя. А он даже не испугался, только озадаченно отметил, что из дула, кажется, вырвалась вспышка пламени. Примерещилось?
В один миг убийцу заслонило плечо, обтянутое синей тканью, в лицо Ханю брызнуло тёплым и густым, а после на него обрушилась тяжесть. Он не сразу сообразил, что это Кай придавил его к полу. Только различив едва слышное хриплое: “Дэмо. Сифэм”, опознал голос и приподнялся на локтях, чтобы выбраться из-под Кая. И увидел, как военный экспонат поднялся на метр над постаментом демонстрационного комплекса и сдвинулся к сцене. Причём винт не работал. Вообще. Неправильный винт вдруг резко дёрнулся, мощно вспоров воздух одной ― всего одной ― лопастью и попросту разрубив убийцу пополам. И военный экспонат вернулся на место столь же бесшумно и быстро, как снялся оттуда. Если бы Хань не видел этого собственными глазами, никогда бы не поверил, что такое возможно.
Он наклонил голову и напряжённо застыл, уставившись на собственные ладони, испачканные красным с тыльных сторон. Медленно поднял левую руку и тронул остывающие на щеке капли. На пальцах влажно заблестела кровь.
― Кай?
Хань с трудом выбрался из-под неподвижного тела, встал на колени и склонился над ним, слепо повёл ладонями по плечам и спине, словно в попытке зажать рану, которой не видел.
― Кай? ― Вцепился в плечи и тряхнул как следует, но так ничего и не добился. Только на миг показалось, будто его разума коснулось что-то тёплое, словно погладили лебяжьим пером. Всего жалкий миг, а потом это необъяснимое ощущение исчезло.
Рядом откуда-то вдруг взялся Исин, прижал пальцы к шее Кая.
― Куда пуля попала?
Хань не мог ответить, только непонимающе моргал и пытался понять, чего от него хотят. А потом молча показал Исину свои ладони, испачканные кровью Кая. Исин отмахнулся от него и принялся осторожно ощупывать шею, плечи и спину Кая. Видимо, нашёл искомое, отвернулся и крикнул что-то в сторону зала, где творилось какое-то безумие, хотя Ханю было наплевать и на безумие, и на гостей ― вообще на всё, что не касалось Кая. Он просто сжал ладонь Кая обеими своими и не отпускал. Не отпускал, когда принесли носилки, не отпускал, когда Кая переместили на эти самые носилки, не отпускал, когда пришлось идти следом, ехать куда-то, вновь идти. И не отпускал, когда кто-то велел отпустить. Не слушал, когда на него кричали. Не замечал, как кто-то пытался разжать его руки.
Хань просто смотрел на правую половину лица Кая, которую мог видеть, и чувствовал, как его пальцы прикасаются к всё ещё тёплой ладони. Кай лежал на столе, на его спину набросили простыню, и на белой ткани, ближе к правому плечу, проступало алое пятно, постепенно увеличивающееся в размере.
Кто-то жёстко настаивал, чтобы Ханя убрали “к чёртям собачьим”, ещё кто-то возражал, дескать, “чёрта с два мы его отцепим от Чонина”.
 
Потом ― уже в тишине ― к лицу Кая прижали маску.
― Паршивая рана.
― Могло быть хуже.
― Ты оптимист. Как и всегда.
― Делай больше ― болтай меньше. И как он только умудрился так подставиться?
Хань вздрогнул и крепче обхватил ладонь Кая, потому что именно после этого вопроса в полной мере осознал свою вину.
― Пуля попала, когда он прыгнул, вот и…
― Это как надо было прыгнуть, чтобы одной пулей сразу зацепило и шею, и спину? И чтоб потом оно всё застряло в мышцах? Смотри, лоскутья какие.
― Пуля деформировалась. Думаешь, со смещённым?
― Скорее всего. Достанем и узнаем.
― Ума не приложу, как это можно достать… Никогда такого не видел. И чтобы пуля деформировалась после скользящего удара о шею… Это вообще как?
― Смотри, вот тут пуля по касательной задела шею и сплющилась. Потом он чуть повернулся…
― Погоди! Вот именно что сплющилась! По-твоему, это нормально?
― Посмотри на монитор, спящая красавица. Что-нибудь видишь?
― Что это?
Хань машинально тоже уставился на монитор и бессмысленно отметил высокое содержание в кожных тканях ферроволоконных микрочастиц.
― Это ты так издеваешься? Сам же поставил ему пси-усилитель. Как по-твоему, что бы это могло быть?
― Но…
― Ты знаешь хоть что-нибудь, что было бы прочнее ферроволокна?
― Нет.
― Вот и я не знаю. Пуля, видимо, тоже, поэтому она благоразумно сплющилась. Теперь погляди на содержание этих же частиц в мышечных тканях, и ты получишь ответ на вопрос, почему шкуру ему покоцало, мышцы порвало немного, а пройти навылет не смогло ― застряло. Для смеха можем попробовать порезать этого умника скальпелем.
― Думаешь, не выйдет?
Рядом с Ханем тяжко вздохнули, позвенели инструментами, потом вздохнули опять.
― Сам видишь. Можно, но сложно. Давай уже поскорее выковыривать из него лишнее железо. Рана не так опасна, как выглядит, но кровь он теряет по-прежнему. Прости, но крови в нём столько же, сколько в любом другом человеке. И последствия от кровопотери будут такими же, как у всех.
― Д-да… А труп как же? Это ведь дельта? Нужно сделать вскрытие и провести анализы, а ещё…
― Труп подождёт, а Кай ждать не может. Закончим с ним, возьмёмся за труп. И мне было бы интересно услышать мнение господина Лу после вскрытия и анализов. У тебя ещё остались огнетушители?
― Зачем?
― Привести его в чувство.
― Попробуй нечто менее сильнодействующее. Например, затрещину. Должно хватить.
Хань с удовольствием придушил бы этого вечно погружённого в себя докторишку, если б у него не были заняты руки.
― Не уверен.
― Почему?
― Потому что. Посмотри сам. Внимательно. И пошевели, наконец, мозгами.
― Думаешь…
― Не думаю. Знаю. Ладно, держишь? Сейчас надо будет зажать…
― Шрам останется страшненький.
― На пластику нет времени.
― Именно. ― Хань опознал голос министра Чона. ― Сколько времени уйдёт на восстановление? Или нет, лучше так: сколько времени потребуется на то, чтобы ему прийти в себя и продолжить выполнять задание?
― Это всё, что вас интересует? ― Исин умел временами превращаться в лёд ничуть не хуже, чем Кевин или Кай.
― Нет, не всё. Но я обязан спросить об этом, ― неожиданно мягко ответил министр Чон.
― Сутки, может, чуть меньше, учитывая, что его организм отторгает химические компоненты, ― сообщил конкретные сведения, интересующие министра, Кевин вместо Исина. ― И готовность, разумеется, будет не стопроцентная, но достаточная. Постараемся сделать всё возможное.
― Но это невозможно, ― пробурчал Исин, чем-то звякнув. Наверное, достал пулю. ― Мышечные ткани сильно повреждены.
― Попробуем сделать столько, сколько успеем. ― Кевин запустил программу анализа.
― Кровопотеря? ― напомнил ему Исин.
― Я же сказал ― сколько успеем. Господин Лу, если вы оклемались, то нам весьма пригодятся ваши познания.