Пусть этот дождь идёт вечно (СИ)

Хань уже предвкушал “радость” министра Чона. С другой стороны, министр ― человек умный, должен понимать, что Каю у псов закона действительно будет лучше. Им-то не надо изобретать никаких особых правил, чтобы предоставить удобные условия Каю для работы.
― Вы Кая видели? ― спросил он у Кевина. Тот покачал головой, зато оживился Чанёль.
― Я ещё не видел, но увижу сегодня. Нужно что-то передать? А то я встречаюсь с ним через час.
― Где? ― забыв о шампанском, уточнил Бэкхён.
― Не скажу. Это же я с ним встречаюсь. Вам знать не обязательно, где и зачем.
Хань с трудом удержался от того, чтобы ухватить Чанёля за грудки и вытрясти подробности. Кажется, не он один приложил такие усилия ― Бэкхён тоже не выглядел воплощением добра и спокойствия. Зато Чанёль улыбался как человек, которого внезапно чем-то осчастливили. И смотрел так, что сразу становилось ясно ― никакими способами из него информацию не выбить.
Хань и Бэкхён синхронно поднесли бокалы к губам и обменялись одинаковыми взглядами. Кевин только вздохнул, но ничего не сказал, хотя наверняка всё понял верно. Исин продолжал считать пузырьки шампанского. Ну или просто пялился в бокал, поэтому благополучно ничего не заметил. Хань даже заподозрил, что Исин перед презентацией глушил своё знаменитое успокоительное, вот его теперь ничто и не волнует. Или же роль успокоительного отыгрывал Кевин, что тоже походило на правду.
После презентации Хань выскочил на улицу, тихо выругался, потому что не захватил зонт, но зонт ему не понадобился ― перед ним распахнули дверцу старого потрёпанного автомобиля, и оттуда ему криво улыбнулся Бэкхён. Хань мгновенно сообразил, что это означало, запрыгнул в салон и торопливо захлопнул дверцу.
― Не потеряем?
― Уж куда там. Он в жизни не догадается, что его шеф и один из самых богатых людей в мире станут за ним следить. Думает, мы выше этого.
― Как же низко мы падём в глазах бедняги, ― хмыкнул Хань.
― Падём. Если спалимся. Но мы же палиться не будем, верно? А что с Каем, кстати?
― Я бы тоже хотел это знать…
Хань искал его. Сразу же начал искать, как только оклемался после всего, что случилось в небе. Зашёл в комнату Кая и ничего там не нашёл. Ни следа. Словно Кая никогда в его жизни не существовало. Единственным напоминанием стал аэробайк, да и тот купил сам Хань. И Кай оставил его в гараже.
Хань не ломал голову над причиной ухода Кая ― догадывался. И не об этом он собирался спросить Кая при встрече.
Потом Хань ездил в полицию и тряс Бэкхёна, а Бэкхён тряс всех прочих на предмет адреса Кая. Но и там следов не осталось. Семья не знала, куда Кай уехал. Он просто оставил им все деньги, полученные от Ханя, и исчез. Расточился в воздухе.
Хань домогался внимания министра Чона, но и министр ничем не смог помочь. Он лично показал Ханю бокс с “двадцать восьмым”. Робот одиноко стоял в огромной стальной коробке и не подавал признаков жизни. Никто и ничто не могли поднять его в воздух. И самовольно он тоже никуда не отлучался, стало быть, Кай не управлял им с того самого дня. Никто не управлял. И военные тоже ничего не знали ― сами искали Кая и не могли найти.
Хань пытался потрясти Кевина, но это был тот случай, когда “и на кривой козе не подъедешь”. Карта “Интернационала” под нос и чёткая фраза: “У вас нет допуска к такой информации”. Сочувствующий взгляд Исина как добивание.
Какой бы информацией ни располагал Кевин, в данный момент он считал, что не имеет права делиться ею с Ханем. А может, он ничего и не знал, но не хотел в этом признаваться.
Единственное, что смущало Ханя, ― как именно Чанёль умудрился договориться с Каем о встрече? И почему сказал об этом? Только потому, что “Интернационал” заинтересовался? В конце концов, даже такая упрямая скотина, как Кай, не могла не понимать, что от “Интернационала” долго бегать не выйдет. Только поэтому? Возможно.
Хань безразличным взглядом скользил по мелькающим за окном вывескам, пешеходам, машинам и лениво размышлял о человеке, способном управлять любой машиной без рук ― буквально. Должно быть, машины бесконечно счастливы по-своему, когда Кай рядом с ними, ведь он может слышать их, говорить с ними, понимать и…
 
Ханя осенило.
Кай не особо любил людей, не отличался разговорчивостью, был замкнутым и отстранённым, но даже ему не нравилось одиночество. Если бы он решил спрятаться, то спрятался бы там, где есть машины. Хоть какие-нибудь. Надо потом просмотреть карту города и прикинуть наиболее вероятные места. Именно так, потому что для Кая идеальные собеседники ― машины.
Хань не льстил себе, ведь он прекрасно помнил, чем заканчивались их с Каем беседы. Либо постелью, либо дракой, либо побегом одной из сторон, либо ещё каким эксцессом, либо договором, скреплённым поцелуем. Двумя поцелуями. Как ни крути, паршивый из Ханя собеседник. С точки зрения Кая, разумеется.
― Это меня не касается, я знаю, но вы, что, поругались? ― напомнил о себе Бэкхён. На Ханя он не смотрел, только на дорогу.
― Нет, да и с чего? Да и не было ничего толком…
― Ну как же… Когда вы были рядом, чуть ли не искрили. Никогда бы не поверил, что можно заниматься сексом одними только взглядами, если б вас двоих не видел.
Хань едва не задохнулся. Воздух из лёгких куда-то подевался, а сделать вдох у него не выходило ― он напрочь забыл, как надо дышать.
― Не смотрите на меня так возмущённо, ― обиженно протянул Бэкхён и снова уставился на дорогу. ― Я же не виноват, что вы так выглядели… так… Ну вот так.
Ханю оставалось только умно молчать и быстро вспоминать простой на первый взгляд процесс “вдох-выдох”.
― Куда он едет? ― пробормотал он через минуту, заметив, как машина Чанёля свернула к арке.
― Куда-то к набережной. К торговым рядам, кажется, ― неуверенно отозвался Бэкхён. ― Вы хоть раз бывали в таких местах раньше?
Хань красноречиво промолчал.
― Боюсь спросить, где вы вообще бывали, кроме лаборатории и презентационного дворца.
― Не спрашивайте, ― кивнул Хань. Нигде он не бывал толком. Только в заведениях для приличной публики с толстыми кошельками. Он даже в центральную больницу попал впервые в жизни из-за Кая. Если подумать, то и со всеми этими людьми он тоже познакомился из-за Кая. Впервые в жизни ― с такой кучей людей за короткий временной отрезок. Два месяца пролетели как один день, чёрт бы его побрал. Насыщенный, убийственный, яркий день.
― Наверное, это правильно, что вы расстались, ― задумчиво проговорил Бэкхён, без труда ориентировавшийся в хитросплетениях узких улочек, тупиков, проездов и переулков. ― Слухи, бред всякий… Вам нелегко пришлось. Ещё, небось, и по делам с финансами ударило, и от дома многие отказали, да? А Каю так и вовсе… Как у вас это называется? Слово такое красивое и звучное… Э…
― Мезальянс? ― с упавшим сердцем подсказал ему Хань.
― Да, точно. Мезальянс. Как в сказке про трубочиста, потерявшего ботинок. Ботинок нашёл принц. Трубочист притворялся рыцарем, но потом всё равно узнали, что он просто трубочист. Правда, в сказке всё закончилось хорошо, но это ведь просто сказка, а не реальность. Вы понимаете, да? Бедный и богатый, всякие ля-ля, а он ещё и альфа, которого вы взяли телохранителем. Ну вроде как интрижку прикрыть ― все же именно так думали.
Хань с досадой поморщился. Никогда его подобные вещи не заботили. Ему плевать было на всех. И на то, что они там думали, тоже. Никогда не замечал и не обращал внимания, пока это не ударило по Каю. Наверное, Кай не просто так говорил, что ничего не знает о “мире” Ханя. Но откуда Ханю было знать, какой стороной его “мир” себя покажет Каю во всей красе? Так глупо…
И да, Хань помнил, что Кай ― альфа. Ещё одна проблема, которую он пока не мог решить.
― Значит, так и будете страдать всю жизнь?
Страдать всю жизнь Хань не собирался, но прямо сейчас даже не знал, где Кай, что с ним и что делать дальше. Хуже того, Хань не был готов к встрече. Совершенно. Он не боялся, но не представлял, что будет говорить, как, зачем и для чего. Он знал, почему Кай исчез, понимал, что это, в общем-то, правильно, но смириться не мог. Сложно заставить человека изменить решение, которое считаешь неверным, но насколько же сложнее заставить изменить решение верное?