Стихотворения. Поэмы. Пьесы

Размахивая громадными руками, то зажигая, то туша глаза, сетью уха вылавливая каждое слово, я весь изработался в неодолимой воле — победить. Я облаками маскировал наши колонны. Маяками глаз указывал места легчайшего штурма. Путаю вражьи радио. Все ливни, все лавы, все молнии мира — охапкою собираю, обрушиваю на черные головы врагов. Мы победим. Мы не хотим, мы не можем не победить. Только Америка осталась. Перегибаюсь. Сею тревогу.
 
 
Дрожит Америка:
 
революции демон
 
вступает в Атлантическое лоно…
 
Впрочем,
 
сейчас это не моя тема,
 
это уже описано
 
в интереснейшей поэме «Сто пятьдесят миллионов».
 
 
Кто прочтет ее, узнает, как победили мы. Отсылаю интересующихся к этой истории. А сам
 
 
замер: смотрю,
 
любуюсь,
 
и я
 
вижу:
 
вся земная масса,
 
сплошь подмятая под краснозвездные острия,
 
красная,
 
сияет вторым Марсом,
 
Видением лет пролетевших взволнован,
 
устав
 
восторгаться в победном раже,
 
я
 
голову
 
в небо заправил снова
 
и снова
 
стал
 
у веков на страже.
 
Я видел революции,
 
видел войны.
 
Мне
 
и голодный надоел человек.
 
Хоть раз бы увидеть,
 
что вот,
 
спокойный,
 
живет человек меж веселий и нег.
 
Радуюсь просторам,
 
радуюсь тишине,
 
радуюсь облачным нивам.
 
Рот
 
простор разжиженный пьет.
 
И только
 
иногда
 
вычесываю лениво
 
в волоса запутавшееся
 
звездное репьё.
 
Словно
 
стекло
 
время, —
 
текло, не текло оно,
 
не знаю, —
 
вероятно, текло.
 
И, наконец, через какое-то время —
 
тучи в клочики,
 
в клочочки-клочишки.
 
Исчезло все
 
до последнего
 
бледного
 
облачишка.
 
 
Смотрю на землю, восторженно поулыбливаясь.
 
 
На всём
 
вокруг
 
ни черного очень,
 
ни красного,
 
но и ни белого не было.
 
Земшар
 
сияньем сплошным раззолочен,
 
и небо
 
над шаром
 
раззолотонебело.
 
Где раньше
 
река
 
водищу гоняла,
 
лила наводнения,
 
буйна,
 
гола, —
 
теперь
 
геометрия строгих каналов
 
мрамору в русла спокойно легла.
 
Где пыль
 
вздымалась,
 
ветрами дуема,
 
Сахары охрились, жаром леня, —
 
росли
 
из земного
 
из каждого дюйма,
 
строения и зеленя.
 
Глаз —
 
восторженный над феерией рей!
 
Реальнейшая
 
подо мною
 
вон она —
 
жизнь,
 
мечтаемая от дней Фурье,
 
Роберта Оуэна и Сен-Симона,
 
Маяковский!
 
Опять человеком будь!
 
Силой мысли,
 
нервов,
 
жил
 
я,
 
как стоверстную подзорную трубу,
 
тихо шеищу сложил.
 
 
 
Небылицей покажется кое-кому.
 
А я,
 
в середине XXI века,
 
на Земле,
 
среди Федерации Коммун —
 
гражданин ЗЕФЕКА.
 
 
Самое интересное, конечно, начинается отсюда. Едва ли кто-нибудь из вас точно знает события конца XXI века. А я знаю. Именно это и описывается в моей третьей части.
 
1922
  
ПРО ЭТО
 
 
 
ПРО ЧТО — ПРО ЭТО?
 
В этой теме,
 
и личной
 
и мелкой,
 
перепетой не раз
 
и не пять,
 
я кружил поэтической белкой
 
и хочу кружиться опять.
 
Эта тема
 
сейчас
 
и молитвой у Будды
 
и у негра вострит на хозяев нож.
 
Если Марс,
 
и на нем хоть один сердцелюдый,
 
то и он
 
сейчас
 
скрипит
 
про то ж.
 
Эта тема придет,
 
калеку за локти
 
подтолкнет к бумаге,
 
прикажет:
 
— Скреби! —
 
И калека
 
с бумаги
 
срывается в клекоте,
 
горько строчками в солнце песня рябит.
 
Эта тема придет,
 
позвонится с кухни,
 
повернется,
 
сгинет шапчонкой гриба,
 
и гигант
 
постоит секунду
 
и рухнет,
 
под записочной рябью себя погребя.
 
Эта тема придет,
 
прикажет:
 
— Истина! —
 
Эта тема придет,
 
велит:
 
— Красота! —
 
И пускай
 
перекладиной кисти раскистены —
 
только вальс под нос мурлычешь с креста.
 
Эта тема азбуку тронет разбегом —
 
уж на что б, казалось, книга ясна! —
 
и становится
 
— А —
 
недоступней Казбека.
 
Замутит,
 
оттянет от хлеба и сна.
 
Эта тема придет,
 
вовек не износится,
 
только скажет:
 
— Отныне гляди на меня! —
 
И глядишь на нее,
 
и идешь знаменосцем,
 
красношелкий огонь над землей знаменя.
 
Это хитрая тема!
 
Нырнет под события,
 
в тайниках инстинктов готовясь к прыжку,
 
и как будто ярясь
 
— посмели забыть ee! —
 
затрясет;
 
посыпятся души из шкур.
 
Эта тема ко мне заявилась гневная,
 
приказала:
 
— Подать
 
дней удила! —
 
Посмотрела, скривясь, в мое ежедневное
 
и грозой раскидала людей и дела.
 
Эта тема пришла,
 
остальные оттерла
 
и одна
 
безраздельно стала близка.
 
Эта тема ножом подступила к горлу.
 
Молотобоец!
 
От сердца к вискам.
 
Эта тема день истемнила, в темень
 
колотись — велела — строчками лбов.
 
Имя
 
этой
 
теме:
 
…!