Стихотворения. Поэмы. Пьесы

1918
  
ПРИКАЗ ПО АРМИИ ИСКУССТВА
 
 
 
Канителят стариков бригады
 
канитель одну и ту ж.
 
Товарищи!
 
На баррикады! —
 
баррикады сердец и душ.
 
Только тот коммунист истый,
 
кто мосты к отступлению сжег.
 
Довольно шагать, футуристы,
 
в будущее прыжок!
 
Паровоз построить мало —
 
накрутил колес и утек.
 
Если песнь не громит вокзала,
 
то к чему переменный ток?
 
Громоздите за звуком звук вы
 
и вперед,
 
поя и свища.
 
Есть еще хорошие буквы:
 
Эр,
 
Ша,
 
Ща.
 
Это мало — построить парами,
 
распушить по штанине канты.
 
Все совдепы не сдвинут армий,
 
если марш не дадут музыканты.
 
На улицу тащите рояли,
 
барабан из окна багром!
 
Барабан,
 
рояль раскроя ли,
 
но чтоб грохот был,
 
чтоб гром.
 
Это что — корпеть на заводах,
 
перемазать рожу в копоть
 
и на роскошь чужую
 
в отдых
 
осовелыми глазками хлопать.
 
Довольно грошовых истин.
 
Из сердца старое вытри.
 
Улицы — наши кисти.
 
Площади — наши палитры.
 
Книгой времени
 
тысячелистой
 
революции дни не воспеты.
 
На улицы, футуристы,
 
барабанщики и поэты!
 
 
1918
  
ПОЭТ РАБОЧИЙ
 
 
 
Орут поэту:
 
"Посмотреть бы тебя у токарного станка.
 
А что стихи?
 
Пустое это!
 
Небось работать — кишка тонка".
 
Может быть,
 
нам
 
труд
 
всяких занятий роднее.
 
Я тоже фабрика.
 
А если без труб,
 
то, может,
 
мне
 
без труб труднее.
 
Знаю —
 
не любите праздных фраз вы.
 
Рубите дуб — работать дабы.
 
А мы
 
не деревообделочники разве?
 
Голов людских обделываем дубы.
 
Конечно,
 
почтенная вещь — рыбачить.
 
Вытащить сеть.
 
В сетях осетры б!
 
Но труд поэтов — почтенный паче —
 
людей живых ловить, а не рыб.
 
Огромный труд — гореть над горном,
 
железа шипящие класть в закал.
 
Но кто же
 
в безделье бросит укор нам?
 
Мозги шлифуем рашпилем языка.
 
Кто выше — поэт
 
или техник,
 
который
 
ведет людей к вещественной выгоде?
 
Оба.
 
Сердца — такие ж моторы.
 
Душа — такой же хитрый двигатель.
 
Мы равные.
 
Товарищи в рабочей массе.
 
Пролетарии тела и духа.
 
Лишь вместе
 
вселенную мы разукрасим
 
и маршами пустим ухать.
 
Отгородимся от бурь словесных молом.
 
К делу!
 
Работа жива и нова.
 
А праздных ораторов —
 
на мельницу!
 
К мукомолам!
 
Водой речей вертеть жернова.
 
 
1918
   
ТОЙ СТОРОНЕ
 
 
 
Мы
 
не вопль гениальничанья —
 
«все дозволено»,
 
мы
 
не призыв к ножовой расправе,
 
мы
 
просто
 
не ждем фельдфебельского
 
«вольно!»,
 
чтоб спину искусства размять,
 
расправить.
 
 
 
Гарцуют скелеты всемирного Рима
 
на спинах наших.
 
В могилах мало им.
 
Так что ж удивляться,
 
что непримиримо
 
мы
 
мир обложили сплошным «долоем».
 
 
 
Характер различен.
 
За целость Венеры вы
 
готовы щадить веков камарилью.
 
Вселенский пожар размочалил нервы.
 
Орете:
 
"Пожарных!
 
Горит Мурильо!"
 
 
 
А мы —
 
не Корнеля с каким-то Расином —
 
отца, —
 
предложи на старье меняться, —
 
мы
 
и его
 
обольем керосином
 
и в улицы пустим —
 
для иллюминаций.
 
Бабушка с дедушкой.
 
Папа да мама.
 
Чинопочитанья проклятого тина.
 
Лачуги рушим.
 
Возносим дома мы.
 
А вы нас — «ловить арканом картинок!?»
 
 
 
Мы
 
не подносим —
 
"Готово!
 
На блюде!
 
Хлебайте сладкое с чайной ложицы!"
 
Клич футуриста:
 
были б люди —
 
искусство приложится.
 
 
 
В рядах футуристов пусто.
 
Футуристов возраст — призыв.
 
Изрубленные, как капуста,
 
мы войн,
 
революций призы.
 
Но мы
 
не зовем обывателей гроба.
 
У пьяной,
 
в кровавом пунше,
 
земли —
 
смотрите! —
 
взбухает утроба.
 
Рядами выходят юноши.
 
Идите!
 
Под ноги —
 
топчите ими —
 
мы
 
бросим
 
себя и свои творенья.
 
Мы смерть зовем рожденья во имя.
 
Во имя бега,
 
паренья,
 
реянья.
 
Когда ж
 
прорвемся сквозь заставы,
 
и праздник будет за болью боя, —
 
мы
 
все украшенья
 
расставить заставим —
 
любите любое!