Ключик (СИ)

— Я видела на тебе кровь, — спустя какое-то время сказала женщина.
— Беллами взяла у меня ее зачем-то, — решил не скрывать лейтенант.
— Это я видела. Я не об этом, — женщина скосила глаза на его теперь прикрытый пах, и Сейм, наверное, впервые в жизни ощутил удушливый приступ стыда, который, однако же, почти сразу перерос в дикий гнев. Он и сам не мог рационально объяснить, почему факт того, что посторонний человек видел на нем свидетельства их первой с его Эммой близости, так стремительно сначала смутил его, а затем привел в ярость. Никогда раньше ни собственная нагота, ни секс и разговоры о нем, ни даже намеренные попытки задеть и унизить в этом ключе, которые частенько практиковали во время наказаний офицеры на базе, вообще не задевали его чувств. Никогда не поднимали в нем волну такой злости и зверского желания защитить то, что происходило между ним и Эммой, оставить это глубоко личным и интимным. И его и так немалая ненависть к демонессе стала в разы больше, захватывая краем и эту случайную свидетельницу.
— Это никак тебя не касается, — глухо проворчал Сеймас, душа рвущегося наружу монстра. Тот наконец очнулся и резко обрел силы, от одной только мысли о том, что случившаяся первая близость может быть замарана чьими-то грязными мыслями.
— Может и так, — не испугалась предупреждения в его голосе женщина. — Но если я правильно понимаю, ваша связь еще не полная. А значит, время еще есть, и ее можно порвать. Есть такой обряд. Если мы поторопимся, то можем успеть освободить тебя от Ключа.
Обманчивая расслабленность слетела с незнакомки, и она наклонилась в его сторону, заглядывая в лицо.
— Почему бы мне этого хотеть? — шокированно посмотрел в прозрачные прищуренные глаза Сейм.
— Считаешь, что пошел на связь с Ключом добровольно?
— Абсолютно!
— А ты хоть знал, на что себя обрекаешь, полукровка? — она опять стала слегка шепелявить, будто что-то мешало во рту.
— Я знал, что эта связь навсегда. Этого и хотел, — уверенно ответил Сейм и сдержал невольное желание улыбнуться. Несмотря на все дерьмо вокруг, от мысли, что Эмма теперь его, внутри поднималась волна чистейшего ликования.
— Если ты так говоришь, значит ничего на самом деле не понимаешь! — резкое движение руки выдало степень раздражения собеседницы.
— Вот как? И почему же ты в этом так уверена?
— Потому что ты не похож на того, кто исчерпал свою жизнь до дна и не видит в ней больше света! — женщина села как раньше и нахохлилась, как обиженная птица.
— Если ты перестанешь выражаться столь запутанно, я, скорее всего, быстрее пойму тебя, безымянная, — примирительно сказал Сейм.
— Когда связь будет установлена полностью, ты не сможешь жить отдельно от Ключа никогда! Ты всегда должен будешь находиться поблизости и подкреплять вашу связь близостью хотя бы раз в несколько дней! — пробормотала женщина очень тихо и совершенно игнорируя полученное от Сейма прозвище.
— Ну, вообще-то в том и есть основной замысел. Всегда быть вместе. Принадлежать друг другу.
— Тупой полукровка! — стремительные переходы от неподвижности и почти спокойствия к целому фонтану эмоций почти приводили в замешательство. — Ты будешь вечно зависим от Ключа! Без этого ты не сможешь жить!
— Не психуй ты так! Об этом я тоже в курсе. И жить я очень даже хочу.
— Как будто у тебя об этом кто-то спросит! Знаешь, как поступали в прежние времена правители со своими Ключами? Растили их, как сокровища, гораздо более ценные, чем их собственные потомки. Наблюдали, к кому потянется их драгоценность. Никогда не препятствовали Ключу заполучить того, кого они выбрали, наоборот, способствовали, чтобы эти проклятые создания быстрее захватывали и подчиняли себе Якорь. Дожидались полного установления связи, а затем разлучали и позволяли Якорям умереть. И это ломало Ключей, делая из них послушные инструменты.
— Но если все так и было, то эти ваши правители были настоящими ублюдками! — едва сдержал рвущийся рык Сеймас. Монстр опять мгновенно пришел в ярость, и мужчина тут был с ним полностью солидарен.
— Они были мудрыми и практичными. Ключи — зло. И если нельзя его совсем избежать, надо хоть управлять им.
— Зло? Вот это полная чушь! Но, думаю, ты реально привираешь либо сильно заблуждаешься, безымянная. Хочешь сказать, что находились те, кто шел на связь с Ключом, зная, что их ожидает? Вот уж не поверю!
— Но вот ты же пошел, хоть и знал.
— Я не собираюсь умирать! Теперь уж точно нет! И уж тем более не позволю никому сделать из моей девочки чью-то послушную марионетку, которая будет жива только снаружи! У нас не будет никаких проклятых хозяев.
— Послушай себя, полукровка! Ты уже сейчас готов защищать свой Ключ, чего бы это ни стоило. Ты спрашивал, как прежде находились те, кто соглашался на эту самоубийственную связь? Так посмотри на себя и осознай. Ключи отравляют каждого, с кем общаются и соприкасаются, а более всего — объект своей страсти, заставляя видеть, слышать только прекрасное в себе, желать только себя. Это их подлая способность, предназначенная для выживания в мире гораздо более сильных и смертоносных существ.
Каждое слово, сказанное незнакомкой о Джимми и ей подобных, выводило Сейма из себя. Но годы сдерживания своих эмоций и тренировки терпения помогли ему справиться с гневом, и неожиданно он расслышал нечто иное. Женщина говорила убежденно и горячо, но как-то заученно, механически. Это напоминало то, как обычно страстно и почти бездумно вещают религиозные фанатики, вторя внушенным догмам или речам своих мессий.
— Что бы ты там ни сказала, безымянная, к нам с Джимми это никак не относится. Я не отравлен, не одурманен и не потерял свой гребаный разум. Я люблю и желаю мою девочку безумно. Но не потому, что это она мне внушила. А потому, что она единственная, кто этого достоин. Единственная во всем! — говоря это, Сейм внимательно наблюдал за языком тела женщины, желая подтвердить или опровергнуть свою догадку.
Она сделала отрицающее движение рукой, но не достаточно уверенное, как будто место для сомнений все же оставалось. И тем не менее продолжила убеждать его.
— Одумайся, полукровка, пока у тебя еще есть время, и я отведу тебя туда, где тебе помогут освободиться. Иначе ты умрешь!
— Угрожаешь мне?
— Предрекаю будущее, ибо точно знаю, как все будет. Твой Ключ обречен и умрет очень скоро. И если ее смерть будет быстрой и милосердной, то твоя, спустя время, мучительной и долгой. Зачем тебе такая судьба? Сейчас, когда ее нет рядом, когда она не дурманит твой разум и чувства, посмотри в себя и скажи, хочешь ли такой судьбы? — теперь его почти умоляли, и это смущало и тревожило.
— Какое тебе дело до меня и моей судьбы? Я даже не из твоего мира!
— Мы… наше призвание защищать все и всех от разлагающего влияния Ключей. Могу сказать тебе только это. Поэтому прошу — подумай, пока еще есть время!
— А я скажу тебе прямо сейчас и без всяких раздумий! Умрет лишь тот, кто посмеет угрожать моей Джимми, а не я и не она! И если, как ты говоришь, я отравлен, то больше всего на свете хочу таким и оставаться сколько дышу! И буду стремиться к этому и бороться за это, пока могу, и даже когда уже вообще сил не останется. И все, что мне хотелось бы от тебя — это информация, как вернуться обратно домой. Если же не хочешь мне в этом помогать, то нет смысла нам идти дальше.
Большие прозрачные глаза вдруг увлажнились, и незнакомка часто заморгала, будто сдерживая слезы. Сейму вдруг стало иррационально стыдно, будто он обидел или сильно разочаровал ранимое, слабое существо. Лейтенант пожалел о своей категоричности, тем более это могло выйти боком, учитывая, что он все еще не знал, как отсюда выбраться.
— Ты просто слепец, если хочешь защищать такое существо, как Ключ, ценою жизни, — голос собеседницы сорвался и задрожал. — Они ужасные создания, без души, принципов и жалости.
— Если ты сказала мне правду о судьбе Ключей, то любой, с кем обойдутся так, станет ужасным существом.