Легенды авиаторов. Игровые сказки.

Ганс Шмульке опять вытащил блокнот.
Капитан Хирата подождал, пока немец приготовится писать.
— «А» — палубный истребитель, — начал диктовать Хирата. — «B» — палубный пикировщик, «C» — палубный разведчик, «D» — палубный бомбардировщик, «E» — поплавковый разведчик, «F» — поплавковый корректировщик, «G» — базовый средний и тяжелый бомбардировщик, «H» — летающая лодка, «J» — базовый истребитель, «K» — учебный самолет, «L» — транспортный самолет, «M» — специальный самолет, «N» — поплавковый истребитель, «P» — базовый легкий бомбардировщик, «Q» — самолет, предназначенный для борьбы с подводными лодками, «R» — базовый разведчик, «S» — ночной истребитель.
— Записал, — Шмульке переложил карандаш в левую руку, размял пальцы правой. — Это, стало быть, литеры первой позиции в названии самолета.
— Есть ведь еще литеры в третьей позиции, — напомнил Вася.
— А, но это совсем просто! — Капитан Хирата кивнул младшему лейтенанту. — Вы сами легко разберетесь. Что такое, например, «N»?
— Накадзима, — сказал Вася.
— Вот видите! — обрадовался Хирата. — А «М»?
— Мицубиси? — предположил Шмульке.
Капитан Хирата сложил ладони.
— Все точно. Соответственно, «W» — «Ватанабэ», «Y» — «Йокосука»... Это легко понять.
— Все? — спросил Вася.
— Систем всего пять, — напомнил Шмульке. — А мы разобрали только три.
— Правильно, — одобрил капитан Хирата. — Дальше идет система имен. Она была введена в июле 1943 года — по вашему счету — с целью соблюдения секретности. Модификации обозначались при этом после имени самолета словом «ката». «Ката» означает «модель». Например: Суисэй Ката 33 — это D4Y3, модель 33.
— Я попробую расшифровать, — сказал Ганс Шмульке. — Палубный бомбардировщик — «D». Йокосука — «Y».
— В системе присвоения имен есть некоторая закономерность, — продолжал капитан Хирата, одобрительно кивнул Шмульке. — Например, ночные истребители часто имели в своих именах слово «Ко» — «свет»: «Бьякко» — «белый свет», «Кьёкко» — «утренняя заря», «Гекко» — «лунный свет», «Денко» — «луч света».
— Очень поэтично, — сказал Вася. — Не то что у нас — всякие прозвища.
— У нас тоже были прозвища, — возразил Хирата. — Например, бомбардировщик G4M получил у летчиков кличку «хамаки» — «сигара»...
— Гм, — молвил Вася. — Выходит, между нами больше общего, чем предполагалось?
— Между людьми вообще очень много общего, — ответил капитан Хирата.
— Так, а пятая система? — вмешался Ганс Шмульке.
— О, — капитан Хирата сделал непроницаемое лицо. — Это особые обозначения. Они применились к иностранным машинам. Это неинтересно.
Он поклонился обоим собеседникам и удалился.
Вася проводил его глазами.
— Кое-что придется узнавать на собственном опыте, — сказал он. — Что ж, жду не дождусь, когда встречусь с Хиратой в небе на японском самолете.
— Сражаются люди, а не машины, — отозвался Ганс Шмульке. — А между людьми очень много общего.
© А. Мартьянов. 04.11. 2012.
45. Телепатия и радиопеленги
— Вахмистр Вольф! — разнесся над базой громовой голос майора Штюльпнагеля. — Почему посторонние на аэродроме?
Вольф и Горыныч, дружески беседовавшие с гостем из мира танчиков, дружно повернулись на рев «Карлсона».
— Это не посторонние, — ответил вместо Вольфа Горыныч. — Это унтер-офицер Ганс Шмульке.
— Хоть Ганс, хоть Петер! — бушевал Штюльпнагель. — Не знаю такого!
— Да знаете, знаете, — невозмутимо возразил Горыныч. — Забыли уже? Между прочим у герра унтер-офицера допуск по высшей категории.
— Разговорчики! Умные все стали! — Продолжая бушевать, майор двинулся в сторону финотдела. — Я еще наведу здесь порядок! Шатается кто ни попадя, а потом головы пропадают!..
 
Шмульке проводил его взглядом.
— Какие головы? — недоумевающе произнес он. — Что тут происходит?
— Мои, — сказал дракон. — Не обращай внимания.
Шмульке немного поразмыслил над услышаным. Наконец ему показалось, что он понимает, в чем дело.
Его лицо прояснилось:
— Китайцы, что ли, дотянулись?
Дракон поперхнулся:
— Причем тут китайцы?
— А разве не они?
— Гхм!.. Ты меня заикой сделаешь. Где ты видел на авиационной базе китайцев?
— На нашей давно появлялись, — пояснил Шмульке. — Тут недавно свинчивали башню у русского Т-54, чтобы поставить на свой Type T-34-1. Я подумал, что они могли бы... э...
— Я не танк, — мрачно отрезал Горыныч. — Я дракон. Идея приделать мне три головы вместо одной, как я теперь ясно вижу, могла зародиться только в мозгах, изначально отравленных танками.
— В смысле — как у некоторых танков по три башни и все такое? — уточнил Шмульке.
— В правильном направлении мыслишь, — кивнул змей.
— Попал пальцем в небо, — признался Ганс. — А как это вышло?
Дракон помялся.
— Неприятно вспоминать? — сочувствующе спросил Шмульке.
Горыныч тихо зарычал:
— Вот только давай без этого!
— Привет, танкист! — К беседующим подошел младший лейтенант Вася. — Ты зачем нашего Горыныча обижаешь? Не знаешь разве, какой он становится, когда обиженный?
— Обидишь такого! — Шмульке обменялся с Васей рукопожатием. — Вот, заглянул к авиаторам на чашку коньячка.
Вася вытащил из кармана флягу.
— Угощайся для ясности ума. Как дела?
— Все интереснее и интереснее, — ответил Шмульке. — Зашел бы и ты к нам как-нибудь по старой памяти...
— Зайду как-нибудь.
— Привет, Вольф.
Вахмистр кивнул Гансу Шмульке и тоже, в свою очередь, угостился из васиной фляги.
— А про дракона, значит, все забыли? — вмешался Горыныч. — Коньяк увидели — и все, до старика Горыныча дела никому нет?
Друзья обернулись к змею.
— Ну что ты, Горыныч, — молвил Вася. — Разве про тебя можно забыть?
— Да что за история с головами? — спросил Шмульке.
— Так, мимолетный эпизод. Апгрейд. «Три головы лучше, чем одна», и все прочее, — отмахнулся Вольф. — По правде сказать, Горыныч и с одной головой таких дел натворить может!
— Раньше я считал, что три головы — это круче, — сознался Горыныч. Вася мог бы поклясться, что змей готов покраснеть. К счастью, драконы не краснеют. — Вроде как дружный коллектив в одном теле. Но практика развеяла этот миф.
— Вот и с танками то же самое, — вмешался Шмульке.
— Да погоди ты со своими танками, — поморщился Вася. — Видишь, наш крылатый огнемет душу изливает.
— Насчет души я бы не торопился с выводами, — возразил дракон, — но что изливаю — факт. — Он дохнул пламенем и сжег кустик чертополоха, неосмотрительно выросший на краю поля. — Одна голова оказалась на диво сварливой, — продолжил Горыныч. — Я даже не ожидал, что могу быть таким неприятным!
— Что ты, Горыныч, ты всегда очень приятный, — сказал Вася.
— Ты неискренен, товарищ младший лейтенант, — горестно произнес дракон. — Попытка не засчитана. Эта голова все время возражала мне. Честное слово, мне все время хотелось ее откусить!
— С точки зрения психологии, это звучит как-то слишком по-фрейдистски, — сказал Ганс Шмульке.
— Что ты знаешь о Фрейде? — возмутился дракон.
— Читал пару журнальных статей, — утешил его Шмульке. — Обычно упоминаю для красного словца. Это страшно злит некоторых товарищей.
— А тебе только того и надо — позлить кого-нибудь? — поинтересовался дракон.
Шмульке пожал плечами.
— Погоди, а со второй головой что было не так? — перебил вахмистр Вольф. — Я думал, с ней-то все нормально. Та, другая, — она правда была с неприятным характером...
— Для начала, не бывает двухголовых драконов, разве что после позорной встречи с Васей-дураком, — сказал Горыныч.
— Ты хотел сказать — «с Ваней», — поправил младший лейтенант. – Иваном?