Другие Звезды (СИ)
Разрывы и трассы стали проходить всё ближе, но самолёт летел ровно, как на параде, его не трясло и не подбрасывало, и наконец эта пытка кончилась, контроль был сделан.
— Уходим, общий сбор! — под эту команду я ввалил свою машину в пике, выскочив из прицела уже пристрелявшихся зенитчиков, начав маневрировать и ещё не веря своему счастью. Оставшаяся шестёрка пыталась собраться восточнее атакованного аэродрома, наши Яки уже сцепились с восьмёркой мессеров, когда они это успели, я и не понял, но наши маленькие не стали ввязываться в собачью свалку, они не бросили нас, они лишь отгоняли чужие машины от наших, и пока у них получалось. Но было бы их хотя бы шестеро, а не четыре, я бы не волновался, но четвёрка против восьмёрки означала, что их свяжут боем, а нам придётся туго. И это только сейчас восьмёрка, совсем скоро может быть и больше, и тогда придётся надеяться только на себя.
— Собираемся в группу! — Воронцов был зол и требователен, но он никогда при отходе от цели не гнал домой как на пожар, он всегда сбрасывал скорость и давал догнать себя остальным, он всегда собирал всех в строй. — Ну что за колбаса, вашу мать! Плотнее держимся, плотнее! Двадцатка, тебя все ждём!
— Двадцатый в строю, — я ещё не догнал их, но запас скорости от высоты легко позволял мне это сделать, так что совсем скоро я притёрся к группе ведомым Димки Говорова и пошёл самым последним из всех.
Воронцов погнал на восток на сверхнизком бреющем, он шёл метрах на пяти высоты от верхушек деревьев, он умел это делать и потому частенько привозил домой хвою и ветки в воздухозаборнике маслорадиатора, но тут чем ниже, тем безопасней. Группа, кто как сумел, подтянулась к нему, все самолёты были побиты, кто меньше, кто больше, но все, кроме меня. А я внимательно огляделся, заметил пару мессеров, что оторвались от боя с Яками и пошли за нами, да прижался к земле ещё ниже комэска. Скоро они будут здесь, и вот тут вся надежда только на Олега.
Мессера всегда старались атаковать нас снизу-сзади, но, если мы уже шли на бреющем, у них такой возможности не было, а выше они начинали осторожничать, чтобы не нарваться на очередь стрелка. И ещё, я сам для себя как-то вывел, что главная, лучшая польза от стрелка за спиной не в его пулемёте, толку от него маловато, а в том, что стрелок может заметить, может предупредить атаку, вот как сейчас:
— Саня, влево! — азартно заорал Олег по СПУ, я тут же дал левую ногу, сразу же справа от меня пронеслись чужие трассы, да гулко загрохотал пулемёт в нашей кабине. Мессер вышел из неудавшейся атаки резко вверх и вправо, да так, что он начал взмывать в небо прямо над моей головой, резко забираясь вверх, но не обгоняя меня, и я лишь проводил его взглядом. Стрелки других самолётов суматошно обстреляли его, но без толку.
Чуть погодя они ещё раз зашли на нас, и вот тут не повезло Говорову. Ведущий немецкой пары обстрелял меня, но трассы прошли выше и левее, я снова сумел увернуться, а вот его ведомый наделал Димке в крыльях пробоин, и скорость его немного, но упала. Я тоже сбросил газ, чтобы не выскакивать вперёд, чтобы идти парой, и группа сразу же стала удаляться от нас, так что к следующему заходу мы остались одни.
Я немного оттянулся назад, Димка всё же шёл выше, чем надо, а я слишком долго готовился к этому дню и не собирался телепаться за ним просто так, у меня было что показать, мне хотелось укусить в ответ. Я постоянно дёргал Олега, уточняя у него, где и как немцы сейчас, как они заходят и в каком порядке, мысленно я давно обыграл эту ситуацию уже тысячу раз и вот пришло время действовать.
В следующую атаку немцы зашли на нас одновременно, ведущий на Димку, ведомый на меня. Но я снова сумел вывернуться из-под трасс скольжением влево, Олег добавил из пулемёта, и мой немец бросил меня, уйдя вверх и вправо. А вот к Говорову ведущий фриц прицепился, он не захотел бросать более лёгкую цель, он всё пытался поднырнуть и расстрелять высоко идущего Димку, и потому в азарте вылез немного впереди и в стороне от моего самолёта.
Я тут же поддёрнул свой штурмовик в его сторону и вверх и, не став заходить ему в хвост, не успел бы, дал длинную очередь из пушек и пулемётов просто в его сторону, с упреждением на глазок, и попал. Несколько двадцати трёх миллиметровых снарядов натворили дел, они вспороли мессер как консервную банку и он, разваливаясь на ходу, рухнул куда-то в болото под чахлые ёлки.
— Есть! — тут же заорал Олег, — есть, Саня, есть! Приземлили гада, один остался!
Я тоже обрадовался не хуже него, мне тоже захотелось петь и плясать, захотелось стучать ладонями по фонарю и орать вслед за Олегом, но я взял себя в руки.
— Следи за вторым, — посоветовал я стрелку. — Что он сейчас делает?
— Сбоку заходит, — встревоженным голосом немного погодя ответил мне Олег, — справа-сбоку-сзади, в три четверти, Саня, мне не достать! Всё, вышел, сейчас стрелять будет!
Я тут же бросил машину в правое скольжение, стремясь зайти как можно ближе и ниже под немца, и это оказалось ошибкой, нужно было разворачиваться от него и попробовать дать Олегу возможность прицельно отстреляться, немец оказался опытным, слишком опытным для простого ведомого, он открыл огонь издалека, с каждой новой очередью примериваясь ко мне, и сумел одной из трасс нащупать мой самолёт.
Что-то грохнуло, Ил затрясло, в кабине резко запахло электросваркой, а я еле смог удержать штурмовик, потому что эта сволочь изрешетила нам крылья, не попав в меня. Машина резко замедлилась, клюнула носом, и я понял, что нам перебило щитки и они вывалились. Но вывалились оба, и это было счастьем, потому что если бы вышел только один, то самолёт бросило бы на спину, а я ничего не смог бы сделать, мы бы уже горели на земле.
— Цел? — крикнул я в СПУ, лихорадочно переводя дыхание.
— Цел! — ответил мне Олег, — а ты как?
— Норма! — успокоил я его, — следи за ним!
— Есть! — но я уже не слушал, я пытался оценить повреждения. Пока выходило так, что немец изрешетил нам плоскости, что он попал куда угодно, только не в меня со стрелком, не в мотор и не в бензобак. Это радовало, не радовало только то, что вывалившиеся щитки, а они точно вывалились, тут же отняли у нас километров тридцать-пятьдесят в час скорости.
Димка сразу же оторвался от меня, к следующему заходу немца он уже будет далеко, бог даст, оторвётся и от него, догонит своих, дойдёт до аэродрома, если не будет ворон ловить, а вот нам придётся туго.
Мы медленно, очень-очень медленно и осторожно, прижимаясь к земле вплотную, ползли почти по поверхности какого-то болота, покрытого чахлой растительностью, я сбросил газ до минимума, казалось, я уже мог считать лопасти при вращении, и ждал атаки. Ждал атаки и молился, чтобы он снова зашёл на нас сзади, тогда мы вывернемся, тогда мы уйдём, должен же кончиться у него боезапас, и дождался.
— Слева-сбоку! — раздался в наушниках голос Олега, — ракурс две четверти! Не вытерпел, спешит! Вправо, вправо дай, Саня, сейчас я его!
Я бросил машину вправо, пытаясь развернуться так быстро, как это мне сейчас позволяла скорость, за спиной загрохотал пулемёт, отгоняя фрица, вот я направил машину между двух ёлок, вот мы уже почти ушли, как вдруг прямо перед моими глазами появилась, просто соткавшись из воздуха, только что её не было, какая-то железная суставчатая лапа, какая-то блестящая механическая хрень, выросшая из земли нежданно-негаданно, и снесла нам всю правую плоскость.
Штурмовик бросило на спину, я заорал от злобы и отчаяния, руки мои совершенно самостоятельно рванули ручку управления влево, выворачивая её, левая нога вдавила педаль до хруста, но всё было тщетно. И, уже когда мы падали на землю вверх ногами, мне в глаза бросилось солнце, отражённое водой болота, и в этом слепящем отсвете передо мной пронеслась вся моя недолгая жизнь.
Глава 5
Первый раз я вырвался из беспамятства в реальность с диким, безумным криком, я всё ещё умирал там, над болотом, мои привязанные руки рвали штурвал влево, а нога пыталась надавить на педаль, но я не соображал ничего, я орал во всё горло, я боролся за жизнь, отчётливо понимая, что проиграл, и вкладывал в эту борьбу всю свою бессильную злобу, всё своё отчаяние. Краем сознания у меня получилось почувствовать, что здесь что-то не так, что надо мной белый потолок какого-то помещения, что рядом со мной какие-то люди, но именно что краем, и от этого остановиться не получалось, я не хотел останавливаться, я не мог это сделать, наверное, вот так и сходят с ума.