Первый снег (СИ)

Самое обидное в этой ситуации было то, что интересовал народ вовсе не сам Сыроежкин, им нужен был Электроник. Теперь, когда про Серёжиного двойника стало известно широкой общественности, в то, что этот двойник — робот, люди верили очень охотно, потому что слухи, часто сильно преувеличенные, об экстраординарных способностях Элека нашли наконец псевдо-рациональное объяснение. Ну что, в самом деле, мог этот дурачок Сыроежкин из шестого «Б»? Правильно, балду пинать и с тройки на двойку перебиваться. То ли дело робот! Или киборг? В общем, неважно, Электроник — чудо био-инженерной мысли, и вот он мог всё! И теперь с бедного Серёжи все требовали этого самого Электроника предъявить. А как он мог его предъявить? Да и стал ли бы он это делать, если бы и вправду мог? Элеку стрессы противопоказаны…
Если бы не Макар и «ближний круг» в лице Витька, Вовки и Майки, которая училась во вторую смену и вместо того, чтоб спать с утра как все нормальные люди, припёрлась тусить к ребятам в школу, Сыроежкина бы просто растерзали.
— Никуда от меня не отходи. Понял, СыроеХа? — очень серьёзно предупредил его Гусев. — Затопчут.
И Королькову со Смирновым сказал: «Смотрите за этим перцем, шоб не сбёг — он же чокнутый!» Те, конечно, покивали, но их больше Светлова интересовала — за ней смотреть было куда интереснее.
А переживал Макар не просто так — Серёге уже в школе в голову идея пришла — многие ученики рядом с ним живут, вдруг кто-то из них брелок нашёл? Может, себе оставил, а может, приятелю отдал? Надо проверить! И Сергей как одержимый занялся поисками заветного кругляшка, то есть брелока.
— Это всё, что мне осталось от Эла, как вы не понимаете?! — воздевал руки к небу Сыроежкин.
— Да хватит его хоронить, вернётся он! — Витька эта античная трагедия в Серёжином исполнении не сильно тронула. Ребята и Майка вообще как-то спокойно отреагировали на известие об исчезновении Эла. Исчез и исчез, не первый раз. Побегает пару дней, память у него восстановится, и обратно вернётся. Делов-то? Почему-то никто из них всерьёз не предполагал, что с Элеком, пока он не в себе, может случиться что-то нехорошее. Не иначе как всё ещё под впечатлением от его суперспособностей находились. А вот у Сыроежкина сердце, что называется, было не на месте.
Одними горестными восклицаниями Серёжа не ограничивался, он у всех и каждого старался выспросить, не видели ли они где брелок на цепочке — сами, например, нашли или товарищ хвастался? Пытался описать вещицу поподробнее, но никто его толком не слушал — любопытные школьники вместо этого сами донимали Серёжу расспросами про Электроника.
И хорошо, если расспросами — на большой перемене случилась совсем невообразимая вещь. Макар зазевался в столовке, и Серёжа, пользуясь временной свободой, пошёл опять проводить свой опрос. Даже эскиз этой штуковины на листочке накарябал — для наглядности. Только вот нарвался Сыроежкин в итоге на группу девчонок из седьмого «А», а им проблемы Сыроежкина интересны не были, им было интересно проверить, а не робот ли сам Серёжа? И ничего лучше эти девицы не придумали, как затащить беднягу в женский туалет и там этот вопрос выяснить подробно. Попросту говоря, стали они Сыроежкина раздевать и щупать. Потом к ним какие-то старшеклассницы присоединились, и дела Серёжины стали совсем плохи.
Макар, конечно, как пропажу обнаружил, сам запаниковал, побежал его с дружками по этажам искать. Всю школу излазили, во дворе смотрели — нет нигде Сыроеги! Что делать? Гусев уже готов был к директрисе идти — пусть всех взрослых на ноги поднимает и в милицию звонит.
А спасла в итоге Сыроежкина Зойка Кукушкина. Зашла она на переменке в туалет и видит дикую совершенно картину — толпа девиц постарше загнала в угол какого-то парня! Раздели его (одежда по всему туалету валяется), глумятся, отпуская скабрезные шуточки, щекочут беднягу, щиплют и чёрт знает, что ещё с ним делают. Зойку такое поведение возмутило до глубины души — не столько даже из-за сострадания к несчастной жертве, сколько по причине наличия у неё обострённого чувства справедливости. Потому как унижение человека никогда не бывает заслуженным.
 
— Пустите! Отпустите его! Что вы делаете?! — Кукушкина стала распихивать девчонок, пытаясь пробраться внутрь из круга, чтобы вытащить бедолагу на волю. Только галдящая и хихикающая стайка малолетних хулиганок её не слушала, а потом и вовсе оттеснила к кабинкам. Но Зоя успела увидеть лицо жертвы, от увиденного пришла в ужас и лишилась дара речи. Речи, но не голоса! Её оглушительный визг, больше похожий на вой сирены, слышен был на всех этажах школы.
Находящийся неподалёку от дамского сортира Макар, не рассуждая, бросился на источник звука, по дороге был почти что сметён хлынувшей из туалета толпой похитительниц Сыроежкина, но к своей великой радости обнаружил там сжавшегося в углу и всё ещё закрывающего ладонями уши Серёгу.
— От, шлемазл, мать твою! — Макар схватил Серёжу за руку и скорей потащил из туалета вон.
Потом сообразил, что из одежды на нём одни школьные брюки, да и те расстёгнутые, огляделся, заметил стоящую, словно каменное изваяние у толчка, Зойку с Серёгиной одеждой в руках, сказал: «Спасибо тебе, Кукуха, ты настоящий человек!», забрал у неё тряпки и стал уже в коридоре помогать Серёже приводить себя в божеский вид.
— Чего случилось, Сыроега? Ты где был, вообще?
— Мы обыскались тут! — налетели с вопросами запыхавшиеся Витёк с Вовкой.
— Хде был, Хде был!.. — проворчал вместо Сыроежкина Гусев, завязывая на ещё не совсем отошедшем от шока Серёже пионерский галстук. — Его девки в свой тубзик затащили. Чуть не изнасиловали, маньячки херовы. Хорошо, Колбаса вмешалась.
— Да я только хотел… — начал оправдываться перед другом Сыроежкин, но Гусев был всё ещё зол на него.
— У! Не доводи до Хреха, — замахнулся на своего непутёвого возлюбленного Макар — так хотелось хоть раз проучить его хорошенько, чтоб слушался и перестал уже наконец влипать в неприятности.
— Да чего ты?! — жалобно заныл перепугавшийся Серёжа.
— Идём, — сказал Макар, положил Сыроежкину руку на шею и стал подталкивать в сторону кабинета математики — урок уже начался. — ДопрыХаешься у меня!.. — пригрозил притихшему Серёге Гусев и, так и не прекратив ворчать себе по нос, довёл друга до класса. — Глаз да глаз за ним… Как маленький, ё-моё… Нервы мне делает. По жопе давно не получал…
Таратар тоже на урок опоздал. Пришёл весь возбуждённый, глазки бегают. Первым делом к Серёже направился.
— Серёжа. П-послушай меня внимательно, — математик поправил на носу очки, заглянул в журнал, откашлялся и перешёл наконец к делу. — Серёжа, в связи с вскрывшимися фактами, касательно твоего п-посещения школы в п-последний месяц, — Семён Николаевич опять откашлялся, от волнения у него аж в горле пересохло — всё же говорить мальчику, о том, что на утреннем педсовете директор его всерьёз хотела оставить на второй год, было тяжело. — Так в-вот, Серёжа, у тебя есть единственная возможность перейти вместе с твоими друзьями (он посмотрел на Макара), — в седьмой класс. — Ты только не волнуйся, пожалуйста.
— Ой… — прошептал Серёжа, сделался белым как полотно и едва не сполз со стула — остаться сейчас на второй год представлялось ему смерти подобным. Мало того, что второй раз подряд с малышами тоже самое проходить, так ещё и одному совсем! Ведь как же он без Гуся-то будет?
— Ничего невыполнимого в этом нет, — поспешил успокоить ученика Таратар и опять посмотрел на Гусева — тот выглядел даже ещё более напуганным, чем Сыроежкин. — Тебе, Серёжа, просто надо будет сдать индивидуальные зачёты на оценку по всем предметам.