29

– Я знаю, – отозвалась я, и на меня нахлынули эмоции. – Я практически уверена, что уже умерла. Может, у меня удар случился и я скончалась посреди ночи. А ты как думаешь?
Она подошла и прикоснулась к моей руке.
– Если бы ты была привидением, моя рука прошла бы насквозь? – задумчиво сказала она.
– А мне откуда знать? – Я взяла бумажный платок и принялась вытирать глаза.
– Но я не понимаю. – Люси почти шептала, вглядываясь в мое лицо. – Так не бывает.
– А я как, по-твоему, себя чувствую? Это неправильно! Что скажет твоя мать, если узнает?
– О нет, маме нельзя говорить, – Люси покачала головой, – ни в коем случае.
– Я знаю – ее инфаркт хватит, в ее-то возрасте! Вообще, если честно, я бы не слишком удивилась, ведь Барбара совсем о себе не заботится.
Люси снова потрясенно уставилась на меня.
– Да ты и правда моя бабушка!
– А я тебе что говорю?! – Я вскинула руки.
Люси все смотрела и смотрела на меня.
– Ты. Просто. Шикарна. – Она улыбнулась.
И мы обнялись. Сначала она поставила вазу – со всей осторожностью, разумеется, и на крепкий стул. Потом мы всё обнимались и обнимались, а под конец просто начали смеяться. Я уже многие годы так не смеялась.
– Но я не могу оставаться в таком виде, – сказала я Люси.
– Почему нет?
– Люси, это же нелепо. Мне семьдесят пять лет. Это все равно что бросить вызов Богу, или там вселенной, или еще чему-нибудь в этом духе.
Люси опустилась на диван.
– Все это очень, очень, очень странно, – сказала она, не сводя с меня взгляда. – Как это случилось?
И я рассказала ей все с самого начала, по крайней мере то, что мне было известно. О загаданном желании и о том, как утром, проснувшись, увидела себя такой.
– Так вот при чем тут торты. – Она подошла к столу, подцепила немного шоколадной стружки и облизала палец.
– Ты наверняка сегодня ничего не ела, Люси. Давай соображу тебе что-нибудь более питательное.
– Извини, но я не могу тебя слушаться, когда ты выглядишь вот так, – рассмеялась она.
– Да, все шиворот-навыворот. Видела бы ты лицо этой бедняжки из «Пляжа Таити», когда та смотрела на мое нижнее белье.
Я немного задрала платье, тут же одернула его и хихикнула. Как неприлично!
– Ага, она его упомянула, после того как ты выскочила из магазина, – отозвалась Люси и рассмеялась. – Ты действительно сбежала?
– Я не знала, что делать, – сквозь смех проговорила я.
– Ну, одно можно сказать наверняка: прежде чем станешь такой, как раньше, ты должна хотя бы обзавестись симпатичным бельишком.
– По-твоему, это ужасно? Видела бы ты мой лифчик!
– Спасибо, не надо, – ответила она и снова засмеялась.
– Мне всегда хотелось примерить какой-нибудь маленький кружевной бюстгальтер без косточек, – призналась я с улыбкой.
– Ну ты даешь, ба, – то есть Элли. Я не знаю, как тебя называть!
– Я по-прежнему твоя бабушка.
– Ничего подобного. Ты мне скорее как подружка, но сейчас это не важно. А важно то, что ты на самом деле загадала. Ты уверена, что это всего на один день?
– Откуда мне знать?
– Что именно ты загадала?
– Уже не помню.
– Все-таки нужно вспомнить. Ты пожелала, чтоб тебе было двадцать девять всю оставшуюся жизнь? Неделю? Или всего день?
Я подумала секунду:
– А, ну да. Я помню, что́ именно я загадала, но это же был день рождения. Нельзя никому раскрывать свое желание, а то не сбудется.
Люси секунду пристально смотрела на мое двадцатидевятилетнее лицо, пока до меня доходил смысл собственных слов.
– Ох, ну раз оно уже сбылось, наверное, я могу тебе сказать.
– Бинго! – Люси хлопнула в ладоши.
– Один день. Я пожелала, чтобы мне снова стало двадцать девять на один день.
– Вот видишь! Всего на один день. Так почему бы тебе не остаться такой на сегодня? Если все так просто, давай повеселимся!
На секунду я задумалась над ее предложением. Барбаре ничего говорить не придется. И это всего на один день.
– Думаешь, стоит?
– Почему нет? – Она уже почти кричала.
– Мне всегда хотелось примерить бикини, – задумчиво протянула я.
– Так мы достанем тебе бикини!
 
– И еще я мечтала сходить с тобой в какой-нибудь бар, – улыбнулась я.
– Так сходим! Не в бикини, правда.
Я принялась думать обо всем, что бы сделала, и не могла остановиться. Ох, где же был мой разум, если я отказывала себе в одном-единственном дне? Ну конечно! Один день, только и всего! У меня даже голова закружилась от пришедших на ум возможностей.
– Хочу покурить травку! – воскликнула я.
– Травку ты курить не будешь.
– Но мне хочется чего-то безумного, и все будет по-моему. Как бы я ни выглядела, я все еще твоя бабушка, – предупредила я.
– Ладно, – согласилась Люси, – тогда план такой. Сперва мы отведем тебя к парикмахеру. У тебя ужасная прическа, ба. И почему на тебе эта резинка?
– Я помню, что ты говорила про скранчи, но волосы постоянно лезли в лицо. Точно у обезьяны какой-то.
– Хорошо, сначала займемся волосами. Потом – нижним бельем.
– Погоди, я запишу. – Я кинулась на кухню за блокнотом, который у меня всегда лежит возле телефона.
– В-третьих, обед, – сказала она и замолчала. – Вообще-то, давай пообедаем сразу после парикмахерской. Мне уже есть хочется.
– У меня есть цыпленок, – напомнила я.
– Так странно. – Люси усмехнулась. – Ты точь-в-точь моя бабушка, но при этом у тебя с ней ничего общего!
Тут мы обе замолчали, снова уставившись друг на друга, а потом с криком «Ааааааааа!» кинулись друг другу в объятия.
– Люси? – раздался вдруг голос.
Это была Фрида. Она выглядела на все восемьдесят пять в свои семьдесят пять. Сколько раз я ее просила не выходить из квартиры в домашнем халате! Но разве она меня послушает?
– Привет, тетя Фрида.
Люси старалась сохранять невозмутимый вид, оглядываясь на меня с немым вопросом: что делать? А что тут сделаешь?
– Я только хотела навестить твою бабушку. Ты же знаешь, у меня есть ключ. Извини, что я вот так, без предупреждения. Сегодня по телефону мне не понравился ее голос, вот я и решила зайти проведать.
– Э-э, она вышла, – сказала я, пытаясь придумать что-то правдоподобное.
– А, вышла? Правда? – Фрида взглянула на меня, а потом подошла поближе. – Знаете, это очень странно, но твоя подруга, Люси, вылитая Элли в молодости.
– Это моя двоюродная сестра, – ответила Люси. – Внучка бабушкиного брата, э-э, Мишель.
– Загадочно, – проговорила Фрида, снова пристально вглядываясь в мое лицо.
– М-мне это часто говорят, – запинаясь, сказала я.
– Будто сквозь время гляжу, – пробормотала Фрида.
– И это мне тоже постоянно говорят, – подхватила я.
Фрида помедлила.
– Но я не помню, чтобы у брата Элли была внучка.
– Помните-помните, – уверила я ее.
Уж Фриду-то я знаю как облупленную. Однажды, еще в детстве, я убедила ее, что идет дождь, хотя солнце светило вовсю. Большим умом Фрида никогда не отличалась.
– Раз так, вы, должно быть, из Чикаго? – спросила она.
– Да, из Чикаго, – уверенно отозвалась я.
– Ну да, конечно… Что ж, добро пожаловать в Филадельфию. – Фрида улыбнулась.
Бедняжка. Она знает меня всю жизнь, мы каждый день разговариваем. Никто из моей семьи никогда не жил в Чикаго; с чего она это взяла, неизвестно.
– Так где же ваша бабушка? – снова спросила она.
– О, она к маме поехала, – нашлась Люси.
– Вот как. Ну ладно. Раз с ней все порядке, я, пожалуй, не буду вам больше докучать, девушки, – сказала она, поворачиваясь.
Было что-то такое в облике Фриды, в этом ее домашнем халате, отчего я вдруг растрогалась. Она всегда была мягкой и уязвимой, и мне всю жизнь хотелось заботиться о ней, с детства и до тех пор, пока она не обзавелась собственной семьей. Фрида не отличалась красотой, не умела правильно одеваться; она никогда не была молодой, даже в юности. Не знаю, что бы сделала Фрида, признайся я, что стою перед нею. Она не настолько сильная. И никогда такой не была.