Чудо

— Кто такой Лобот? — спокойно спросила мама.
— Лобот? — улыбнулся ушной доктор, что-то подкручивая в наушниках. — Это который из пятого эпизода, «Империя наносит ответный удар». Злодей с крутым кибернетическим имплантатом — радиопередатчиком вокруг головы.
— Что-то не припоминаю, — ответила мама.
— Вы разбираетесь в «Звездных войнах»? — спросил я ушного доктора.
— Разбираюсь ли я в «Звездных войнах»? — воскликнул он, надевая слуховой аппарат мне на голову. — Да я самый главный спец по «Звездным войнам»! — Он откинулся в кресле, чтобы посмотреть, как сидит слуховой аппарат, и потом его снял.
— А теперь, Ави, я объясню, что это за штуковина, — сказал он, показывая на разные части аппарата. — Вот эта пластмассовая загогулина соединяется с трубкой ушного вкладыша. Этот вкладыш — помнишь, мы делали для него слепок в декабре? — засовывается в ухо. Вот эта часть называется крюк. А это — специальное приспособление, чтобы аппарат удерживался на голове.
— Как у Лобота, — горько вздохнул я.
— Но-но! Лобот — крутой киборг! — возмутился ушной доктор. — Ты же не будешь похож на Джа-Джа Бингса, так? Вот тогда я бы тебе не позавидовал. — Он снова аккуратно надел на меня слуховой аппарат. — Ну, Август, как тебе?
— Ужасно неудобно!
— Скоро привыкнешь, — ответил он.
Я поглядел в зеркало. На глаза навернулись слезы. Все, что я видел, — трубки, торчащие у меня из ушей, как антенны.
— Мам, мне правда нужно это носить? — Я старался не расплакаться. — Ненавижу их. И слышу ничуть не лучше.
— Погоди, приятель, — сказал доктор. — Я же их еще не включил. Вот почувствуешь разницу и будешь их обожать.
— Не буду!
И тогда он их включил.
  
Слышать ярко
 
Как можно описать то, что я услышал, когда доктор включил слуховой аппарат? Или то, чего я не слышал до этого? Как подобрать слова? Океана в моей голове больше не было. Он исчез. Разные звуки вспыхивали в мозгу какими-то ослепительными огоньками. Как будто ты сидишь себе в комнате, где одна лампочка на потолке перегорела, но того, что в комнате полумрак, не замечаешь, а затем лампочку меняют, и ты аж подпрыгиваешь: ого, какой яркий свет! Не знаю, есть ли слово, которое означает для слуха то же, что «яркий» для глаз, но оно бы мне как раз пригодилось, потому что мои уши сейчас слышали ярко.
— Ну что, Ави? — сказал ушной доктор. — Нормально слышишь?
Я поглядел на него и улыбнулся, но не ответил.
— Милый, ты чувствуешь разницу? — спросила мама.
Я радостно кивнул:
— Мам, незачем так кричать.
— Лучше? — поинтересовался ушной доктор.
— Я больше не слышу шума, — сказал я. — В ушах такая тишина.
— Пропал белый шум, — подтвердил врач и подмигнул мне. — Я же говорил, Август, тебе понравится. — И он поправил левый наушник.
— Сынок, звучит по-другому, да? — снова спросила мама.
— Ага, — кивнул я. — Звучит… светлее.
— Все потому, что ты обзавелся бионическим слухом, приятель. — Теперь доктор поправлял мне правый наушник. — Ну-ка, дотронься вот тут. — Он положил мою руку на обруч. — Здесь регулятор громкости. Нам нужно подобрать тебе подходящую. Сейчас мы этим и займемся, а пока полюбуйся.
Он достал маленькое зеркальце и показал мне в большое зеркало, как слуховой аппарат выглядит сзади. Почти не виден под волосами. Единственное, что бросалось в глаза, — торчащие из ушей трубки.
— Итак, ты доволен своим новым бионическим Лобот-аппаратом? — спросил ушной доктор, глядя на меня в зеркало.
— Да, — ответил я. — Спасибо.
— Большое спасибо, доктор Джеймс, — сказала мама.
Когда я впервые появился в школе со слуховым аппаратом, я думал, что все набросятся на меня с расспросами и издевками. Но я ошибался. Джун обрадовалась, что я стал лучше слышать, а Джек сказал, что я теперь похож на агента ФБР. И все. Мистер Браун спросил у меня о нем на уроке английского, но не так: «Что за чертовщина у тебя на голове?» — а скорее так: «Если тебе когда-нибудь понадобится, чтобы я что-то повторил, говори, не вздумай стесняться!»
Теперь я ума не приложу, почему столько времени отбрыкивался от слухового аппарата. Забавно, как иногда ты из-за чего-то очень переживаешь, а потом оказывается, что это не стоило выеденного яйца.
  
Секрет Оливии
 
Через пару дней после весенних каникул мама обнаружила то, что Оливия от нас скрыла: она участвует в школьном спектакле и премьера уже на следующей неделе. Ну мама и рассвирепела! Обычно мама если и злится, то не слишком сильно (хотя папа бы с этим не согласился), но сейчас она ого-го как вспылила. И они с Оливией поругались. Мои бионические уши ловили даже целые фразы, которые доносились из комнаты Вии.
Мама говорила:
— Вия, что с тобой творится? Ты угрюмая, молчишь все время, у тебя появились от нас секреты…
А Оливия в ответ вопила:
— Дался тебе этот дурацкий спектакль! У меня в нем даже реплик нет!
— Но у твоего друга большая роль! Ты разве не хочешь, чтобы мы пришли на него посмотреть?
— Нет, не хочу!
— Перестань кричать!
— Ты первая начала. И отстань от меня! Столько лет я тебя вообще не интересовала, и вот наконец ты решила меня заметить — с чего вдруг? Поздно, я уже в старшей школе!
Не знаю, что ответила мама, потому что внезапно стало очень тихо и даже моим бионическим ушам не удалось уловить ни звука.
  
Моя нора
 
К ужину они вроде бы помирились. Папа в тот вечер работал допоздна. Дейзи спала. Ее сильно вырвало днем, и мама записала ее на завтра к ветеринару.
Мы трое сели за стол. Все молчали.
Наконец я не выдержал:
— Ну что, мы пойдем посмотреть на Джастина в спектакле?
Вия не ответила, опустила взгляд на тарелку.
— Знаешь, Ави, — тихо произнесла мама. — Я сначала не разобралась, что это за пьеса, но оказалось, что она не годится для детей твоего возраста.
Я поглядел на Вию.
— Так меня не приглашают?
— Я этого не говорила, — сказала мама. — Я просто думаю, что тебе не понравится.
— Тебе будет совсем скучно! — Казалось, Вия меня в чем-то обвиняет.
Тогда я спросил у мамы:
— А вы с папой пойдете?
— Папа пойдет. А я останусь с тобой дома.
— Что?! — закричала Вия. — Вот как ты решила наказать меня за то, что я была с тобой честной!
— Ты же сначала сама не хотела, чтобы мы пришли, помнишь?
— Но теперь-то вы знаете о спектакле, и я хочу, чтобы вы пришли!
— Вия, надо учитывать чувства каждого.
Я заорал:
— Да о чем вы вообще говорите?
— Ни о чем! — отрезали они одновременно.
— Это касается школьных дел Вии, ты тут совсем ни при чем, — добавила мама.
— Ты врешь! — выпалил я.
— Как ты сказал? — Мама была потрясена. Даже Вия удивилась.
— Я сказал: ты врешь! И ты врешь! — крикнул я Вие и вскочил со стула. — Вы обе лгуньи! Врете мне в лицо и не краснеете, будто я полный идиот!
Мама схватила меня за руку.
— Сядь, Ави.
Я выдернул руку и ткнул пальцем в Вию:
— Думаешь, я не понимаю? Ты просто не желаешь, чтобы твои выпендрежные друзья-старшеклассники узнали, что твой брат — урод!
— Ави! — воскликнула мама. — Это неправда!
— Мама, не обманывай меня! — вопил я. — Перестань обращаться со мной как с трехлетним! Я урод, но не умственно отсталый! Я прекрасно понимаю, что происходит!
Я помчался в свою комнату и так хлопнул дверью, что с косяка посыпалась штукатурка. Потом кинулся на кровать и натянул на себя покрывало. Закрыл свое отвратительное лицо подушкой, а сверху навалил мягкие игрушки. И оказался будто в норе. Если бы можно было привязать к лицу подушку и разгуливать с ней повсюду, я бы только так и ходил.
И почему я так разъярился? В начале ужина я ведь не злился ни капли. Даже не грустил. Но потом внутри вдруг что-то как рванет. Я знал, что Вия не хотела, чтобы я пришел на ее дурацкий спектакль. И знал, почему она не хотела.