Стихи

 
1957
 
  
«Не за то ли, что только гроза»
 
 
 
Не за то ли, что только гроза
 
Нам на мир открывает глаза,
 
И пред нами, хорош или плох,
 
Предстает он, застигнут врасплох,
 
Озарен то вверху, то внизу, —
 
Не за это ль мы любим грозу?
 
 
 
Что при свете дневном разберешь,
 
Примиряющем с правдою ложь?
 
Безучастный равно ко всему,
 
Он легко переходит во тьму.
 
 
 
Что увидишь во мраке ночном?
 
Он смешал, одурманенный сном,
 
Все, что живо, и все, что мертво,
 
Он не видит себя самого.
 
 
 
Но случится лишь ветру начать
 
Вековые деревья качать, —
 
Встрепенется, очнется листва,
 
Зашумит: я жива, я жива!
 
Редкий дождь пробежит вперебой
 
По траве, от зарниц голубой,
 
 
 
В чаще туч острие топора
 
Полыхнет белизной серебра,
 
Громыхающий рухнет удар
 
С поднебесья в глухой крутояр,
 
Взвоет ветер на все голоса,
 
Раскачаются шумно леса…
 
 
 
Не затем ли мы жаждем грозы,
 
Что гроза повторяет азы
 
Неоглядной свободы, и гром
 
Бескорыстным гремит серебром,
 
И, прозрачной прохладой дыша,
 
Оживает, мужает душа…
 
 
 
[1957]
 
  
СОН НА РАССВЕТЕ
 
 
 
Какие-то ходы и переходы,
 
И тягостное чувство несвободы,
 
И деревянный низенький помост.
 
Как на погосте, он открыт и прост,
 
Но это — стол, на нем вино и свечи,
 
А за столом — мои отец и мать.
 
Их нет в живых. Я рада этой встрече,
 
Я их прошу меня с собою взять
 
Или побыть со мною хоть недолго,
 
Чтоб Новый год мы встретили втроем.
 
Я что-то им толкую втихомолку,
 
Они молчат. Мы пьем. Нет, мы не пьем.
 
Вино как кровь. Нетронуты бокалы.
 
А у моих родимых небывалый —
 
Такой недвижный и спокойный взгляд.
 
Да полно, на меня ль они глядят?
 
Нет, сквозь меня. О нет, куда-то мимо.
 
А может статься, я для них незрима?
 
И что это? Настал ли Новый год
 
И при свечах втроем его встречаем,
 
Иль только близится его приход, —
 
Так незаметен, так необычаен?..
 
Отец и мать. И между ними — я.
 
Где ночью ты была, душа моя?
 
И Новый год — был или не был встречен?
 
Что спрашивать, когда ответить нечем!
 
Я помню только свечи и вино,
 
II стол в дверях, и что кругом темно,
 
И что со мной — восставшие из праха.
 
Я их люблю без трепета, без страха,
 
Но мне тревожно. Кто меня зовет?..
 
О лишь бы знать — настал ли Новый год?
 
 
 
1957
  
  
«Кузнечики… А кто они такие?»
 
 
 
Кузнечики… А кто они такие?
 
Заглядывал ли ты в их мастерские?
 
Ты, видно, думал — это кузнецы
 
И в кузнях маленьких поодиночке
 
О наковаленки бьют молоточки,
 
А звон от них летит во все концы?
 
Но это заблужденье. Ты не прав.
 
Не кузница в траве, а телеграф,
 
Где точки и тире, тире и точки
 
Бегут вплотную по звенящей строчке
 
И наспех сообщают обо всем,
 
Что в поле и в лесу творилось днем.
 
 
 
1957
 
  
«Пылает отсвет красноватый»
 
 
 
Пылает отсвет красноватый
 
На летней пашне в час заката.
 
До фиолетового цвета
 
Земля засохшая прогрета.
 
Здесь каждый пласт огнем окован —
 
Лиловым, розовым, багровым,
 
И этот крепкий цвет не сразу
 
Становится привычен глазу,
 
Но приглядишься понемногу,
 
На алый пласт поставишь ногу,
 
И с каждым шагом все бесстрашней
 
Идешь малиновою пашней.
 
 
 
1957
 
  
В МИНУТУ ОТЧАЯНЬЯ
 
 
 
Весь век лишь слова ищешь ты,
 
Единственного слова.
 
Оно блеснет из темноты
 
И вдруг погаснет снова.
 
 
 
Ты не найдешь путей к нему
 
И не жалей об этом:
 
Оно не пересилит тьму,
 
Оно не станет светом.
 
 
 
Так позабудь о нем, пойми,
 
Что поиски напрасны,
 
Что все равно людей с людьми
 
Оно сроднить не властно.
 
 
 
Зачем весь век в борьбе с собой
 
Ты расточаешь силы,
 
Когда смолкает звук любой
 
Пред немотой могилы.
 
 
 
1958
 
  
«Ты думаешь — правда проста?»
 
 
 
Ты думаешь — правда проста?
 
Попробуй скажи.
 
И вдруг онемеют уста,
 
Тоскуя о лжи.
 
 
 
Какая во лжи простота,
 
Как с нею легко,
 
А правда совсем не проста,
 
Она далеко.
 
 
 
Ее ведь не проще достать,
 
Чем жемчуг со дна.
 
Она никому не под стать,
 
Любому трудна.
 
 
 
Ее неподатливый нрав
 
Пойми, улови.
 
Попробуй хоть раз, не солгав,
 
Сказать о любви.
 
 
 
Как будто дознался, достиг,
 
Добился, и что ж? —
 
Опять говоришь напрямик
 
Привычную ложь.
 
 
 
Тоскуешь до старости лет,
 
Терзаясь, горя…
 
А может быть, правды и нет —
 
И мучишься зря?
 
 
 
Дождешься ль ее благостынь?
 
Природа ль не лжет?
 
Ты вспомни миражи пустынь,
 
Коварство болот,
 
 
 
Где травы над гиблой водой
 
Густы и свежи…
 
Как справиться с горькой бедой
 
Без сладостной лжи?
 
 
 
Но бьешься не день и не час,
 
Твердыни круша,
 
И значит, таится же в нас
 
Живая душа.
 
 
 
То выхода ищет она,
 
То прячется вглубь.
 
Но чашу осушишь до дна,
 
Лишь только пригубь.
 
 
 
Доколе живешь ты, дотоль
 
Мятешься в борьбе,
 
И только вседневная боль
 
Наградой тебе.
 
 
 
Бескрайна душа и страшна,
 
Как эхо в горах.
 
Чуть ближе подступит она,
 
Ты чувствуешь страх.
 
 
 
Когда же настанет черед
 
Ей выйти на свет, —
 
Не выдержит сердце: умрет,
 
Тебя уже нет.
 
 
 
Но заживо слышал ты весть
 
Из тайной глуши,
 
И значит, воистину есть
 
Бессмертье души.