Сочинения. В 2-х томах

 
(1912)
 
  
132. НЕБЕСНЫЙ ВРАТАРЬ
 
 
 
Как у кустышка у ракитова,
 
У колодечка у студеного,
 
Не донской казак скакуна поил, —
 
Молодой гусар свою кровь точил,
 
Вынимал с сумы полотенышко,
 
Перевязывал раны черные…
 
Уж как девять ран унималися,
 
А десятая словно вар кипит…
 
 
 
С белым светом гусар стал прощатися,
 
Горючьми слезьми уливатися:
 
«Ты прощай-ка, родимая сторонушка,
 
Что ль бажоная теплая семеюшка!
 
Уж вы ангелы поднебесные,
 
Зажигайте-ка свечи местные, —
 
Ставьте свеченьку в ноги резвые,
 
А другую мне к изголовьицу"
 
Ты, смеретушка — стара тетушка,
 
Тише бела льна выпрядь душеньку».
 
 
 
Откуль-неоткуль добрый конь бежит,
 
На коне-седле удалец сидит,
 
На нем жар-булат, шапка-золото,
 
С уст текут меды — речи братские:
 
«Ты признай меня, молодой солдат,
 
Я дозор несу у небесных врат,
 
Меня ангелы славят Митрием,
 
 
 
Преподобный лик — Свет-Солунскивш.
 
Объезжаю я Матерь-Руссию,
 
Как цветы вяжу души воинов…
 
Уж ты стань, солдат, быстрой векшею,
 
Лазь на тучу-ель к солнцу красному.
 
А оттуль тебе мостовичина
 
Ко Маврийскому дубу-дереву, —
 
Там столы стоят неуедные,
 
Толокно в меду, блинник масленый;
 
Стежки торные поразметены,
 
Сукна красные поразостланы».
 
 
 
(1915)
 
  
133
 
Луговые потемки, омежки, стога,
 
 
 
Луговые потемки, омежки, стога,
 
На пригорке ракита — сохачьи рога,
 
Захлебнулась тальянка горючею мглой,
 
Голосит, как в поминок семья по родной:
 
«Та-ля-ля, та-ля-ля, ти-ли-ли.
 
Сенокосные зори прошли.
 
Август-дед, бородища снопом,
 
Подарил гармониста ружьем.
 
Эх-ма, старый, не грызла б печаль,
 
Да родимой сторонушки жаль.
 
Чует медное сердце мое,
 
Что погубит парнюгу ружье,
 
Что от пули ему умереть,
 
Мне ж поминные приплачки петь.
 
Луговые потемки, как плат;
 
Будет с парня пригожий солдат,
 
Только стог-бородач да поля
 
Не услышат ночного «та-ля»…
 
 
 
Медным плачем будя тишину,
 
Насулила тальянка войну,
 
 
  
134. СОЛДАТКА
 
 
 
Скучно молодешеньке у свекра жить в дому,
 
Мне питье в досадушку, еда не по уму,
 
Русы мои косыньки повысеклися,
 
Белые руки примозолилися,
 
Животы-приданое трунь взяла!
 
 
 
Погляжу я, беднушка, в стекольчато окно, —
 
Не увижу ль милого за рядой во торгу.
 
Ах, не торг на улице, не красная гульба,
 
А лежит дороженька Коломенская!
 
 
 
Как по этой ли дороге воевать милой ушел,
 
Издалеча слал поклоны, куньей шапкою махал,
 
На помин зеленой иве часто ветье заломал:
 
«Мол, пожди меня, сударка, по куль ива зелена,
 
А как ива облетит, втымеж я буду убит,
 
Меня ветер отпоет, полуночь глаза сомкнет,
 
А поплачут надо мной воронье с ковыль-травой!»
 
 
 
(1914)
  
  
135. ОБИДИН ПЛАЧ
 
 
 
В красовитый летний праздничек,
 
На раскат-широкой улице
 
Будет гульное гуляньице —
 
Пир — мирское столованьице.
 
Как у девушек-согревушек
 
Будут поднизи плетеные,
 
Сарафаны золоченые.
 
У дородных добрых молодцев, —
 
Мигачей и залихватчиков,
 
Перелетных зорких кречетов,
 
Будут шапки с кистью до уха,
 
Опояски соловецкие,
 
Из семи шелков плетёные.
 
Только я, млада, на гульбище
 
Выйду в старо-старом рубище,
 
Нищим лыком опоясана…
 
Сгомонятся красны девушки —
 
Белолицые согревушки,
 
Как от торопа повального
 
Отшатятся на сторонушку.
 
Парни ражие, удалые
 
За куветы станут талые.
 
Притулятся на завалины
 
Старики, ребята малые —
 
Диво-дивное увидючи,
 
Промежду себя толкуючи:
 
«Чья здесь ведьма захудалая
 
Ходит, в землю носом клюючи?
 
Уж не горе ли голодное,
 
Лихо злое, подколодное,
 
Забежало частой рощею,
 
Корбой темною, дремучею, —
 
Через лягу — грязь топучую,
 
Во селенье домовитое,
 
На гулянье круговитое?
 
У нас время не догуляно,
 
Зелено вино не допито,
 
Девицы не доцелованы,
 
Молодцы не долюбованы,
 
Сладки пряники не съедены,
 
Серебрушки не доменены…»
 
 
 
Тут я голосом, как молотом,
 
Выбью звоны колокольные:
 
Не дарите меня золотом,
 
Только слухайте, крещеные:
 
Мне не спалось ночкой синею
 
Перед Спасовой заутреней.
 
Вышла к озеру по инею,
 
По росе медвяной, утренней.
 
Стала озеро выспрашивать,
 
Оно стало мне рассказывать
 
Тайну тихую, поддонную
 
Про святую Русь крещеную.
 
От озерной прибауточки,
 
Водяной потайной басенки
 
 
 
Понабережье насупилось,
 
Пеной-саваном окуталось.
 
Тучка сизая проплакала —
 
Зернью горькою прокапала,
 
Рыба в заводях повытухла,
 
На лугах трава повызябла…
 
 
 
Я поведаю на гульбище
 
Праздничанам-залихватчикам,
 
Что мне виделось в озерышке,
 
Во глуби на самом донышке:
 
Из конца в конец я видела
 
Поле грозное, убойное,
 
Костяками унавожено.
 
Как на полюшке кровавоём
 
Головами мосты мощены.
 
Из телес реки пропущены,
 
Близ сердечушка с ружья паля,
 
О бока пуля пролятыва,
 
Над глазами искры сыплются…