Окно выходит в белые деревья...
Часть 33 из 70 Информация о книге
У ТЕЛЕФОНА-АВТОМАТА
Возле гагринского пыльного сквера,возле гипсового старца-пионера,в автомате: «Приезжай, ты слышишь, Вера?»телефон целуя — странная манера! —этот пьяный гражданин кричал, хрипя.Брел я ночью и шептал у поворота,заглядевшись на рубины самолета:«Пусть ко мне приедет вера во что-то,пусть ко мне приедет вера в кого-то,пусть ко мне приедет вера в себя».О, ТОЛЬКО БЫ НЕ ПРИВЫКНУТЬ
О, только бы не привыкнутьк Господнему чуду глази в тысячный раз приникнутьк губам, словно в первый раз!Привычка со скукой на морде,со спичкою в дуплах зубов,как пресное море — не море,привычка — уже не любовь.Пусть лучше не вместе, а порознь,но только не задави,привычки товарный поезд,живого ребенка любви!«Жизнь, ты бьешь меня под вздох…»
Жизнь, ты бьешь меня под вздох,а не уложить.Я до девяноста трехсобираюсь жить.Через сорок три годка —потерпи, казак! —вряд ли станет жизнь сладка,но кисла не так.Будет сорок семь тебе,мой наследник Петр,ну а батька в сединевсе же будет бодр.Будет он врагов бесить,будет пить до днаи на девочек коситьглазом скакуна.Будет много кой-чегочерез столько лет.Результатец — кто кого —будет не секрет.Встретят улицы и рюобщую зарю.Я в Мытищах закурю,в Чили докурю.Телевизор понесутпод колоколана всемирный Страшный судза его дела.Уничтожат люди рак,бомбу, телефон.Правда, выживет дурак,но не так силен.Зажужжат шкивы, ремни.Полный оборот —и машина времениПушкина вернет.«Бессердечность к себе — это тоже увечность…»
Бессердечность к себе —это тоже увечность.Не пора ли тебе отдохнуть?Прояви наконец сам к себе человечность —сам с собою побудь.Успокойся.В хорошие книжки заройся.Не стремись никому ничего доказать.А того, что тебя позабудут, не бойся.Все немедля сказать —как себя наказать.Успокойся на том,чтобы мудрая тень Карадага,пережившая столькие времена,твои долгие ночи с тобой короталаи Волошина мягкую тень привела.Если рваться куда-то всю жизнь,можно стать полоумным.Ты позволь тишинепровести не спеша по твоим волосам.Пусть предстанут в простом освещении лунномреволюции,войны,искусство,ты сам.И прекрасна усталость, похожая на умиранье, —потому что от подлинной смерти она далека,и прекрасно пустое бумагомаранье —потому что еще не застыла навеки рука.Горе тоже прекрасно,когда не последнее горе,и прекрасно, что тыне для пошлого счастья рожден,и прекрасно какое-то полусоленое море,разбавленное дождем…Есть в желаньях опасностьсмертельного пережеланья.Хорошо ничего не желать,хоть на время спешить отложив.И тоска хороша —это все-таки переживанье.Одиночество — чудо.Оно означает — ты жив.«Я не играю в демократа…»
Я не играю в демократа,когда от Родины вдаливсей шкурой чувствую как браталюбого нищего земли.Я не играю в гуманиста,когда у драного плетняпод переборы гармонистакрестьянской песней ранен я.Я не играю в либерала,когда хочу, чтобы сперважизнь у людей не отбиралаих небольшие, но права.Я не играю в патриота,когда под волчье улюлюхриплю в тайге в тисках болота:«Россия, я тебя люблю».Я не играю в гражданиназемного шара, если мнетак жаль тебя, парижский рынок,с Арбатом старым наравне.И ни в кого я не играю,ни у кого не в кабале,или в избе, или в вигваме,на сцене или в кабаке.Ни тем, ни этим не в угодуя каждый день бросаюсь в бойи умираю за свободу —свободу быть самим собой.