Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969)

1968
  
НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ
 
 
 
Пролетели дни, как полустанки,
 
Где он, черный сорок первый год?
 
Кони, атакующие танки,
 
Над Москвой горящий небосвод?
 
 
 
А снега белы, как маскхалаты,
 
А снега багровы, как бинты.
 
Падают безвестные солдаты
 
Возле безымянной высоты.
 
 
 
Вот уже и не дымится рана,
 
Исчезает облачко у рта…
 
Только, может быть, не безымянна
 
Крошечная эта высота? —
 
Не она ль Бессмертием зовется?..
 
 
 
Новые настали времена,
 
Глубоки забвения колодцы,
 
Но не забывается война.
 
 
 
Вот у Белорусского вокзала
 
Эшелон из Прошлого застыл.
 
Голову склонили генералы
 
Перед Неизвестным и Простым
 
Рядовым солдатом,
 
Что когда-то
 
Рухнул на бегу у высоты…
 
 
 
Вновь снега белы, как маскхалаты,
 
Вновь снега багровы, как бинты.
 
Вот Он, не вернувшийся из боя,
 
Вышедший на линию огня
 
Для того, чтоб заслонить собою
 
Родину, столицу и меня.
 
 
 
Кто он? Из Сибири, из Рязани?
 
Был убит в семнадцать, в сорок лет?..
 
И седая женщина глазами
 
Провожает траурный лафет.
 
 
 
«Мальчик мой!» — сухие губы шепчут,
 
Замирают тысячи сердец,
 
Молодые вздрагивают плечи:
 
«Может, это вправду мой отец?»
 
 
 
Никуда от Прошлого не деться,
 
Вновь Война стучится в души к нам.
 
Обжигает, обжигает сердце
 
Благодарность с болью пополам.
 
 
 
Голову склонили генералы,
 
Каждый посуровел и затих…
 
Неизвестный воин, не мечтал он
 
Никогда о почестях таких —
 
Неизвестный парень,
 
Что когда-то
 
Рухнул на бегу у высоты…
 
 
 
Вновь снега белы, как маскхалаты,
 
Вновь снега багровы, как бинты…
 
 
1969
  
ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ
 
 
 
Машенька, связистка, умирала
 
На руках беспомощных моих.
 
А в окопе пахло снегом талым,
 
И налет артиллерийский стих.
 
Из санроты не было повозки,
 
Чью-то мать наш фельдшер величал.
 
 
 
…О, погон измятые полоски
 
На худых девчоночьих плечах!
 
И лицо — родное, восковое,
 
Под чалмой намокшего бинта!..
 
 
 
Прошипел снаряд над головою,
 
Черный столб взметнулся у куста…
 
 
 
Девочка в шинели уходила
 
От войны, от жизни, от меня.
 
Снова рыть в безмолвии могилу,
 
Комьями замерзшими звеня…
 
 
 
Подожди меня немного, Маша!
 
Мне ведь тоже уцелеть навряд…
 
 
 
Поклялась тогда, я дружбой нашей:
 
Если только возвращусь назад,
 
Если это совершится чудо,
 
То до смерти, до последних дней,
 
Стану я всегда, везде и всюду
 
Болью строк напоминать о ней —
 
 
 
Девочке, что тихо умирала
 
На руках беспомощных моих.
 
И запахнет фронтом — снегом талым,
 
Кровью и пожарами мой стих.
 
 
 
Только мы — однополчане павших,
 
Их, безмолвных, воскресить вольны.
 
Я не дам тебе исчезнуть, Маша, —
 
Песней
 
             возвратишься ты с войны!
 
 
1969
   
«Я люблю тебя злого…»
 
Алексею Каплеру
 
 
Я люблю тебя злого,
 
В азарте работы,
 
В дни, когда ты
 
От грешного мира далек,
 
В дни, когда в наступленье
 
Бросаешь ты роты,
 
Батальоны,
 
Полки
 
И дивизии строк.
 
 
 
Я люблю тебя доброго,
 
В праздничный вечер,
 
Заводилой,
 
Душою стола,
 
Тамадой.
 
Так ты весел и щедр,
 
Так по-детски беспечен,
 
Словно впрямь никогда
 
Не братался с бедой.
 
 
 
Я люблю тебя,
 
Вписанным в контур трибуны,
 
Словно в мостик
 
Попавшего в шторм корабля, —
 
Поседевшим,
 
Уверенным,
 
Яростным,
 
Юным —
 
Боевым капитаном Эскадры «Земля».
 
 
 
Ты — землянин.
 
Все сказано этим.
 
Не чудом —
 
Кровью, нервами —
 
Мы побеждаем в борьбе.
 
Ты —
 
           земной человек.
 
И, конечно, не чужды
 
Никакие земные печали тебе.
 
 
 
И тебя не минуют
 
Плохие минуты —
 
Ты бываешь растерян,
 
Подавлен
 
И тих.
 
 
 
Я люблю тебя всякого.
 
Но почему-то,
 
Тот — последний —
 
Мне чем-то дороже других…
 
 
1969
  
«Остываю я, как планета…»
 
 
 
Остываю я, как планета, —
 
Очень медленно, но бесспорно.
 
А еще в глубине прогретой
 
Набухают, как прежде, зерна.
 
 
 
И хлебам еще колоситься,
 
И птенцам щебетать весною.
 
Только ниже чуть-чуть пшеница,
 
Только прежнего нету зноя.
 
 
 
Чуть трудней заживают раны,
 
Реже плачу и напеваю…
 
Мне тревожиться вроде рано,
 
Ну, а все-таки — остываю.