Стихотворения (1970–1980)

1974
  
«Могла ли я, простая санитарка…»
 
 
 
Могла ли я, простая санитарка,
 
Я, для которой бытом стала смерть,
 
Понять в бою, что никогда так ярко
 
Уже не будет жизнь моя гореть?
 
 
 
Могла ли знать в бреду окопных буден,
 
Что с той поры, как отгремит война,
 
Я никогда уже не буду людям
 
Необходима так и так нужна?..
 
 
1974
  
«А я сорок третий встречала…»
 
 
 
А я сорок третий встречала
 
В теплушке, несущейся в ад.
 
Войной или спиртом качало
 
В ночи добровольцев-солдат?
 
 
 
Мы выпили, может быть, лишку —
 
Все громче взрывался наш смех.
 
Подстриженная «под мальчишку»,
 
Была я похожа на всех.
 
 
 
Похожа на школьников тощих,
 
Что стали бойцами в тот час.
 
…Дымились деревни и рощи,
 
Огонь в нашей печке погас.
 
 
 
Взгрустнулось. Понятное дело —
 
Ведь все-таки рядышком смерть…
 
Я мальчиков этих жалела,
 
Как могут лишь сестры жалеть.
 
 
1974
  
«Декретом времени, эпохи властью…»
 
 
 
Декретом времени, эпохи властью
 
У ветеранов мировой войны
 
Жизнь — красным — на две разделило части,
 
Как некогда погоны старшины.
 
 
 
Цвет пламени, цвет знамени, цвет крови!
 
Четыре долгих, тридцать быстрых лет…
 
Не стали мы ни суше, ни суровей —
 
И только в сердце от ожога след.
 
 
 
Как на войне, чужой болеем болью,
 
Как на войне, чужого горя нет…
 
Две разных жизни — две неравных доли:
 
Четыре года, после тридцать лет.
 
 
1974
  
ПЕРВЫЙ ТОСТ
 
 
 
Наш первый тост
 
Мы стоя молча пьем
 
За тех, кто навсегда
 
Остался юным…
 
Наш первый тост! —
 
И грусть, и гордость в нем,
 
Чистейшие он задевает струны.
 
 
 
Те струны
 
Никогда не замолчат —
 
Натянуты они
 
Не потому ли,
 
Что не забудешь,
 
Как другой солдат
 
Тебя собою
 
Заслонил от пули?..
 
 
1974
  
«Из последних траншей сорок пятого года…»
 
 
 
Из последних траншей
 
Сорок пятого года
 
Я в грядущие
 
Вдруг загляделась года —
 
Кто из юных пророков
 
Стрелкового взвода
 
Мог представить,
 
Какими мы будем тогда?..
 
 
 
А теперь,
 
Из космических семидесятых,
 
Я, смотря в раскаленную
 
Юность свою,
 
Говорю удивленно и гордо:
 
— Ребята!
 
Мы деремся
 
Еще на переднем краю!
 
 
1974
   
ТРИ ПРОЦЕНТА
 
 
По статистике, среди фронтовиков 1922, 23-го и 24-го года рождения в живых осталось 3 процента.
 
 
 
Вновь прошлого кинолента
 
Раскручена предо мной —
 
Всего только три процента
 
Мальчишек пришло домой…
 
Да, раны врачует время,
 
Любой затухает взрыв.
 
Но все-таки как же с теми —
 
Невестами сороковых?
 
Им было к победе двадцать,
 
Сегодня им пятьдесят.
 
Украдкой они косятся
 
На чьих-то чужих внучат…
 
 
1974
  
ПАМЯТИ КЛАРЫ ДАВИДЮК
 
 
В июне 1944-го была принята последняя радиограмма Смирной — радистки Кима: «Следуем программе…» Под именем Кима в немецком тылу работал советский разведчик Кузьма Гнедаш, под именем Смирной — Клара Давидюк, москвичка с Ново-Басманной улицы.
 
  
ПРОЛОГ
 
 
 
Я в году родилась том самом,
 
Что и Клара.
 
Сто лет назад
 
Нас возили на санках мамы
 
В скромный Баумановский сад.
 
 
 
От вокзалов тянуло чадом,
 
Вдаль гудок паровозный звал.
 
Мы и жили почти что рядом,
 
Разделял нас один квартал.
 
 
 
В том московском районе старом
 
Каждый домик мне был знаком.
 
На Басманную часто, Клара,
 
Я ходила за молоком.
 
 
 
Ты напротив жила молочной,
 
Мы встречались не раз, не пять.
 
Если б знала я! Если б!..
 
Впрочем,
 
Что тогда я могла бы знать?..
 
 
  
НАЧАЛО
 
 
 
Застенчивость. Тургеневские косы.
 
Влюбленность в книги, звезды, тишину.
 
Но отрочество поездом с откоса
 
Вдруг покатилось с грохотом в войну.
 
 
 
Напрасно дочек умоляют дома,
 
Уже не властен материнский взгляд —
 
У райвоенкоматов и райкомов
 
Тургеневские девушки стоят.
 
 
 
Какие удивительные лица
 
Военкоматы видели тогда!
 
Текла красавиц юных череда —
 
Казалось, выпал жребий им родиться
 
В пуховиках «дворянского гнезда».
 
Казалось, благородство им столетья
 
Вложили в поступь, в жесты, в легкий стан.
 
Где взяли эту стать
 
Рабочих дети,
 
И крепостных
 
Праправнучки крестьян?..
 
Все шли и шли они —
 
Из средней школы,
 
С филфаков,
 
Из МЭИ и из МАИ —
 
Цвет юности,
 
Элита комсомола,
 
Тургеневские девушки мои!
 
И там тебя я видела, наверно,
 
Да вот запомнить было ни к чему.
 
Крутился времени жестокий жернов,
 
Шла школьница к бессмертью своему.
 
 
 
На нежных скулах отсветы пожара,
 
Одно желанье —
 
Поскорее в бой!..
 
Вошла к секретарю райкома Клара
 
И принесла шестнадцать лет с собой.
 
 
 
И секретарь глядит,
 
Скрывая жалость:
 
«Ребенок.
 
И веснушки на носу…»
 
Москва.
 
Райком.
 
Так это начиналось,
 
А в партизанском
 
Кончилось лесу…