Стихотворения (1970–1980)

1974
  
«Я курила недолго, давно — на войне…»
 
 
 
Я курила недолго, давно —
 
На войне.
 
(Мал кусочек той жизни,
 
Да дорог!)
 
До сих пор
 
Почему-то вдруг слышится мне:
 
«Друг!
 
Оставь «пятьдесят»
 
Или «сорок»!»
 
 
 
И нельзя отказаться —
 
Даешь докурить,
 
Улыбаясь, болтаешь с бойцами.
 
И какая-то новая
 
Крепкая нить
 
Возникала тогда меж сердцами.
 
 
 
А за тем, кто дымит,
 
Уже жадно следят,
 
Не сумеет и он отказаться,
 
Если кто-нибудь скажет:
 
«Будь другом, солдат…» —
 
И оставит не «сорок»,
 
Так «двадцать».
 
 
 
Было что-то
 
Берущее за душу в том,
 
Как делились махрой
 
На привале.
 
Так делились потом
 
И последним бинтом,
 
За товарища
 
Жизнь отдавали.
 
 
 
И в житейских боях
 
Я смогла устоять,
 
Хоть бывало и больно, и тяжко,
 
Потому что со мною
 
Делились опять,
 
Как на фронте,
 
Последней затяжкой.
 
 
1974
  
НА ВЕЧЕРЕ ПАМЯТИ СЕМЕНА ГУДЗЕНКО
 
 
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
 
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.
 
С. Гудзенко
 
 
 
Мы не трусы.
 
За жизнь
 
Заплатили хорошую цену.
 
А стоим за кулисами
 
Робки, строги и тихи.
 
Так волнуемся, будто
 
Впервые выходим на сцену
 
Мы, солдаты, читаем
 
Ушедшего друга стихи.
 
 
 
Я и впрямь разреветься
 
На этой трибуне готова.
 
Только слышу твой голос:
 
— Не надо, сестренка,
 
Держись! —
 
Был ты весел и смел,
 
Кареглазый наш правофланговый,
 
По тебе мы равнялись
 
Всю юность, всю зрелость, всю жизнь.
 
 
 
И в житейских боях
 
Мы, ей-богу,
 
Не прятались в щели,
 
Молча шли напролом,
 
Стиснув зубы, сжигали мосты,
 
Нас не нужно жалеть,
 
Ведь и мы никого б не жалели,
 
Мы пред нашей Россией
 
Во всякое время чисты.
 
 
1974
  
«Удар! Еще удар! Нокаут!..»
 
 
 
Удар! Еще удар!
 
Нокаут!
 
Да, поражение.
 
Опять.
 
А после драки
 
Кулаками,
 
Известно, незачем махать…
 
 
 
Стою на краешке припая,
 
К ночной воде
 
Прикован взгляд…
 
Но сердце помнит —
 
Отступая,
 
Мы знали,
 
Что придем назад.
 
 
 
И в горький час,
 
И в час веселый,
 
И у несчастья на краю,
 
Спасибо,
 
Фронтовая школа,
 
Тебе за выучку твою!
 
 
1974
   
«Когда стояла у подножья…»
 
 
 
Когда стояла
 
У подножья
 
Горы, что называют
 
«Жизнь»,
 
Не очень верилось,
 
Что можно
 
К ее вершине вознестись.
 
Но пройдено
 
Уже две трети,
 
И если доберусь туда,
 
Где путникам усталым
 
Светит
 
В лицо
 
Вечерняя звезда,
 
То с этой высоты
 
Спокойно
 
И грустно
 
Оглянусь назад:
 
— Ну вот и кончились
 
Все войны,
 
Готовься к отдыху,
 
Солдат!..
 
 
1974
  
НАШЕ — НАМ!
 
 
Наше — нам, юность — юным, и мы не в обиде.
 
Сергей Орлов
 
 
 
Пусть певичка смешна и жеманна,
 
Пусть манерны у песни слова, —
 
В полуночном чаду ресторана
 
Так блаженно плывет голова.
 
Винограда тяжелые гроздья
 
Превратились в густое вино,
 
И теперь по артериям бродит,
 
Колобродит, бунтует оно.
 
А за маленьким столиком рядом
 
Трое бывших окопных солдат
 
Невеселым хмелеющим взглядом
 
На оркестр и певичку глядят.
 
Я, наверное, их понимаю:
 
Ветераны остались одни —
 
В том победном ликующем мае,
 
В том проклятом июне они…
 
А смешная певичка тем часом
 
Продолжает шептать о весне,
 
А парнишка в потертых техасах
 
Чуть не сверстницу видит во мне!
 
В этом спутник мой искренен вроде,
 
Лестно мне и немного смешно.
 
По артериям весело бродит,
 
Колобродит густое вино.
 
А за маленьким столиком рядом
 
Двое бывших окопных солдат
 
Немигающим пристальным взглядом
 
За товарищем вставшим следят.
 
Ну а тот у застывшей певицы
 
Отодвинул молчком микрофон
 
И, гранатой, в блаженные лица
 
Бросил песню забытую он —
 
О кострах на снегу, о шинели
 
Да о тех, кто назад не пришел…
 
И глаза за глазами трезвели,
 
И смолкал вслед за столиком стол.
 
Замер смех, и не хлопали пробки.
 
Тут оркестр очнулся, и вот
 
Поначалу чуть слышно и робко
 
Подхватил эту песню фагот,
 
Поддержал его голос кларнета,
 
Осторожно вступил контрабас…
 
Ах, нехитрая песенка эта,
 
Почему будоражишь ты нас?
 
Почему стали строгими парни
 
И никто уже больше не пьян?..
 
Не без горечи вспомнил ударник,
 
Что ведь, в сущности, он — барабан,
 
Тот, кто резкою дробью в атаку
 
Поднимает залегших бойцов.
 
…Кто-то в зале беззвучно заплакал,
 
Закрывая салфеткой лицо.
 
И певица в ту песню вступила,
 
И уже не казалась смешной…
 
Ах, какая же все-таки сила
 
Скрыта в тех, кто испытан войной!
 
 
 
Вот мелодия, вздрогнув, погасла,
 
Словно чистая вспышка огня.
 
Знаешь, парень в модерных техасах,
 
Эта песенка и про меня.
 
Ты — грядущим, я прошлым богата,
 
Юность — юным, дружок, наше — нам.
 
Сердце тянется к этим солдатам,
 
К их осколкам и к их орденам.