Бойся Дика (СИ)

Твердый член прислоняется к ягодицами, а чужая рука обхватывает и мое, не такое уж и безразличное к происходящему, достоинство. Свое настоящее моральное достоинство я роняю в грязь в этот же самый момент.
— Бля, как же хорошо, Рэнди, — шепчет Дик, имитируя со мной половой акт. — Чувствуешь?
Стону, подаюсь то назад, то вперед, и с каждым разом делаю это все свободнее и раскованнее. Стону громче, трусь задницей сильнее и толкаюсь в надрачивающую руку активнее.
— Давно этого хотел? — а он всё не затыкается, с наслаждением в его голосе передается насмешка, и я прихожу в себя раньше, чем кончаю. Раньше, чтобы не допустить оргазма.
Мысль о том, что если он спустит штаны, то трах повторится уже безо всякого там алкоголя и наркотиков. Мысль о том, что я правда дам себя трахнуть, окунает как в чан с ледяной водой.
— Минута вышла, — отвожу его руку с члена, и Дик без ругани и сопротивления дает всему прекратиться. Он сам отходит и садится обратно в кресло. — Отдавай телефон.
В этот раз подтягиваю трусы медленнее, чувствуя некий стыд.
— Телефон? — переспрашивает Дик и, когда я оборачиваюсь, тот вертит его. — Этот? Ну… хорошая модель, хороший номер, дорогие сердцу фотографии и съемки…
— Ты обещал, — отрубаю, прекрасно осознавая, к чему мудак клонит.
— Хм-м-м, давай так, Рэнди, ты залезаешь в кровать, становишься на колени и нагибаешься, а когда я кончу, забирай телефон, — лицо довольное, закусывает нижнюю губу и будто рассчитывает, что я соглашусь. Правда.
— Сука, — ухожу, хлопая дверью, ухожу к себе в комнату и внутренне скулю даже не от ненависти, а от… нечестности? Понятия не имею на самом деле, но досадно на душе, а потом это чувство сменяется страхом, когда успеваю улечься в кровать и слышу, как хлопает дверь центральной комнаты. Дик вышел.
Ручка моей двери опускается вниз медленно, и вот собирается приоткрыться… подскакиваю молниеносно, ведомый страхом, и упираю руку и ногу так, чтобы Дик не смог войти.
— Рэнди… — раздается такой близкий голос. — Рэнди, не дури…
— Уходи! — кричу и изо всех сил поднимаю ручку вверх, а когда получается, прислоняюсь к двери спиной и обнаруживаю себя дышащим загнанно. — Проваливай!
— Не беси, Рэнди…
«Я тебя предупреждаю. Ты доведешь меня до безумия. Ясно?»
Бля, уходи, чертов Повелитель мух, дурацкая свиная голова на палке. Ничего не отвечаю, пытаюсь выровнять сердцебиение, пытаюсь прогнать не только Дика, но и страх перед ним. Мокрые листья лупят в окно с каждым порывом ветра, и это словно второе чудовище, собирающееся пробраться в убежище.
Когда наконец успокаиваюсь, понимаю, что не слышно ничего. Ручка не дергается, да и Дика не чувствую, похоже, тот свинтил уже давно, пока я трясся как полный шизик. И всё равно только спустя время отлепляюсь от стены, в буквальном смысле отлеплюсь, и иду в постель.
Только вот не уснуть больше, кажется, никогда.
Ты сам меня дразнил… ты не сильно честнее меня… ты неправильнее…
Распахиваю глаза, я словно правда эти строчки слышал, но тишина зябкая. Смотрю в темный потолок, и, нет, я в комнате не один.
— Пожалуйста, уходи.
Дик подходит, садится на край кровати, вот сейчас правда слышу:
— Если ты расслабишься, нам обоим будет приятнее.
Расслабишься… он верно смеется надо мной в очередной раз. У меня кровь в жилах застыла от темноты этой ночи, от страха перед ним. Даже не смею посмотреть на Дика, хоть и практически не вижу его.
— Пожалуйста, — повторяю с гораздо большей мольбой, — Дик, я прошу тебя, уходи, мы утром при свете всё обсудим.
Чужая рука пробирается под одеяло, и мою лодыжку охватывают холодные цепкие пальцы. Словно он думает, что я убегать буду, а я не буду, я слишком боюсь.
Отцепляется, ползет выше, проходится по внутренней стороне бедра и исчезает, зато рядом ложится весь Дик. Накрывается одеялом и пододвигается невероятно близко. Обнимает, а я человеком себя не чувствую, даже оттолкнуть его не могу, и самому уйти невозможным представляется.
А потом мы целуемся, его тело такое теплое, язык влажный и скользкий, и руки наглые. Именно из-за этих рук я быстро оказываюсь совсем нагой, а может и не быстро. Кто здесь-то секунды считает?
 
— Дик, — прекращаю поцелуй и шепчу, опаляя его классные мягкие губы с незажившими ранками, — только без ебли, хорошо?
— Хорошо, — снова засовывает язык мне в рот, и я ни капли не верю в это согласие, но у меня — честно — нет сил противостоять или настаивать.
И почему я не ощущаю страха сейчас? Почему я так боялся Дика, когда тот был на пороге, но не боюсь его же в постели? Что за магия творится, когда так полно ощущаю Дика?
Притягивает сильнее, и чувствую, что он еще одет, и это мешает нам соприкасаться полностью. Неужели мне самому стягивать с него эти дурацки шорты? Неужели мне снова лезть к нему туда? Ну, в этот раз хотя бы съемки нет, если, конечно, камера в комнате не установлена.
Запускаю руку меж нами и трогаю твердый чужой член через ткань. Вкупе с поцелуями, непрекращающимся, лишающими тела достаточного количества воздуха, это прекрасно.
— На слюну выдержишь? — и я не сразу понимаю, к чему вопрос.
Бля, ну никакой совести, ясное дело, что соврал с этим «Хорошо», но спрашивать вот так… мотаю головой, но Дику похуй. Усмехается и облизывает пальцы, чтобы потом насадить меня же на них. Чёрт, нетнетнет…
— Давай не будем, — а сам перестать обнимать его не могу. — Давай как-нибудь потом.
Находит время посмеяться, а после достигает цели, и я вздрагиваю, приподнимаясь.
— Ты уже не девственник, Рэнди, — вталкивает пальцы глубже, отнимая последний воздух у моих легких. — Тебе будет классно, вот увидишь.
Нет, Дик, это тебе будет классно, поэтому, собственно говоря, ты этим и занимаешься. А на меня типа вообще посрать, хоть болт клади.
Он раздвигает мои ноги получше, подхватывая их под колени и заводя их повыше. Это слишком, это перебор, хочу сказать, накричать, все что угодно, чтобы он перестал творить со мной такое, но рот не открывается. Прикрываю глаза, стараясь не думать о происходящем, но ануса уже касается головка члена, надавливает… И тут же никак не думать не выйдет. Уже никак не продержаться с закрытыми глазами.
Дик смотрит на меня, на мое лицо, а потом наклоняет голову с рваным стоном. И вытаскивает член, чтобы присунуть мне вновь, и повторяет, и повторяет, и с этим к неприятному жжению прибавляется какое-то удовольствие. Такое болезненное, непонятное, но в животе отдается приятым, я уж молчу про всё то, что чувствует и обхватывает чужой орган.
Ложится на меня полностью, и вытаскивать член становится трудным, я понимаю Дика, перешедшего в ритмичные толчки и пыхтящего в мою шею. А когда он приподнимается, я вижу его взгляд, взгляд полный не только похоти, и это заставляет по-тупому спросить еще раз:
— Ты любишь меня?
В этот раз Дик не замораживает, не останавливается, но и не разгоняется. Всё так же трахает послушную дырку под собой и стонет от удовольствия. А я молю его соврать или пошутить. Сказать «нет» или хотя бы «ну и вопрос во время секса», или ответить-таки «да», всё равно потом есть оправдание, что во время ебли ничего не соображаешь.
— Возможно… а-а-ах…
И это не звучит ни шуткой, ни ложью, ни тем, за что позже он будет оправдываться.
Задницей сжимаю его в себе, словно в благодарность, но на самом деле это тупое тело действует само.
— Бля, я сейчас кончу, — наваливается, соприкасается со мной губами и млеет, шепча: — ты даже не представляешь, какой узкий.
— М-м-м, — запрокидываю голову, потому что этот мудак наконец додумывается мне подрочить. Рвано, слишком жестко, и всё же это дрочка рукой Дика.
 
Ощущения начинают переваливаться через край, анус сжимается всё чаще, и дурманящий запах разгоряченной хвои бьёт в голову, словно подгоняя хлыстом.
Наслаждение, всё это время приходящие из задницы, в момент становится невыносимым, и с холодным потом я кончаю. Раньше Дика, который с моим оргазмом получает еще более узкую дырку и не выдерживает сам.