At first sight (СИ)

Азирафель невольно сглотнул, пытаясь сделать вид, что не думает о том, что Кроули флиртует с ним. Не хотелось бы потом разочарованно сидеть дома с собственными обманутыми надеждами. И не только с ними…
— Договорились, — произнес он и, отвернувшись, поспешил домой.
Это было нелепо, но по мере общения с Кроули мужчина почти перестал волноваться о своей диссертации. Нет, конечно, он переживал. Просто это ушло на второй план, в то время как на первом месте стоял Кроули со своими наглыми глазами, чарующей улыбкой и нежным голосом.
Как же тут думать о работе?
Азирафель всю ночь почти не спал, волнуясь то об одном, то о другом, то обо всем сразу. Пришлось даже выпить успокоительного и чашку горячего чая, чтобы привести нервы в порядок, и только после этого ему наконец удалось уснуть.
Весь следующий день Азирафель не понимал, что происходило вокруг. Через три дня должна была состояться комиссия, на которой карьеру могли пустить под откос, а потому опоздания студентов на лекцию и переговоры на задних партах его совсем не волновали.
Иногда он завидовал Кроули с той дисциплиной, которую ему удавалось наводить на своих занятиях. Сам Азирафель никогда так не умел. Дисциплины, как таковой, не было даже в его собственной жизни. Наверное, поэтому Кроули так спокойно защитил свою диссертацию, а Азирафелю сказали о ее недостатках уже два человека, да и вообще, она была далека от совершенства, и, скорее всего, его ожидает великий провал.
А больше всего ему будет стыдно смотреть в глаза своего нового друга и человека, в которого он постепенно влюблялся. Ему-то все давалось легко и без проблем, ведь Кроули был таким смелым и сильным. И тем более такой неудачник, как Азирафель, не будет привлекателен в его глазах.
Подобные мысли весь день не покидали голову преподавателя, и когда он встретил Кроули на парковке университета, настроение не стало лучше. Профессор даже обеспокоенно спросил у него, что случилось.
— Давай, садись, — произнес он, указывая на свою машину, — сегодня без прогулок, нам надо обсудить много материала. Потом у тебя будет день, чтобы переварить и вспомнить все, что я тебе сказал. А в следующий день ты сперва повторишь все, а потом как следует расслабишься и отдохнешь.
— Прекрати, я тебе не студент, — проворчал Азирафель, мучаясь с ремнем безопасности. Когда ему так и не удалось пристегнуться, Кроули взялся за него сам и осторожно защелкнул его. На один момент, совершенно случайно он коснулся Азирафеля, и у мужчины все внутри вспыхнуло от этого мимолетного прикосновения. Преподаватель готов был схватить руку Кроули, переплести пальцы и не отпускать… никогда не отпускать.
Но вместо этого он лишь сглотнул образовавшийся в горле комок и скромно сцепил пальцы перед собой.
— Я всего лишь пытаюсь помочь, я же вижу, что ты нервничаешь, — произнес Кроули, невинно дергая руками и поворачивая руль.
— Спасибо, даже не знаю, как ты терпишь все это, — Азирафель тяжело вздохнул, глядя в окно.
— Ну, я же все понимаю. Да и мне не то чтобы трудно. Я и сам через это проходил, знаю, как это неприятно.
Азирафель в ответ лишь хмыкнул.
Кроули привез его к себе и небрежным жестом открыл перед ним дверь, как он это делал с самой первой их встречи.
Азирафель украдкой осматривался по сторонам, проходя по квартире, но так, чтобы этого не было сильно заметно. Он не любил хозяйничать в гостях, но ему до невозможности было интересно, как выглядит убежище Кроули.
К его удивлению, квартира выглядела пустой и необжитой. Совершенно не создавалось впечатления того, что в ней кто-то живет. Не было какого-то элемента уюта и радости. Все было как-то прохладно и слишком неестественно. Может быть, в этом была виновата богатая и стильная обстановка, которая была чужда Азирафелю, ведь он предпочитал более домашний и небрежный декор. То ли мужчина просто по одной лишь квартире чувствовал, что ее владелец очень одинок, и это вдруг задело его где-то внутри.
— Где тебе будет удобней: за столом на кухне или в гостиной на диване? — спросил Кроули, видя, что его друг топчется в коридоре.
— На кухне? — неуверенно спросил Азирафель.
Кроули лишь вздохнул и указал ему направление. Азирафель уселся за стол, и спустя некоторое время хозяин квартиры поставил перед ним чашку с чаем и тарелку с печеньем, а после этого опустился на стул напротив.
— Что ж, начнем, — деловито сказал он, щелкнув пальцами и сделав максимально серьезное лицо.
За прошедший час Азирафель в полной мере осознал всю боль несчастных студентов, посещающих лекции Кроули, а также записывающих за ним конспекты и выполняющих его задания. Он уже успел наслушаться в университете о тирании профессора, но никогда бы не подумал, что во всех слухах не было ни единого преувеличения.
— Мне нужен перерыв, Кроули, — взмолился Азирафель, когда понял, что уже не понимает ничего из того, что говорит профессор. Тот, кажется, решил рассказать ему всю свою четырехлетнюю программу.
— Но мы только начали! — удивленно возразил мужчина, округлив глаза, недовольный от того, что его нагло перебили в самом разгаре объяснения.
— Ты слишком быстр, я уже ничего не понимаю.
Кроули обиженно поджал губы и, сложив руки перед собой, отвернул голову в сторону.
Если бы мозг Азирафеля не был перегружен излишком новой и совершенно непонятной информации, то, возможно, он бы рассудил, что некоторые вещи лучше не делать. Но мужчина уже плохо соображал, а потому сделал все на автомате.
Азирафель протянул к Кроули руку и взял того за ладонь, крепко сжав ее в своей, а после мягко потянул на себя, ненавязчиво заставляя того разжать пальцы. Профессор был настолько обескуражен этим действием, что подчинился без слов, и лишь удивленно посмотрел на своего друга.
— Десять минут, Кроули, пожалуйста, — Азирафель посмотрел на него своим самым умоляющим взглядом, на который только был способен, продолжая держать ладонь Кроули в своей и неосознанно поглаживая ее большим пальцем. — А потом мы продолжим. Ты слишком умен, видимо, я просто не такой, чтобы угнаться за тобой. Не мог бы ты объяснять мне все немного медленней?
Кроули смотрел на него огромными глазами, не шевелясь, словно застыв. Так прошло несколько молчаливых мгновений, за которые Азирафель успел понять, что он только что сделал, все осознать, переволноваться и приготовиться к каждому худшему варианту, череда которых моментально пронеслась в его голове.
— Как скажешь, — ответил наконец Кроули. Его голос вдруг смягчился и стих.
И только после этого Азирафель его отпустил. А потом вздохнул и понял, что все это время не дышал.
Кроули дал ему выпрошенный перерыв, заварил еще чай, а после и в самом деле замедлил повествование и периодически переспрашивал Азирафеля, все ли тому понятно. И каждый раз терпеливо повторял, если тот говорил, что ничего не понял. Было видно, что Кроули это дается нелегко, что ему хочется ускориться, разговориться и даже наорать за глупость и медлительность. Но также Азирафель чувствовал, что только ради него он не делал всего этого.
Наконец, спустя пять долгих, мучительных и самых худших в жизни Азирафеля часов, Кроули закончил. И на его вопрос, все ли он понял, мужчина честно дал положительный ответ.
— Знаешь, если тебе вдруг предложат репетиторство, — заметил Азирафель невольно, даже не думая, о чем говорит, — не берись, пожалуйста.
— Я ведь тебе все объяснил! — Кроули, казалось, был смертельно обижен на все замечания Азирафеля о методике его преподавания, которые тот успел высказать за эти пять часов. Однако он добросовестно помог ему до конца. — Неужели все было настолько ужасно?
— Нет, что ты, — Азирафель почувствовал себя капризным и неблагодарным, ведь ему только что несказанно помогли, — ты великолепный биолог, я бы даже сказал, что ты настоящий гений. Но преподавание это не твое.
— Чтобы ты знал, я лучший на нашей кафедре, — заявил Кроули, вновь исказив лицо в обиженной гримасе.