2:36 по Аляске

Он был не только мокрым до нитки, но и напуганным. Крис кинулся ко мне, затаскивая под навес крыльца, но я только смеялась, тыча пальцем в мигающий маяк. Слишком встревоженный и разозленный, чтобы заметить это сразу, Крис повернулся и застыл так на несколько мгновений. Но то был вовсе не грозовой мираж – то была реальность.

– Ты включила его?

Я кивнула, притягивая Криса к себе, чтобы отметить это поцелуем, но он тут же вскрикнул опять:

– Тебе прямо-таки приспичило сделать это накануне штормового предупреждения?! Да что с тобой не так, Джеремия? Захотелось побегать с подгоревшем от грозы задом?

Я снова засмеялась и, не дав Крису раскричаться, упрямо прильнула к нему всем телом.

– Вдохновение – вещь непредсказуемая, – шепнула я, расцеловывая его колкие щеки и подбородок, пока он не отогрелся моей нежностью и не смирился с ней.

– Ты определилась, – вдруг сказал он мне в губы и чуть отстранился, чтобы я разглядела его лукавую ухмылку. – Как я и говорил. Да здравствует ловец?

– Да здравствует, – согласилась я впервые. – Но не сегодня. Сейчас я Джейми.

Я затянула Криса в домик сразу же, как вспышка осветила крыльцо, показывая, где находится дверь. Быстро стянув друг с друга мокрые вещи, чтобы переодеться в сухие, мы… Не переоделись, задержавшись на диване в гостиной. Пальцы, исследующие созвездия родинок на его плечах. Безустанное изучение друг друга, которое он мне обещал. Его тело все еще оставалось неизведанным для меня и иногда даже оборачивалось внезапными открытиями, как это.

– Тату? – удивилась я, когда Крис, будучи сверху, оперся руками о подлокотник над моей головой, и я разглядела рисунок, до этого прижатый к телу.

Татуировка тянулась по внутренней стороне его предплечья. Покрывая всю поверхность руки до сгиба локтя, раскрытый бутон черно-белой розы еще немного блестел, воспаленный.

– Так это потребовал от тебя Себастьян в уплату долга за маяк? – спросила я, завороженно разглядывая тонкие и аккуратные линии. Невзирая на нежное происхождение розы, цветок смотрелся на Крисе поразительно мужественно. – Себ сам набил ее тебе?

– Да, – со вздохом признался Крис, морщась, когда я тронула пальцами надпись, тянущуюся вдоль края внешнего лепестка.

– А это что?

Крис смутился и не ответил, поэтому я приблизилась, читая сама.

«М». «Дж». «Э».

Маргарет. Джеремия. Эбигейл.

Я посмотрела Крису в глаза. Он зарделся, нервно хохотнув:

– Сначала Себастьян предложил мне набить банку джема, но… Кстати, теперь он хочет, чтобы и ты сделала себе такую же.

– А получить сотрясение Себастьян не хочет?

– Хм, нет, об этом он не упоминал.

Я снова погладила татуировку, а затем изловчилась и поцеловала ее отекшие контуры. Крис блаженно прикрыл глаза, и мы продолжили изучать друг друга, в этот раз непростительно и восхитительно долго. Лишь когда наверху послышался красноречивый топот, я тут же швырнула Крису шорты и судорожно натянула на себя рубашку, еще взмыленная и покрытая мурашками.

– Мама?

– Зефирка, – улыбнулась я Эбигейл, показавшейся в свете ночника с плюшевой морковкой в руках. – Тебя разбудила гроза? Иди сюда.

Она забралась на одеяло и всхлипнула. Раскат грома снова обрушился на Байрон-Бей, как пушечный обстрел. Ее дрожь быстро прошла, когда мы с Крисом зажали ее между нами в объятиях.

– Ух ты, морковка потолстела, – пожаловался он, кивая на игрушку, занявшую полдивана. Эбигейл хихикнула. – Здесь очень тесно.

Тогда Крис затащил меня на себя ради «экономии места», ухмыльнувшись. Эбигейл легла возле спинки дивана, свернувшись калачиком, и быстро уснула. От нее веяло молоком и ореховым печеньем, и этот аромат убаюкивал не хуже барабана дождя.

От очередного грохота, раздавшегося за окном и осветившего гостиную, Эби уже даже не вздрогнула.

Следующая пара недель проходила в штатном режиме: Себастьян проверил и дочинил маяк, Крис патрулировал и охотился, а я и Флей разбирались с Советом и подготовкой к вечеринке на пляже. Дом устраивал ее каждый месяц за неимением других развлечений, кроме захолустного бара.

– У тебя скоро день рождения, – промурлыкал мне на ухо Крис, помогая завязать пояс изумрудного шелкового платья, струящегося до колен. – Что тебе подарить?

– Выходной, – шутливо, но вовсе не шутя сказала я.

Вечер стоял влажный и душный, но с океана дул прохладный ветер. Высокий костер, разведенный прямо у кромки воды, был как никогда кстати. На нем жители Дома зажаривали сосиски и пекли воздушный мармелад, при виде которого Эбигейл тут же встрепенулась:

– Хочу такой!

– Я тоже, – засмеялся Эшли, несущий ее на плечах, и с моего разрешения двинулся к столу с едой и сладостями.

Я заметила Себа, пытающегося откупорить бутылку виски зубами, и ничуть не удивилась, когда он отколол себе зуб. Сжимая в пальцах пластиковый стаканчик с холодным ягодным пуншем, я разговаривала с остальными и смаковала его вкус. Брусника, вино и кубики льда – что может быть лучше? Я выпила уже третий стакан, раззадоренная весельем, когда знакомые руки повели меня в танце, затянув в толпу.

Крис прижался ко мне и выбросил наши стаканчики в урну, на что я возмущенно замычала. Его запах теперь звучал совсем по-другому – вместо мороза и хвои это были соль и акация, приглушенные жаром.

Я уткнулась носом ему в плечо.

– Боже, – шепнула я. – Благослови того, кто придумал пунш.


– Джейми… Не напейся, как в прошлый раз, пожалуйста.

Я скользнула пальцами по руке Криса, лежащей на моих бедрах, и поднялась до татуировки, открытой рукавом кофты. Почти зажившая, на ощупь она была гладкой, но я все равно чувствовала ее.

Роза без шипов.

Крис наклонился ко мне, перехватывая мою руку и целуя пальцы. Губы у него были сухими и горячими, как сам Байрон-Бей. Я улыбнулась, но музыка вдруг прервалась. Вместе с ней прервалось и мое сердцебиение, когда раздался душераздирающий вопль:

– Ловец!

Я отскочила от Криса, мгновенно протрезвев при виде Кита, несущегося к нам со всех ног. Люди расступились, пропуская его. Светлые волосы торчали, слипшиеся от пота.

– Там… На площади Совета, – выдавил он, пытаясь отдышаться. – Там что-то происходит!

Жители кинулись врассыпную. Велев Эшли отвести Эби домой, я вскочила на Ducati Криса.

Когда мы достигли площади, заставленной овощными палатками, наготове уже стояли вооруженные жители. Крис устремился к Грейсу, раздающему ружья, и взял себе одно. Вместе они заняли свои позиции.

Впереди, в нескольких метрах от фонтана, пульсировало бесформенное пятно энергии, похожее на пространственный разлом. Воздух вокруг искрился, становясь плотным, тугим. Этим воздухом было невозможно дышать, но я все равно приблизилась, обходя группу Криса. Меня влекло к разлому как магнитом.

– Джем, не смей… – шепнул мне Крис, но я все равно подошла. Как только между мной и сгустком света осталась пара шагов, он вдруг извергнулся лавандовыми всполохами.

Новый импульс оказался мощнее предыдущих. Он толкнул меня в грудь, сбивая с ног, как взрывная волна. Я упала, и Крис тут же подскочил ко мне, помогая встать, а в следующий миг всех накрыло флуоресцентным куполом. Жители заохали, роняя оружие, чтобы прикрыть руками глаза и не ослепнуть.

Когда мерцание стихло, я выпрямилась и увидела два человеческих силуэта, сидящих посреди площади. Бледная шатенка, свернувшаяся на земле, хрипела, пока широкоплечий мужчина не подставил к ее рту спасительный ингалятор. Девушка втянула лекарство, и мужчина одобрительно погладил ее по спине.

– Молодец, Иветт. Все хорошо. Молодец…

У него были нерасчесанные черные локоны, вьющиеся у висков. На фоне девушки, такой слабой сейчас, он выглядел еще внушительнее. В кругу фонарей глаза у него светились – штормовые и глубокие, как ночной океан, и такие же серые.

Ружья предостерегающе щелкнули, и мужчина поднял голову. Оглядевшись, медленно и миролюбиво он положил перед собой на землю снайперскую винтовку.

– Эй, – робко улыбнулся Тото, поднимая руки так, чтобы подошедший с автоматом Кит их видел. – Я забыл, что у вас тут уже полночь. Извините, наверно…

На нем была старая джинсовая куртка Криса, в которой здесь он бы попросту спекся. Густая борода облепила половину его лица, а сам Тото выглядел возмужавшим и заматеревшим. Он явно не рассчитывал на столь горячий прием, а потому вдобавок выглядел еще и ошарашенным.

Да, это точно была куртка Криса – грубая и пропахшая травой. Я поняла это, когда стиснула ее швы пальцами, стремительно очутившись возле Тото и повиснув на его шее. Кряхтя, он рассмеялся и пригнулся ко мне, обнимая тоже.

– Привет, – улыбнулся он, найдя взглядом за моей спиной Криса, опустившего ружье, а рядом с ним Грейса, Барби и Себастьяна с Флейтой. – Я же обещал навестить вас. Как много я пропустил? Уже приручили кенгуру? Всегда мечтал на них покататься!

Я онемела от потрясения и облегчения. С плеч упала неподъемная ноша. То, что пыталась сделать я столько лет, вдруг удалось сделать ему. Мы снова встретились.

– Ух ты, – выдохнул Себастьян ошеломленно. – Я слышу где-то поблизости индийскую музыку. А где танцующие слоны?

Глядя на плачущую от радости Флейту, которая все это время не могла простить себя, я уступила место ей и остальным. Барби осторожно подняла на ноги девушку с ингалятором, которая отходила после открытого ею портала, будучи еще слишком неопытной в своем даре, чтобы миновать его последствия. Ей тут же налили пунша и усадили возле костра, а Тото, разрываемый между старыми друзьями, взглянул на меня, пялящуюся на него безотрывно.

– Мы назвали это место Домом, – прошептала я. – Так что… Добро пожаловать домой.

Цветы – ростки человеческих душ, не обретших свою красоту в этом мире.

Я сжимала один из них в своих ладонях – белоснежную орхидею, – прежде чем бережно поместить его в короткие волосы Эбигейл. Она чихнула, стряхивая с носа пыльцу. Наблюдая за тем, как Эби с интересом и недоверием рассматривает Тото, я посмеивалась, когда Тото точно так же рассматривал ее в ответ.

– Абигаль, значит?

– Абигаль, – повторил Крис с усмешкой. – Как ее уже только не называли, но только не так.

– Эбигейл с иврита означает «радость для отца», – улыбнулся Тото.

Крис ощетинился, как делал каждый раз, когда кто-то замечал его безудержную любовь к малышке или ко мне. Он все еще рефлекторно воспринимал это в штыки, как поиск его скрытых слабостей.

– Хм, не знал об этом.

– Врешь.

Я постаралась смягчить ситуацию, хохотнув:

– А Грейс говорит, что Эби по-японски означает «креветка».

Все еще растерянный нашими рассказами о жизни в Байрон-Бей, Тото быстро отвлекся на австралийские пейзажи. Мы с Крисом переглянулись, растерянные не меньше его рассказами о Прайде.

– Значит, ты справляешься? – осторожно уточнил Крис, облокачиваясь о перила маяка, на верхушку которого мы поднялись, любуясь океаном, лежащим как на ладони. – И много прибавилось людей?

– Ты серьезно? – засмеялся Тото, сменив джинсовку на майку, под которой при каждом движении играли мышцы. – После того как все проснулись, к нам, кажется, стеклась половина Канады… Банши тоже стало вдвое больше. Теперь нас примерно поровну, но это не самое страшное по сравнению с тем, что творят преступные группировки. Сейчас с доверием и ресурсами большая напряженка…