Белое солнце дознавателей

— Нет, — я зачерпнула ещё десерта и медленно, смакуя, облизнула ложку. — Ты не нарисуешь так, как я… или… ты хочешь сказать, что я рисую…плохо…м-м-м?

— Нет! Вайю, — Геб мучительно подбирал слова, — так как ты… эм-м… так как ты, совершенно точно не нарисует никто! — нашелся он, наконец. — Но я делал заготовки почти декаду и… накопители стоят денег… больших денег… поверь мне…. тебе… схемы…

Я с любопытством наблюдала за тем, как он краснеет — кончики ушей заалели, но подбородок он выдвинул вперед упрямо — за свои артефакты будет стоять до победного.

— … я буду честен с тобой. До конца! — выдохнул Лидс, как перед прыжком в воду. — Вайю. Иногда нужен близкий человек, чтобы сказать… взгляд со стороны… чтобы сказать…я тебе очень сочувствую… очень… сочувствую, но…

— Но… — протянула я с интересом.

— …схемы — это не твое! Определенно.





* * *


— Проиграли, — констатировала я умиротворенно, устроившись на своем месте — между Фей-Фей и Маршей, на втором ряду — они потеснились быстро и …сразу отвернулись в разные стороны. Не разговаривают? Уже успели поругаться?

— Как ты догадалась, Блау? — съязвила Фейу.

— О, это было не сложно, — я отобрала веер у Фей-Фей и начала обмахиваться — после обеда стало очень жарко. — У сира Костаса покраснел кончик носа, и подрагивает нижняя губа. Вот так, — я смешно спародировала, но никто даже не улыбнулся. — Кантор хмурится так, что кажется сейчас грянет гром и пойдет дождь, хотя в Хали-баде не сезон дождей… хаджевцы, — я покосилась в сторону, прикрывшись веером, — лучатся самодовольством, но не ликуют. Выводы? Мы проиграли в чистую, а гении из сопредельного Керну града взяли одно из мест… но не белую мантию.

— Сира очевидность…

— Записи? — я проигнорировала ворчание Фейу и обернулась к Фей — должна же я знать, как проиграл цыпленок. Сестра вздохнула и согласно опустила пушистые ресницы — записи будут.

— Сир Садо… завалил Костаса, — тихо проговорила Фей. — Его голос был решающим…

— Злопамятная тварь, — пробормотала я тихо.

— Что? — Марша заинтересованно повернулась к нам.

— Творец не выдержал сияния начинающего творца…

Фейу хмыкнула.

— Леди Тир подала апелляцию, и сейчас общается с судьями, — продолжила Фей-Фей.

— Бесполезно, — выдала я, резко схлопнув веер, и Фейу согласно кивнула, в подтверждение моих слов.

— Ничего не бесполезно, — глаза Фей-Фей воинственно сверкнули, — суждение было явно предвзятым.

— Кто выиграл? — я обратилась к более спокойной Фейу.

— Мантию забрали столичные.

— Бес-по-лез-но, — я легонько ударила Ву по плечу. — Не когда тут второй Феникс в качестве наместника. Столица просто не может позволить себе проиграть…

— Но, Вайю!

Фейу закатила глаза и пробормотала что-то вроде «наивная идиотка».

— В любом случае есть ещё завтрашние дисциплины — живопись и каллиграфия.

— Мы проиграем, — это произнесли мы хором с Маршей. — Уже проиграли.

— Если бы участвовала я, — Фейу распрямила плечи, — у Севера был бы шанс, но не сейчас.

— Несомненно, — язвительность в голосе сестры можно было бы разливать по фиалам в качестве яда. — Напомнить, кто взял мантию по живописи на последнем школьном Турнире?

— Напомнить, по какой причине ты не участвуешь? — сладко откликнулась Фейу.

— Напомнить, по какой причине не участвуешь — ты? — парировала Фей-Фей.

— Стоп! Стоп-стоп-стоп, — я наклонилась вперед и попала под перекрестный огонь гневных взглядов. — Давайте я лучше расскажу, как я провела время в Академии…

— Там ничего интересного!

— … занятие почтил вниманием сам второй Феникс.






Глава 14. Любая диверсия требует подготовки (нв)




Цыпленок был безутешен. Нос покраснел — следы слабости были видны даже через слой пудры на лице. Глаза влажно блестели от обиды, изящный шарф некрасиво сполз на бок, нижняя губа то и дело предательски подрагивала, когда он тщился улыбнуться в ответ на неловкие подбадривания Фей-Фей.

С леди Тир и Костасом мы столкнулись у Арки выхода — толпа хлынула вниз волной, торопясь покинуть Арену, и свободное место у колонны стало нашим временным пристанищем — переждать сутолоку.

Леди Тир была в ярости, и от того, совершенно прекрасна — восковая бледность неподвижного лица, и сверкающие по радужке ослепительным огнем глаза — родовая сила рвалась на волю, но леди держала ее в узде.

— А вы похожи, — шепнула я Фейу тихо. Марша горделиво распрямила плечи. — Надеюсь, к этому возрасту твой контроль будет так же хорош.

— Блау!

— Поддержи Цыпленка, — ткнула я Фейу в бок — к нам, лавируя в толпе, направлялись Аксель и Дан. — И не так, как ты делаешь это обычно. Вы же родичи! Больше тепла, больше эмпатии, больше сопереживания… мне нужно поговорить с братом.

Марша была против — взгляд, брошенный в сторону парней, был красноречивым. Но претора Фейу с ними не было — и она, ограничившись традиционным поклоном, оставила нас одних.

— Мелочь…

— Акс…

Я тронула кольцо — камень вспыхнул от импульса силы, и стационарный купол отрезал нас от шума толпы. Троих, включая Иссихара, потому что расчетный диаметр артефакта не регулировался — это не плетения, и был заложен изначально.

— Дан, — попросил брат, указав за круг.

— Не нужно, это вызовет вопросы.

Одно дело — сира утомилась от шума, и совсем другое — Наследники общаются на виду у всех. И мне не нужно будет повторять дважды и выбирать время отправить Вестник Иссихару.

— Второй Феникс, — я поднырнула под бок Акса и, переплела пальцы под прикрытием рукава. Ладонь брата была теплой, почти горячей — живой. Акс — живой. И готова сделать всё, чтобы так и было. — Сменил маршрут, сегодня уже был в Академии…

Пальцы Акса в моей руке напряглись.

— Не знал даже Тир.

— Мелочь…

— И я уже имела честь приветствовать его второе сиятельство… Все хорошо, — отчиталась я коротко. — Но, если он был в Академии, ничто не мешает ему внепланово посетить Корпус.

Чуть повернув голову из-за плеча брата, я встретилась взглядом с Иссихаром — вот кто точно понял всё, что требуется. Чуть дрогнули, приподнялись и опустились ресницы — готова поставить, что в момент прибытия Феникса Исси будет отдыхать в карцере.

— Записи сделаю и пришлю вечером, — я кивнула брату и, одновременно Дану, который поднял два пальца вверх — ему тоже пирамидку.

Крепко, со всей силы, сжала аксову ладонь: «Будь острожен, брат. Ради Великого, будь осторожен!». И получила такое же крепкое успокаивающее пожатие в ответ: «Всё будет хорошо».

— Блау хранят Блау, мелочь, — его прощальный щелчок по носу был почти нежным.

— Всегда, — я отсалютовала в ответ и ещё мгновений стояла в куполе одна — в абсолютной тишине, наблюдая, как безмолвная толпа течет за переливающейся серебром пленкой защиты — меня звала Фей, махала веером Марша — мы собирались по лавкам…

…тишина звенела в ушах, алая вышивка золотом на белом шелке вспыхивала перед глазами знаком Феникса, пальцы ещё хранили родное тепло…

— Птичка, — купол я схлопнула резко и на доли мгновения оглохла от шума Арены. Феникс — всего лишь птичка. Да — большая, да — сильная, да — неповторимая, но… птичка. А слабое место любой птички — крылья.





* * *


В носу — свербило. От количества разнообразных терпких запахов кружилась голова.

— А-а-а… пчхи, — я все-таки чихнула, прикрыв лицо рукавом, и поставила небольшой глиняный горшочек с надписью «Я-чи-чи» обратно на полку. Пах чай дорого. Точнее пах так себе — средне на мой вкус, ровно до тех пор, пока я не увидела цену за одну мерную порцию — двенадцать империалов.

Двенадцать! Великий! За какую-то паршивую смесь из листьев, травок, соцветий…и пыльцы. За такие деньги он должен дарить бессмертие и воскрешать мертвых к жизни.

— …должен омолаживать и окрылять, даруя бодрость и силы, — прочитала я надпись на прикрепленной рядом на шелковом шнуре, кусочке свитка. — Не знаю насчет «окрылять», но каллиграфа лавка оплачивает самого лучшего. Так чисто не пишу даже я…

Фей заглянула через плечо, оценила почерк и улыбнулась по-доброму. Марша фыркнула громче, и насмешливее.