Белое солнце дознавателей

— Госпожа!!!

Вынырнула я сразу — ручей был мелким, воды только по шею, щелкнула пальцами в кармане, вытащив флаконы, и погребла на берег, к камням, быстро-быстро работая руками — нужно валить, и делать это быстро.

Как только эликсиры соединятся и вступят в реакцию с водой — всем стоит быть подальше отсюда.





* * *


Аксель прибыл перед послеобеденным чаем. Довольный и благоухающий. Ради встречи с братом — хотя так не делается, госпожа, цените — для вас сделали отдельное исключение — меня проводили на общую половину, на одну из террас.

Южане вообще тяготеют к открытым пространствам — особенности предела или особенности климата? Слабо могу себе представить чай на открытой террасе в канун Зимы — это сколько нужно потратить на купола и артефакты?

— Брат…

— Мелочь…

Меня потрепали по голове и щелкнули по носу почти восхищенно.

— Ты выглядишь почти красивой. Ещё пара дней в гареме и на тебя можно смотреть не вздрагивая! Ауч, Вайю!

Он получил кулаком в бок, и мы устроились на небольшой низкой тахте. Купол тишины брат выплел сам, без просьб, отрезав нас и от евнухов, стоящих на страже, и от любопытных служанок.

— Рассказывай.

Акс не пояснил ничего нового — к этим выводам я уже пришла самостоятельно. Мы — должны Кораям, и дядя дал Слово.

— Но выбор — за тобой. Разве это так плохо, Мелочь? Присмотришься к женихам, выберешь не самого страшного, — тут он заржал, — и потом только помолвка, и потом к нам на Север. Тебе все равно пришлось бы выходить замуж рано или поздно, — пробурчал он с набитым ртом, выбрав одну из печенек на блюдечке. — И я считаю, дядя прав и это — хорошо. Дай тебе волю, ты притащишь домой кого — то вроде Квинта, или какое — то отребье вскружит тебе голову… вы юные сиры, начитаетесь любовных романов и…

— А как же любовь? — перебила я саркастически.

— Любовь не для нас, — серьезно пояснил Акс, смахивая крошки с уголков рта. — Для них, — он показал в сторону служанок, — может быть, и то, если очень повезет. Лию выбрали, когда мне было двенадцать. Выбрали, — повторил он с нажимом. — А увидел я ее только несколько зим назад. Нет, Мелочь, тебе нельзя давать выбор. Дядя — умнее, и всегда думает о клане, — тяжелая рука брата упала на макушку и снова покровительственно потрепала по волосам.

Про Турнир он только хмыкнул — нечего мне там делать. Про запертую дверь сказал, что не стоит гулять по ночам — и они отвечают за безопасность. Про решетки на окнах… чтобы не залетали птицы.

Птицы! Великий!

Акс — идиот. Мой брат — идиот.

Когда я спросила про тройку, пытаясь хоть что — то узнать о Дане — Аксель повеселел.

— Фейу какой — то странный последнее время, раньше он и не смотрел в сторону смуглых южанок, а теперь — глаз отвести не может. Меня пригласили к Данам, — произнес он задумчиво после короткого молчания. — Меня и Фейу.

— Это… плохо? — спросила я осторожно.

— Даны… на Юге, примерно как Тиры у нас. Ничего не делают просто так, и… ни с кем не сближаются. Это… странно и… я — отказался! — произнес он гордо.

Я прикусила губу, чтобы не застонать. Мой брат — идиот.

— Твои подружки прекрасно без тебя проводят время. Ушли гулять, — пояснил он мне. — Фейу прилип к Ву, а псаков Дан пригласил эту сумасшедшую Маршу, Аксель снова заржал, с удовольствием хлопнув себя по коленке. — Девица — огонь… А Лидса атакуют с двух сторон две девицы, которые проживают у Фейу…

Потом, вспомнив, он махнул слуге и небольшой, тщательно упакованный сверток упал мне на колени.

— Подарки из дома, — пояснил он мне. — От Маги и Нэнс, привезла Марта…

— Марта здесь, в Хали — баде?

— У них слет аларийских знахарок, — хохотнул он весело. — И там ещё то, что передал Лидс, сказал тебе нужно по артефакторике, и ты просила мистрис Лидс.

Неужели? Упаковочная бумага хрустнула, когда я сжала ее пальцами. Она узнала правила вызова, которые нельзя оспорить? Как меняются Рейны в гаремах крупных кланов?

Про Лию Аксель разговаривал неохотно — только спросил, по какой милости Великого, эта трещотка не сопровождает меня сегодня. Каждый раз, когда брат посещал Кораев — им выделяли время узнать друг друга получше.

— Отравилась. Конфетами, — пояснила я коротко. — У твоей невесты непереносимость некоторых продуктов. Вышла из строя на несколько дней. Если хочешь, могу написать для тебя список и сочетания. Пользуйся.

Аксель закивал решительно и благодарно. Диагноз «непереносимость Лии» уже налицо.

Я взяла с него слово прийти завтра — и опять отправить Вестник домой — узнать о состоянии Люци, а так же написать Хоку и Беру — они должны мне подарок, и сейчас я предпочту взять империалами.

— Скоро аукцион, выберу себе подарок сама, — пояснила я коротко. — Хватит храна на мое имя.


— Я бы подкинул, — Аксель виновато пожал плечами, — но, Мелочь, не больше пары десятков империалов, этот хрыч Луций сильно урезал мои карманные деньги в последний раз, мне даже девушку не на что выгулять…

Я приподняла брови, но возражать не стала. Расценки в «Сиреневом тумане» я знала смутно, но это одно из самых дорогих заведений такого толка в Хали — баде, и на это у него денег хватало, а на сестру — нет?

Одна из служанок — выше статусом, чем мои — у нее было две подвески на поясе — почтительно ждала на входе, ожидая, когда привлечет внимание. Акс щелкнул кольцами и разрешил приблизиться.

— Время, господин, — она обращалась исключительно к мужчине, — у госпожи запланирована прогулка в пустыню.

— Мелочь, — он коротко прижал меня к себе, — буду завтра после обеда и… постарайся за это время не разнести гарем.

Я помахала брату и вопросительно приподняла бровь — служанка смотрела прямо в упор, почти до неприличия.

— Проводите, мне нужно переодеться на прогулку.

— Конечно, госпожа. Позвольте один вопрос? — она помедлила, тщательно подбирая слова. — Не потеряли ли вы сегодня… было ли у вас что-то с собой, когда сегодня вы упали в пруд?

— Да, — я кивнула решительно и совершенно честно. — Пара медовых конфеток.





Глава 17. Зов




Пахло жаром и раскаленным песком. Воздух был таким горячим, что приходилось открывать рот под кади и жадно глотать — благослови Великий того, кто придумал эту тряпку, иначе я бы уже наелась песка.

Ветер с Юга поднимал песчаные воронки и закручивал по земле, выводя причудливые петли и линии — как змеиные следы.

Мы шли по двое — лошади шагали парой, и мне постоянно приходилось одергивать Фифу — она рвалась вперед — бегать, покусывая удила, и косила злобным глазом по сторонам — не в силах стерпеть, что кто-то опережает ее на дороге.

Путь, выбранный ведущим, которого отобрали в гареме — одного из внуков старухи, был мне незнаком. Обещанная прогулка затянулось — мы шли уже так долго, что обратный путь закончится как раз, когда на небе зажгутся первые звезды. И это — если мы повернем в поместье прямо сейчас.

— Вот-вот… смотрите, сира… — веселая девчонка — лукавые глаза так и прыскали смехом из — под кади, показывала направо. Там, вдоль далеких барханов, по краю долины, по дну которой мы шли, взвихрялись воронки бело-золотого песка и веток. — Сейчас зажгутся сигналки…

И правда, через доли мгновения над воронками лениво вспыхнули серебристые точки, повторяя траекторию движения.

— Вот видите! — произнесла она довольно. — Если держаться пути — это безопасно!

— Тпру… — Фифа снова всхрапнула и агрессивно дернула вперед, но сегодня — никаких прогулок. Правила объяснили сразу — коротко и четко, повторив для северянки медленно несколько раз — пустыня убивает. Всех и всегда. Идти след в след, не уходить в сторону, не выбирать путь самостоятельно, не спешиваться без команды… вообще ничего «не».

Воронки справа набирали скорость, как будто сопровождая нашу небольшую процессию — вместе со мной из гаремных отправили шесть юных леди, похожих одна на другую, как фасолины в одном стручке, три тройки охраны из евнухов, и одного из Кораев. Я долго присматривалась, но под мужским кади не было видно ничего кроме глаз — и, судя по голосу, — слишком молод, чтобы быть одним из потенциальных женихов.

Зыбучие пески мне показали первыми — их не видно, и не определить артефактами до тех пор, пока волна не поднимется на поверхность, но всегда можно предвидеть — это мертвая зона — ее обходит по широкой дуге редкая живность, не садятся птицы, и сверху появляются воронки песка.

И, если судить по тому, что я уже видела — зыбучие пески здесь везде.

— Это было озеро? — я кивнула вниз, но девчонка не поняла. — Здесь, на этом месте когда-то было озеро?

Мы шли по дну долины, со всех сторон окруженной горами-барханами. Под копытами был не песок, а глина, растрескавшаяся, как плитка, за несколько сотен зим превратившаяся в камень, обожженная на солнце.

— Озеро — это много воды? — южанка отпустила поводья, непринужденно управляя лошадью одними движениями коленей, и широко развела руки. — Вот столько?

— Вот столько, — я мотнула головой слева направо, — от одного бархана до другого — вода.

Серебристый смех зазвенел колокольчиками так внезапно, что на нас обернулись — охранники и ехавшие впереди девушки.

— Столько воды не бывает, — ответила она добродушно, но очень снисходительно, сдернула с пояса маленькую флягу, открыла и вылила рядом. Вода испарилась с шипением, и влажное пятно исчезло раньше, чем кони сделали ещё шаг. — Мы редко ходим этим путем, — она похлопала свою небольшую золотистую лошадку между ушами, — Но сегодня юная госпожа пожелала прогулку для своей красавицы, — быстрый взгляд на Фифу из — под пушистых ресниц, — и из всех только мы пятеро учились ездить на ваших безгорбых — они не пройдут по пескам. Это единственная дорога, по которой так далеко можно проехать без двугорбых. Граница проходит перед теми горами, — она кивком показала вперед, — здесь кончаются земли рода, если брать правее, и обогнуть, через полосу мертвой земли можно добраться до «Занесенного песками».

— Старого города? Бывший Хали-бад?

— «Занесенный» — это «занесенный», — очередная лукавая насмешка в глазах и снисходительное пожатие плеч. — Это надо видеть, госпожа. Нельзя передать величие того, что уже нет — не хватит слов…

Столбики границы выглядели так же, как те, что я уже видела у Данов — установленные просто в песке, на расстоянии пятидесяти шагов один от другого. Как они размечают границу? По картам? С моей точки зрения — отличия не было никакого — бесконечное пространство окаменевшей растрескавшейся глины до — пограничный столб — и точно такое же пространство земли уже чужого клана после.

Артефакты мягко вспыхивали у навершия, когда кто-то из Кораев подъезжал ближе.

— Едем обратно? — я подняла лицо к небу и чуть отвернула ткань — горячий воздух обжигал, не даря прохлады.

— Госпожа не хочет насладиться красотами пустыни? — это второй раз, когда внук Старухи подал голос — первым был тот, когда он почти по слогам, повторял для меня правила перед поездкой.

Сзади тихо задушено зафыркали.