Белое солнце дознавателей

— Это не так! Немес чист! Чист и священен, идеи отступников не имеют никакого отношения…

— Ты решила, что тебя принесут в жертву, девочка? — голос старухи звенел насмешкой и чем-то ещё, что я не смогла определить.

— Не хватает только стазиса, — я кивнула на браслеты в руках Корая. — И тогда комплект будет полным…

И Рейна захохотала, подергивая головой, тряслась, заливаясь каркающим смехом. Но смеялась она одна — южанки в белом, сгрудились плотнее, отойдя на несколько шагов.

— Зачем ехать в пустыню, если можно провести обряд в Хали-баде? Зачем проходить пески, рискуя жизнью? Зачем брать с собой столько одаренных… ведь выбрали лучшие цветы из гарема?

— Чтобы провести помолвку, — ответила мне Рейна снисходительно. — Мест силы осталось не так много под этим небом, клятвы, принесенные в этом храме, Немес скрепляет лично… они нерасторжимы, как и обряды Великого, в которого так верят на Севере, — закончила старуха спокойно.

Нерасторжимы? Что, псаки побери, это значит? Сила Мары здесь слабее, чем везде? Немес может отменить помолвку с Даном?

— Простая помолвка, девочка… все уже готово к празднику, и алое покрывало ждет тебя…

— Тогда удалите всех отсюда… если это просто помолвка, и я добровольно соединю руки перед ликом Немеса…

Старуха молчала и щурилась, взвешивая мои слова пару мгновений.

— Докажите, что это не то, что я думаю…

— Добровольно? Следуя приказу, и подтвердишь это под клятвой?

Я осторожно кивнула — голова болела, юнец приложил меня слишком сильно.

— Добровольно… только свидетели и жрецы…

— Все вон.

Повинуясь властному окрику охрана и девушки торопливо покинули храм, двери захлопнулись, остались только старуха, Лейле, два жреца и …мой жених.

— Теперь ты довольна? Веришь, что никто из Кораев не хотел вредить гостье рода? — произнесла старуха вкрадчиво. Боковым зрением, я видела, что Лейле сняла и ослабила хлыст, но не раскрутила… пока. Не раскрутила.

Никаких плетений, но можно использовать боевые артефакты?

— Верю, — я ухмыльнулась одной стороной рта, потрогав языком шатающийся клык — придется накладывать одно плетение или два, чтобы быстрее зажило? — Совершенно никакого вреда.

— Прошу жениха и невесту занять положенные по обряду места, — один из жрецов Немеса суетливо поправил треногу рядом с центральным камнем, — времени мало, Высокая госпожа! Наш уговор действует до рассвета…

— Дитя, — старуха властно взмахнула рукавом в сторону внука, который демонстративно смотрел в сторону, нервно прищелкивая кольцами.

Я отряхнула юбки, которые перестали быть белоснежными и посерели от пыли, выпрямила спину, вздернула подбородок и, придерживая ханьфу тремя пальцами, как на лучшем из приемов высшего света, прошла и встала плечом к плечу с этим псаковым корайским выскочкой.

Чтоб ты сдох до рассвета, тварь.

Жрецы затянули заунывные куплеты, повышая и понижая тональность, то и дело сбиваясь на иллюзию шипения.

— Приношу свои извинения, — произнесла я вполголоса, глядя прямо перед собой — плечо рядом дрогнуло. — За доставленные неудобства. Была неправа и осознала собственное несовершенство…

Тихий выдох с присвистом справа был единственной реакцией на мои слова. Жрецы продолжали заунывно тянуть и петь, пришептывая.

— …невеста рода Корай должна быть безупречна во всех отношениях…

Ещё один тихий длинный выдох.

— …ради вас, я намерена совершенствоваться… и работать над своей меткостью. В следующий раз, клянусь Великий, я буду бить точнее и попаду три раза из трех…

— С-с-с-сука! — он прошипел так тихо, что не услышали даже жрецы.

— Сука рода Блау, — поправила я едко. — Породистая сука. А генофонд клана Корай — совершенно неподходящий, только породу портить …

— Открытые ладони, чада Немеса… — почти пропел один из жрецов и мы послушно протянули вперед руки.

— Алую ночь можно сдвинуть, — тихо, одними губами прошептал в мою сторону Корай, — у нас можно скрепить помолвку сразу… молись Немесу сегодня, северянка…

— Великому… — поправила я тихо. — Чтобы он ещё раз надрал чешуйчатый хвост…

— Добровольно ли пришедшие возложили руки на алтарь?

Чтобы не было виры Блау, — повторила я про себя. — Слово, данное дядей, должно быть выполнено полностью.

— Добровольно.


— Да, — ответили мы нестройным хором.

— Почитаете ли великого Бога удачи, повелителя пустыни, четырех стихий и семи печатей?

— Да.

— Нет.

Пение на миг прервалось, я фыркнула и повторила.

— Не почитаю. Не поклоняюсь. Не следую. Не преклоняю колен.

— Но, дитя…

— Продолжайте! — властный окрик старухи заставил жреца недовольно скривиться и, бросив на меня ещё один строгий взгляд, полный святотатственного возмущения, он коснулся наших запястий. Пальцы жреца были неожиданно теплыми и сухими, я подсознательно ждала чего-то гладкого и скользкого, как змеиная кожа.

Сила Немеса вспыхнула в воздухе, осыпая ладони серебристыми искрами, и ощущалась… иначе. Энергия Мары — капризна и неустойчива, но, если богиня что-то решила — узлов не развязать, сила Великого, как Ледяной океан — бескрайняя и непостижимая, а сила Немеса — текуча и гибка, как вода.

Казалось, незримые путы веревками смыкаются вокруг запястий, притягивая наши с Кораем руки друг к другу, все ближе и ближе, туже и туже…

Великий, сохрани дочь свою! Пусть Мара сочтет это нарушением и сохранит клятву, данную первой…

Случаев двойных помолвок я не помнила — если и были в Хрониках, я это пропустила, да и кому в голову придет приносить слово дважды? Не Смутные времена, когда можно было брать нескольких мужей… но это — очень старый храм…

Только бы Мара сочла это оскорблением…а если нет…

Серебристые нити вспыхивали вокруг запястий, так же, как в храме Мары, когда мы клялись с Иссихаром, набухая и пульсируя, в такт биению сердца и ритму речитатива жрецов, которые затянули последнюю, завершающую часть церемонии.

Особо высокая нота, вспышка света, осветившая татуировки вскинувшего руки вверх жреца и… нити погасли.

На доли мгновения в храме наступила тишина — было слышно, как с присвистом выдыхает Корай справа, но прежде, чем он успел открыть рот, скомандовала старуха:

— Ещё раз…

И жрецы повторили церемонию.

Все повторилось с точностью до мгновения — вспышка, заключительные высокие ноты церемониальной песни и… нити снова не вспыхивают, оставляя запястья чистыми.

— Артефакты? — это тихо подала голос Лейле, указывая старухе на мои широкие браслеты, которые тускло сияли в свете факелов.

— Нет…

Жрец, которые стоял сзади, проделал несколько пасов — и сила опять вспыхнула над нашими руками, но… иначе, исследуя… и тонкая нить, появившаяся в воздухе, оплела только мое запястье — бережно и крепко.

Он протянул руку, коснулся, и разряд силы, искрящийся, почти щелкнул его по пальцам.

— Немес великий… святотатство!!! Это — печать Мары!

Первый жрец, который вел церемонию с самого начала, повторил пасы и убедился лично, получив ещё один разряд.

— Печать Мары, узы уже скреплены и… — жрец покосился на молодого Корая и обратился к старухе, — … и это другой жених. Госпожа помолвлена, и обряд проведен в храме Мары… мы ничего не можем сделать, — он развел руки и отступил на пару шагов назад с легким намеком на поклон.

— Она помолвлена! Бабушка!

Старуха смотрела на меня, как на пустынную гадюку, которая тайком пробралась в их возделанный, с такой любовью, сад.

— Кто?! Я спрашиваю, кто? — Корай не сдержался — пощечина была увесистой — голова мотнулась в сторону, во рту стало солоно, злость внутри вспыхнула кипятком, но…

Терпи. Записи.

…я даже не подняла рук, чтобы прикрыться, когда он ударил ещё раз.

Мне. Нужны. Эти сраные записи. И… злость.

— Кто жених? Отвечай! Тварь! Тир?!

Я слизнула кровь с уголка губ и демонстративно растерла ее между пальцами.

— Приказ Главы выполнен — согласие на помолвку дано и было засвидетельствовано в Храме Немеса. Виры больше нет.

— Кто он?!

— Виры. Больше. Нет.

— Можно ли отменить помолвку? — сухо и деловито уточнила старуха, не обращая никакого внимания на внука.