Чертов нахал

– Принцесса, посмотри-ка сюда. Ты видишь, мои чемоданы упакованы. Я готов уехать из города уже утром. Есть ли у меня причина для того, чтобы остаться? Пожалуйста, скажи.

Ее прелестное лицо исказилось от боли.

– Я ничего не могу обещать тебе.

– А я и не прошу ничего обещать. Просто дай мне шанс. Я хочу начать с того, чтобы снова стать твоим другом… как тогда, когда все начиналось.

Она поднялась на ноги и принялась ходить взад-вперед по комнате.

– Я сейчас с Ричардом. И не собираюсь его обманывать.

– А я и не прошу тебя это делать. – Я медленно приблизился к ней, стараясь не походить на льва, крадущегося к жертве, несмотря на то, что меня обуревал хищнический инстинкт. – Просто снова задам тебе тот же вопрос. Ты хочешь, чтобы я остался?

Она посмотрела мне в глаза и прошептала:

– Да.

– Тогда я остаюсь.

Она отступила от меня.

– Пора идти. Я сказала, что съезжу заправить машину и заодно куплю мороженое.

– Тогда лучше поезжай и раздобудь его. Будь осторожной, уже поздно. Когда я увижу тебя снова?

– Ричард с утра пораньше отправляется на деловую встречу. Так что встретимся за завтракам в «Старбаксе» в девять.

– Предлагаешь позавтракать с тобой? В «Старбаксе»?

– Да. Только не заказывай то же, что и я, а то мне как-то жутковато от этого становится.

Я улыбнулся.

Когда дверь за ней закрылась, моя легкая улыбка сменилась улыбкой во весь рот. Лицо мое сияло.

Я подошел к мусорной корзине, вытащил «обручальное кольцо» и снова надел его на палец.

Медленно, но верно дело все-таки идет к победе.





Глава 22




Я полночи не ложился спать, пытаясь разработать хитроумный план, как завоевать доверие Обри. Эти два года были столь мучительно долгими, и мне так хотелось быть с ней – и в ней, – что, казалось, я вот-вот взорвусь. Но, в конце концов я понял, что не надо никакого мудреного плана действий. Пусть все случится естественным путем, как это и было в начале наших отношений. Надо просто оставаться собой и дать эту возможность и Обри, действуя по обстоятельствам и не форсируя событий.

Тем не менее это вовсе не означало, что я не буду использовать любое дарованное судьбой преимущество. Просто надо осторожно использовать эти возможности, действуя осторожно и продуманно.

Принимая душ, я старался вспомнить те вещи, которые заставляли сиять глаза Обри. В первый раз я увидел блеск в ее глазах во время обеда в ресторане, когда я кормил ее кусочками еды со своей тарелки. Вредный жирный омлет и сосиски были обильно политы «петушиным» соусом «срирача», а все мои мысли были заняты тем, что я никогда не смогу наслаждаться едой в одиночку после того, как видел, как эта женщина ест из моих рук. Кроме того, я был совершенно уверен, что она без ума от моего австралийского акцента. Думая об этих двух маленьких преимуществах я простоял под душем немного дольше, чем планировал. Ну, вот, наконец, я готов к свиданию за завтраком. Боже, я был чертовски голоден – и больше всего на свете я изголодался по Обри.

Я заскочил в магазинчик деликатесов и выбрал кое-какие вкусности, необходимые для австралийского завтрака. Прежде чем уехать из дома, я захватил кое-какие продукты из запасов моей сестрицы. Сложив все в большой бумажный пакет с продуктами, я направился в «Старбакс» пораньше, чтобы до прихода Обри решить с Мелани вопрос о принесенном угощении.

– Что-то вы сегодня припозднились. – Мелани достала бумажную кружку и приготовилась писать на ней название напитка для баристы, стоявшего за ее спиной.

– Не могла бы ты приготовить два таких напитка? Я сегодня встречаюсь кое с кем за завтраком. – Моя довольная улыбка говорила сама за себя, и Мелани сразу поняла, кого я имел в виду.

От удивления она вытаращила глаза. Похоже, девушка за меня действительно переживает.

– Это значит, что сегодня вы пьете кофе с ней, а не просто оплачиваете для нее завтрак?

– Угадала.

Она захлопала в ладоши.

– Так и знала! Ричард, конечно, отличный парень. Но вы другой. Вам удалось вытащить на свет божий ту часть души Обри, которую мы раньше никогда не видели.

Я тешил себя надеждой, что это была настоящая Обри, но она все еще скрывала от меня, что стала прежней. Интересно, подозревал ли старина Дик, что моя девочка любит хорошую драчку и далеко не такая уж непорочная святоша, как кажется. Я готов был поклясться, что этот придурок и понятия об этом не имел.

– Послушай, Мелани. Ты не будешь возражать, если мы сегодня позавтракаем кое-чем, что я принес с собой. Специально приготовил, чтобы порадовать Обри.


– Разумеется, не буду. На здоровье, ешьте все, что хотите. И вообще, поступайте, как считаете нужным.

– Спасибо, Мелани.

Я выбрал самое уютное место – небольшой столик в углу с двумя довольно потрепанными коричневыми кожаными креслами. Придвинув кресла поближе друг к другу, я принялся раскладывать угощение. Обри появилась ровно в девять.

Я встал, когда она приблизилась к столику. В этот первый момент было заметно, что мы оба смущены. Мне хотелось наклониться и поцеловать ее, хотя бы в щеку, но я вовремя заметил, что все ее тело напряжено и она явно нервничает.

– Доброе утро, – кивнул я.

Обри через силу улыбнулась и выдавила из себя:

– Привет.

Я жестом указал на столик за моей спиной.

– Вот, я уже заказал кофе и к тому же принес кое-что нам с тобой на завтрак.

Она села в кресло.

– И что же это такое?

– Это настоящий австралийский завтрак. Я все это принес с собой. Мелани была так добра, что позволила мне эту вольность.

Обри через плечо бросила взгляд туда, где за кассой стояла Мелани, которая вместе с двумя другими девушками с широкими улыбками на лицах откровенно наблюдала за этой сценой. Обри закатила глаза, снова взглянув на меня.

– Можешь мне объяснить, что пытаешься мне скормить?

Я ухмыльнулся. Обри нахмурилась.

– Нам надо установить основные правила игры.

– То есть ты с ходу программируешь меня на их нарушение?

– О чем это ты говоришь?

– Ты же знаешь, если ты устанавливаешь правила, я ничего не могу с собой поделать, и у меня сразу же возникает импульс их нарушить. Что поделаешь, такова моя природа.

– Итак, правило номер один. Никакого нарушения правил.

– Ну, это уж слишком. Получается, если я нарушил правило номер четыре, значит, я нарушил не одно, а два правила. Ты заходишь слишком далеко.

– Я могу уйти.

– Зачем же тебе уходить? Мне больше всего на свете нравится, когда ты заходишь слишком далеко.

– Можешь уйти ты.

– Почему бы нам, наконец, не покормить тебя? Думаю, ты такая раздражительная именно потому, что еще ничего не ела.

– Замечательно. – Она бросила взгляд на еду, разложенную на столе, и облизнулась.

Вот черт! Это будет сложнее вынести, чем я думал.

Я поднял тост, намазанный густой пастой темно-коричневого цвета, чтобы она могла получше рассмотреть его.

– Это называется веджимайт[15]. Австралийцы от него без ума. – Надо сказать, уехав из Австралии, мы с сестрой поняли, что есть некоторые связанные с ней вещи, с которыми невозможно расстаться.

– Выглядит как-то подозрительно….

– Согласен, но только в том случае, если ешь его в чистом виде. А вот если намазать сверху маслом, то эта паста приобретет просто фантастический вкус, голову даю на отсечение.

Я протянул ей маленький кусочек тоста. Она попыталась было взять его пальцами, но я отдернул руку, чтоб она не могла достать.

– Согласно австралийской традиции, веджимайт принято есть из рук. Его обычно предлагают новым друзьям в знак дружбы. – Разумеется, эту часть я полностью выдумал. Однако я пропустил поцелуй в честь встречи, и это упущение надо было чем-то компенсировать.

Она покачала головой, но было видно, что все это ее забавляет.

– Ну, хорошо. – Обри закрыла глаза и открыла рот.

Боже мой. Эта женщина создана мне на погибель. Два года разлуки. И теперь я мог любоваться той, о ком все это время мечтал, а она сидела с закрытыми глазами, словно в ожидании моих ласк, и приоткрытым ртом, накрашенным блестящей помадой. А я-то думал, что тюремное заключение было мне ниспослано судьбой для того, чтобы научиться воздержанности.

В отличие от многих американцев, Обри веджимайт пришелся по вкусу. Руководствуясь каким-то неведомым чутьем, я знал, что так и будет. Мы слопали все угощенье, что я принес, перебрасываясь ничего не значившими репликами, чтобы избежать выяснения отношений. Я знал, что завоевать вновь ее доверие можно, лишь показав, что значит для меня Адель. Мне так хотелось излить Обри душу, ведь откровенность порождает доверие, как учит доктор Фил[16] – американский психолог, писатель, ведущий телевизионной программы «Доктор Фил», где дает советы по проблемам межличностных взаимоотношений и жизненной стратегии). Ток-шоу доктора Фила было рекомендовано для показа обитателям тюрьмы и пользовалось среди них немалой популярностью.

– Когда мы с Адель были маленькими, я очень любил подшучивать над ней, иногда весьма жестоко. То прикручивал ее ночью скотчем к кровати так, что она не могла утром встать. То обматывал пищевой пленкой унитаз, и она писала на пол. Прятался под ее кроватью и ждал, пока она не уляжется спать и не погасит свет, и тогда выскакивал с диким воплем, пугая ее до смерти.