Дневник чужих грехов

— Ну… например, убийца, — усмехнулся Плятт.

Я с минуту смотрела на него, пытаясь понять, это что же, шутка?

— Зачем это убийце? — наконец сказала я.

— Предположим, он хотел запутать следствие. Или по какой-то причине ему необходимо ваше участие в этом деле.

— Намекаете, что я могу быть следующей жертвой? Тогда его пристрастия весьма изменились. Все три девушки гораздо моложе меня. Я им в матери гожусь.

— С этим доводом придется согласиться, но… а что, если его план напрямую связан с вами, разумеется, при условии, что этот самый план существует?

Признаться, я растерялась.

— Моей фантазии не хватает, чтобы строить предположения на этот счет. Последние несколько лет я появляюсь здесь от случая к случаю.

— Но теперь, кажется, вы не скрывали своих намерений жить здесь?

«Не скрывала от Звягинцева и Таньки», — машинально отметила я, разумеется, мысленно.

— О своих планах я говорила весьма туманно.

— Вот как…

— Олег Сергеевич, — не выдержала я, — какое отношение мое намерение жить здесь может иметь к убийствам? По-моему, это бред.

— Как знать, — вздохнул он и тяжело поднялся. — Что ж, пойду, посмотрю, как там дела продвигаются.

Он ушел, а вскоре и я покинула дом, находиться в четырех стенах было невыносимо. Судя по всему, труп Юриса успели увезти, а новость уже достигла села: человек двадцать толпились неподалеку от места преступления. На меня внимание, безусловно, обратили, однако появление мое было встречено молчанием. Во взглядах, обращенных ко мне, осуждение, точно это я во всем виновата.

Не обнаружив среди присутствующих матери Юриса, я, признаться, вздохнула с облегчением. То ли ей о происшедшем еще неизвестно, что очень сомнительно, то ли ее успели отправить в село.

Сообразив, что ничего нового узнать не получится, народ начал потихоньку расходиться. Вскоре Плятт с коллегами уехал, мы остались вдвоем с Сергеем.

— Идем обедать, — вздохнула я.

— Что-то аппетита нет, — сказал он, но пошел за мной. В дом входить не стал, устроился на ступеньках крыльца. Мне ничего не оставалось, как сесть рядом.

— Плятт считает, убийца где-то совсем рядом, — сказала я. Звягинцев кивнул.

— Что молчишь? — попеняла я.

— А что тут скажешь? Ясно, что это кто-то из наших. Мы ведь говорили об этом. Юрис, скорее всего, умер за несколько часов до того, как здесь оказался. Сначала его ударили по голове, а затем задушили. И уж только потом притащили сюда и повесили на дереве.

Я растерянно покачала головой:

— Но… кому это надо? Зачем? Допустим, от Юриса хотели избавиться, опасаясь, что он может что-то рассказать, хотя это само по себе сомнительно. Но сюда его зачем тащить?

Тут я вспомнила вопрос Плятта и нахмурилась. Так вот почему он решил, что убийца имеет ко мне какое-то отношение. Или что-то имеет против меня…

— Бог знает, что в голове у психа, — сказал Сергей. — Всем будет лучше, если ты уедешь.

— Кому — всем? — переспросила я.

— Тебе и мне совершенно точно.

— Если бы я не рассказала про Юриса, он был бы жив.

— Не факт. Хотя его мать тоже тебя во всем обвиняет. Что с нее взять…

— В какой-то степени она права. Когда примерно погиб Юрис?

— Это выяснится после вскрытия. А навскидку, несколько часов назад. Может, десять, может, больше. Когда ты искала его, он, возможно, был уже мертв.

— И где все это время находилось тело?

— В лесу, например, — пожал Звягинцев плечами. — Аня, мы можем сколько угодно гадать…

— Вчера его видели с каким-то парнем, — вспомнила я. — Парень не из наших. Юрис пытался сбежать, а парень его удерживал.

— Кто тебе сказал? — нахмурился Сергей.

— Девочка… Зовут Владислава. Возможно, она их видела еще до того, как Юрис принес мне часы. Но я бы этого парня поискала.

— Не сомневайся, найду… Черт, — пробормотал он.


— Что?

— Во всем этом нет никакой логики, — сказал он. — По крайней мере, я ее не вижу. Девушки никак между собой не связаны, допустим, убил их маньяк, просто потому, что увидел девчонок на лесной тропе. Юриса ему пришлось убить, потому что тот нашел часы. Но ты-то здесь при чем? Зачем тащить сюда тело, рискуя засветиться? Это наверняка послание, и адресовано оно тебе.

— Ты сам сказал, бог знает, что в голове у психа.

— Сказал. Допустим, он, таким образом, дает понять, что ты должна убраться отсюда. Это единственное, что приходит в голову.

— Тогда вопрос: что он имеет против моего присутствия здесь?

— Боится, что Юрис успел тебе что-то сообщить?

— Такое, в принципе, возможно? Нет, — подумав, сказала я. — Он боится другого. Если Стас умер с чьей-то помощью… в этом все дело.

— Не понял.

— Стас его заподозрил, а если так, значит, мог сообщить о своих подозрениях мне.

— А что? Возможно, ты права, — поразмышляв, согласился Звягинцев.

— Жаль, я понятия не имею, что это может быть. Стас звонил мне, спрашивал, могу ли я приехать. Он хотел со мной поговорить. О чем-то важном, если не решился сделать это по телефону. А у меня не нашлось времени явиться сюда.

— Вот только не надо себя винить. Мы все живем так, точно у нас еще сто лет впереди… Он даже не намекнул, о чем речь?

— Нет. Сережа, а если это как-то связано с нашей семьей?

— Что связано? — не понял он.

— Убийства. Или убийца. Стас в доме Марты нашел что-то…

— Да что он там нашел? Какое отношение россказни Марты имеют к убитым девчонкам?

— К девушкам, возможно, нет, а вот к убийце…

— И что прикажешь? Все тетради Марты перечитать от корки до корки? Допустим, мы это сделаем, но мы ведь даже не знаем, что искать.

— По поводу всех тетрадей не скажу, а вот ту, что исчезла, я бы поискала. Вполне возможно, разгадка там.

— Прости меня, но с этой чепухой я к следакам не пойду. Они невысокого мнения о сельских участковых, а тут и вовсе решат, что я идиот, вроде Юриса… Уезжать, как я понял, ты не собираешься? — поднимаясь, сказал он.

— Ты правильно понял.

— Вот ведь порода… с места трактором не сдвинешь, будут насмерть стоять.

— Может, тебе помочь в поисках парня, что с Юрисом разговаривал? — предложила я.

— Большая просьба, никуда не суйся. Я сам его найду. Извини, но ты, скорее, будешь помехой, — куда мягче добавил он.

— Чего они на меня, скажи на милость, ополчились?

— Я ведь предупреждал, что так и будет. Ладно, пойду толковать с народом. Может, все-таки у нас поживешь, если уезжать не хочешь? Понял… — взглянув на меня, кивнул он и направился к воротам, а я в дом, позвав с собой Верного. Взяла дневник Марты, да так его и не открыла.

Сергей сказал, что тело Юриса перенесли сюда через несколько часов после убийства. Несчастного парня ударили по голове, потом задушили. Тело спрятали где-то в лесу. И убийство, скорее всего, тоже произошло там. На открытой местности убийца очень рискует, их мог заметить случайный прохожий. Юрис бродит по всей округе, его выследили, он доверчиво подошел… Чужих он чурался, опасаясь, что обидят, к сожалению, такое бывало… Значит, этого человека Юрис знал. Но если это кто-то из своих… необязательно парня в лесу выслеживать, можно заманить его в такое место, где убийца чувствует себя в безопасности. В сарай на отшибе, на заброшенную ферму, даже в дом. Почему нет? Дом, пожалуй, все-таки слишком. Ведь тело надо еще незаметно вывезти. Если есть машина, это не трудно. Зато труп можно прятать до темноты, будучи уверенным, что никто его искать не станет. В гараже, в сарае, в той же машине. А когда стемнеет…

Я схватила мобильный и набрала номер Звягинцева.

— Сергей, надо узнать, кто из местных выезжал на машине вчера вечером или сегодня рано утром.

— А это зачем? — удивился он. Я объяснила, и Сергей со мной согласился.

— В этом что-то есть, вдруг повезет… Ладно, Шерлок Холмс, продолжу свой обход, а ты не забудь проверить все замки. Будут новости, позвоню.

Теперь я почувствовала себя куда лучше. Идея представлялась мне стоящей, я даже смогла убедить себя: подозреваемый вот-вот появится. Надо лишь набраться терпения. Жаль, Звягинцев не взял меня с собой…

Я вновь принялась за книгу. Повествование увлекло, но через три десятка страниц с мыслей об Агнес, которая точно незримо присутствовала рядом, я переключилась на Роланда. Хотя чему удивляться? Не было дня, чтобы я не думала о нем.

Итак, он отправился в армию, о чем я узнала раньше его родителей. Он написал мне письмо, как только его призвали, то есть как только он стал для меня недосягаем. Именно так я расценила его поступок: он сбежал, бросив меня. Гнев и обида, вот что я тогда чувствовала, парадоксально, но именно это и помогло мне справиться. В письме он писал, что разочаровался в выбранной профессии и решил не торопясь подумать, к чему лежит его душа (а думать, само собой, лучше всего в армии). И ни намека на наши отношения и истинную причину его поступка.

Допустим, о причинах он промолчал, боясь, что письмо увидит кто-то из посторонних. Дело было даже не в его словах, а в самом тоне письма. Это было письмо брата сестре, и ничего более. И я, проревев всю ночь, включилась в игру, ответив ему сестринским посланием. Посмотрим, сколько ты выдержишь…

Я вновь недооценила характер брата. Он был правильным парнем и поступать должен был соответственно. Служил Роланд в такой тьмутаракани, что отпустить меня туда одну отец, конечно, не решился, я поехала навестить брата с его родителями. Надеялась увидеть его измученным, несчастным, что было бы достойным наказанием за предательство и отбило бы охоту впредь вытворять такое, а увидела спокойным, всем довольным и, кажется, даже счастливым. И растерялась. Я окончательно перестала понимать, что происходит. Как он может жить без меня, улыбаться, дышать, когда я едва держусь?

Мне не осталось ничего другого, кроме как продолжить игру. Он писал мне часто, наверное, через день. Без его писем я бы точно свихнулась, они позволяли держаться, напоминая о том времени, когда мы были детьми и делились сокровенным.