Дом в Вечерних песках

XIX


Дом был небольшой для столь богатой семьи, но благодаря своей обособленности производил впечатление величавого дворца. Особняк высился на выступе, господствуя над дюнами, и, возможно, одно время служил дачным домиком на берегу моря. Арки и окна со средниками еще худо-бедно сохраняли свою первоначальную элегантность, но в целом здание приходило в упадок. За долгие годы соленый воздух изъязвил каменную кладку, лишайник и ржавчина обесцветили щипцы.

Мокрый снег сменил тоскливый моросящий дождь, окроплявший унынием неухоженную территорию усадьбы. Они миновали заброшенную оранжерею с грязными крапчатыми окнами, оплетенными стеблями вьющихся растений. За нестриженой живой изгородью виднелся теннисный корт с провисшей сеткой, утопавшей в ворохе нанесенной почерневшей листвы. Каттер, как всегда, шагал впереди. Гидеон плелся рядом с мисс Таттон, стараясь удержать ее под потрепанным зонтом инспектора и мягко понуждая идти вперед, когда она в очередной раз впадала в транс.

По приближении к дому он поднял голову и увидел, что Каттер остановился и ждет их с суровым выражением на лице.

– Поторопись, будь добр! – крикнул инспектор. – Ты не в ботаническом саду с девушкой гуляешь.

– Простите, сэр, – отозвался Блисс. – Я стараюсь не отставать, но мисс Таттон постоянно отвлекается то на одно, то на другое. Недавно вот беседку увидела и сразу повернула к ней. Я с трудом ее остановил.

– Идем, – скомандовал Каттер, раздраженно покачав головой. – Попробуем зайти через вход для прислуги. Прежде чем о нас доложат, я хочу выяснить, кто есть в доме и не приезжал ли кто недавно из Лондона.

Инспектор постучал в дверь кухни. К ним вышла служанка угрюмой наружности с ружьем наперевес.

– Что вам здесь нужно? – грубо спросила она. – Мы не ждем гостей.

– Мы из полиции, мэм, – ответил Каттер. – Прошу вас, опустите ружье, пока я его у вас не отобрал.

– Из какой еще полиции? Что-то я вас раньше не видела, а я знаю каждого констебля на всем участке отсюда до Рамсгита.

– Мы не из Кентского отделения, мэм. Я – инспектор Каттер из Столичной полиции Лондона, и у меня есть соответствующие документы. Но я еще раз настоятельно вам советую опустить ружье, пока я не сделал это за вас. На меня много раз наставляли оружие, и это редко оканчивалось добром для тех, кто его нацеливал.

Женщина наградила его сердитым взглядом, но ружье отработанным движением опустила, оставив его висеть на боку.

– Я вам представился, мэм, теперь и вы скажите, как вас зовут.

– Корниш.

– Доброго вам дня, миссис Корниш. Мы надеемся пообщаться с хозяйкой дома или с его светлостью, если он тоже здесь.

– Его светлость мы видим нечасто, – отрезала миссис Корниш. – Какое у вас к нему дело?

– С вами я это обсуждать не намерен. Мэм, я тащился к вам сюда издалека, по мерзкой погоде, стою перед вами в мокром пальто и дурном настроении. Окажите любезность, пригласите нас в дом.

Миссис Корниш еще раз оценивающе оглядела их и отступила в сторону.

– Кто эта молодая мисс? На смерть похожа. Только не говорите, что она тоже служит в полиции.

– Здесь вы правы, миссис Корниш, – ответил Каттер. – Этого я не скажу.





* * *


Их провели в затхлую гостиную со створчатыми окнами до самого пола, из которых открывался вид на дюны и простиравшееся за ними море. Мисс Таттон, завороженная панорамой, тотчас же двинулась к окну и больше уж ни за что не желала отойти от него, не польстившись даже на чай, что принесла им миссис Корниш.

– Камин не топлен, – сказала экономка, ставя на стол подставку с обгорелыми тостами. – Леди Ада обычно до шести не покидает личных покоев, да и вообще она холода особо не чувствует. Я доложила о вас, но когда она выйдет, не могу сказать. Занимайте себя как можете. Вон целый шкаф книг, посмотрите, если хотите. Леди Ада не расстается с книжками.

Инспектор глотнул чаю.

– Вы сказали, что мы из полиции?

Миссис Корниш сцепила перед собой на фартуке руки.

– Сказать-то сказала, а толку-то. Леди Ада, благословит ее Господь, дама со странностями. Будь вы сам принц Альберт, и то, наверно, не увидели бы ее раньше вечера, когда я приношу ей поднос с напитками.

Каттер, встав у холодного камина, в возбуждении теребил мокрый воротник пальто.

– Что ж, ничего не поделаешь, – произнес он. – Мы вам крайне признательны, миссис Корниш.

Экономка задержалась в дверях, снова посмотрев в сторону окна, где находилась мисс Таттон. Внимание Энджи было приковано к парившей над дюнами пустельге. Она стояла не шелохнувшись, стискивая рюши на манжетах. Губы ее шевелились, словно она что-то беззвучно декламировала.

– Молодая леди здорова? А то пусть отдохнет в маленькой гостиной, если неважно себя чувствует.

Гидеон поднялся с кресла, но инспектор не дал ему и рта раскрыть.


– Не беспокойтесь. – Каттер быстро пересек комнату и встал перед мисс Таттон, заслоняя ее собой. – Мы вам крайне признательны, миссис Корниш.

Как оказалось, очень уж долго ждать им не пришлось. Через час с небольшим миссис Корниш вернулась в гостиную и сообщила, что хозяйка решила почтить их своим присутствием. Следом за экономкой появилась дама незаурядной внешности. Леди Ада немедленно прошла на середину комнаты и, опершись на трость, которую она поставила перед собой, по очереди внимательно оглядела каждого гостя.

– Миссис Корниш, принесите нам херес и фруктовый пирог, его вы уже не испортите. И для меня, пожалуйста, еще тарелку сардин. Мне кажется, я похудела.

Экономка удалилась, и леди Ада снова повернулась к гостям. На вид ей было за пятьдесят, но спину она держала неестественно прямо. На плечи наброшена накидка из какого-то экзотического меха цвета слоновой кости, сама в бриджах и поношенных сапогах для верховой езды.

– Трость мне совершенно ни к чему, – объяснила она, словно отвечая на незаданный вопрос. – Знаете, каждый божий день я играю в теннис, даже в темное время суток, если случается поздно вспомнить про это. Сын экономки не успевает отбивать удары, но я все равно посылаю ему мячи. А когда я не машу ракеткой, то обычно не выпускаю из руки трость. Мне с детства внушили, что нужно всегда иметь при себе надежное оружие.

Гидеон вытащил свой блокнот – на тот случай, если леди Ада скажет что-то интересное, но Каттер его осадил:

– Убери, Блисс. Мы в гостях у леди Ады.

– Пустяки, – сказала та. – Я сама постоянно ношу с собой блокнот, особенно когда выхожу из дома. Пусть юноша делает записи, если это поможет ему побороть волнение.

Каттер поменял позу, обдумывая услышанное.

– Как вам будет угодно, мадам. Простите, что помешал.

Леди Ада взяла сигару из эффектной серебряной шкатулки, чиркнула спичкой и вдруг сочно выругалась, увидев, что та зашипела и погасла.

– Вы помешали мне, приехав сюда, но почему-то по этому поводу не испытываете угрызений совести. Что привело вас ко мне, инспектор?

– У меня к вашему брату очень неотложный разговор, мадам.

– По вам, инспектор, не скажешь, что вы куда-то спешите. О чем же вы хотите с ним поговорить?

– По поводу одного несчастного случая, мадам. Мы наведывались к нему домой, но его там не оказалось, однако у нас были основания полагать, что, возможно, мы найдем его здесь.

– Но здесь вы его тоже не нашли, так? И все же меня с постели подняли.

Каттер прочистил горло.

– Мне жаль, что я нарушил ваш покой, мадам, но, может быть, вы сумеете нам помочь. Много времени мы не отнимем.

Леди Ада бросила на него скептический взгляд.

– Странные у вас спутники, – заметила она, взмахнув сигарой. – По вам видно, что вы охотитесь за грабителями, ни с кем другим не спутаешь. Но вот ваш помощник, насколько я могу судить, для такой работы не скроен. Что же до маленькой мисс, которой он очарован и которая сейчас поглощена созерцанием облаков… это слоисто-дождевые облака, дитя. У меня где-то есть великолепный облачный атлас. Какая у нее цель? И каким образом полицейский оказался в компании столь удивительного создания?

В лице Каттера отразилось беспокойство. Мисс Таттон по-прежнему была в перчатках, и ее внешность – не считая бледности – не должна бы казаться необычайной.

– Девушка оказалась с нами в результате печального происшествия. Я предпочел бы не волновать вас подробностями.

Ничего на это не ответив, леди Ада подошла к стоявшей у окна мисс Таттон. Повесив трость на сгиб локтя, она отвинтила крышку с окуляра медного телескопа и, нагнувшись, навела его на объект.

– Идите сюда, дитя, – позвала она Энджи. – Смотреть на облака интересно, но я покажу вам кое-что получше. Подойдите, взгляните.

Гидеон в испуге вскочил с кресла.

– С вашего позволения, мадам, – вмешался он. – Вы сейчас поймете, что она…

– Помолчите, пожалуйста, – перебила его леди Ада. – Как зовут девушку?

– Анджела Таттон, мадам, но все зовут ее Энджи.

– Энджи, значит. Уменьшительные имена я не жалую. Плохо уже то, что многих девушек называют в честь цветов и добродетелей – в честь маленьких пустячков, не представляющих большой важности для человечества. Все это само по себе плохо. Зачем же еще кромсать те считаные нормальные имена, что мы имеем? Ее нарекли Анджелой, значит, Анджелой она и должна зваться. Подойдите, Анджела.

Гидеон наблюдал, до боли в руках стискивая подлокотники, но в следующую минуту его страх сменился изумлением. Мисс Таттон, услышав, что к ней обращаются, медленно повернулась и с опаской посмотрела на телескоп, но прикоснуться к нему не решилась.

– Подойдите, дитя, – настаивала леди Ада. – Он не укусит. Просто приставьте глаз вот сюда, как я сейчас. Он уже настроен. Если ничего не собьете, сразу увидите.

Энджи склонилась над телескопом, обхватив себя руками, словно боялась, что он ее поранит. На мгновение она застыла в неподвижности и затем тихо охнула.

– Поднимается, – тихо проронила она. – Поднимается.

– Видите, да? – торжествующим тоном спросила леди Ада. – Только она, увы, не поднимается, никогда не поднимется. Мачта, что вы видите, и рангоутное дерево, льнущее к ней, – это единственные зримые останки «Персефоны». Она исчезла в пятьдесят втором году.

– Исчезла? – повторила Энджи.

– Именно так. Ее теперь засосали пески, почти целиком, кроме того, что вы видите, но затонула она в открытом море. Принадлежала она одному часовщику, по фамилии Хартнелл, если память мне не изменяет. Он обанкротился, пытаясь создать вечные часы. Он утопил судно, очевидно чтобы получить страховку, и вместе с ним сам утонул. На это его толкнула, разумеется, любовь. Почти все глупости в этом мире совершаются ради любви.

Последнее замечание леди Ада адресовала Гидеону. Тот смущенно заерзал в кресле. Мисс Таттон вела себя так, будто она ничего не понимает. Она вроде бы внимала, но наверняка сказать было нельзя. Спустя мгновение она моргнула и склонила голову набок, будто что-то силясь уразуметь.

– Тик-так? – произнесла она. – Тик-так?