Дорогой сводный братец

— Как ты думаешь, послала ли бы она тебя сюда поговорить со мной, если бы знала, что в последний раз, когда мы с тобой были вместе, мы трахались, как кролики?

Кровь отлила от ее лица.

— Обязательно так выражаться?

— Но ведь это правда, не так ли? Она бы в бешенство пришла, если бы узнала.

— Я не собираюсь ей ничего рассказывать, так что можешь успокоиться. Я бы никогда этого не сделала.

У Греты начал подергиваться глаз, что доказывало, что я добился нужного эффекта. От дурной привычки не так-то легко избавиться. Меня продолжало нести, я даже получал от этого кайф.

— Ты что, мне подмигиваешь?

— Нет… я… У меня просто глаз дергается, потому что…

— Потому что ты нервничаешь. Я знаю. У тебя так уже было, когда мы с тобой в первый раз встретились. Рад видеть, что круг замкнулся.

— Думаю, некоторые вещи не меняются, разве не так? Прошло семь лет, но кажется, что…

— Это было вчера, — прервал ее я. — Да, такое впечатление, что это было только вчера. Но мы все просрали. Я имею в виду всю ситуацию в целом.

— Просто этому никогда не суждено было случиться.

Я перевел взгляд на ее шею и не мог оторваться — так она была хороша. Я знал, что она это заметила. Внезапно во мне взыграл собственнический инстинкт, а я не имел на это ни малейшего права. Но все же желание знать, что происходит между нами, пересилило.

— Ну и где же он?

— Кто?

— Твой жених.

— Я ни с кем не помолвлена. Точнее, была помолвлена, но мы расстались. Откуда ты об этом знаешь?

Мне пришлось отвести взгляд. Я не хотел, чтобы она видела, какой эффект произвела на меня эта новость.

— И что же случилось?

— Это довольно длинная история. Я сама положила конец этим отношениям. Он уехал работать в Европу. В общем, нам не суждено было быть вместе.

— У тебя сейчас есть кто-то еще?

— Нет.

Вот черт!

Она продолжала:

— Челси такая милая, она мне понравилась.

— Она замечательная. На самом деле, отношения с ней — это лучшее, что со мной когда-либо случалось в жизни.

Я сказал правду. Я любил Челси. Я не мог бы причинить ей боль. И сейчас мне необходимо было убедить себя, а не только Грету, что Челси создана для меня. И моя реакция на слова Греты о том, что в ее жизни сейчас не было другого мужчины, просто бесила меня.

Грета быстро перевела разговор на Рэнди и мою мать.

Начинал накрапывать дождь. Поэтому я использовал это как повод, чтобы предложить ей пройти в дом.

Она не захотела идти со мной.

На ее глазах начали наворачиваться слезы.

Внезапно мне показалось, что мое сердце вот-вот разорвется. Мне надо было излить накопившиеся эмоции, и единственным способом для меня, по старой привычке, было вести себя, как полная задница по отношению к Грете.

Я рявкнул на нее.

— Что с тобой?

— Челси не единственная, кто о тебе беспокоится.

— Но она единственная, кто имеет на это право. Тебе не стоит обо мне беспокоиться. Тебя это совершенно не касается.

Мое сердце заколотилось еще сильнее, оно категорически протестовало против только что произнесенных слов, ведь в глубине души я безумно хотел, чтобы она обо мне беспокоилась.


Она явно была задета. Я снова причинил ей боль, но мне надо было справиться с охватившими меня чувствами.

— Знаешь что? Если бы мне не было тебя жалко из-за того, через что тебе приходится сейчас пройти, я бы сказала: «Поцелуй меня в задницу», — выпалила она.

Ее слова тут же отозвались в моем члене. Мне захотелось сгрести ее в объятия и целовать до потери пульса. И это необходимо было пресечь в зародыше.

— Если бы я был полным мерзавцем, то сказал бы, что ты просишь меня об этом, потому что тебе когда-то очень нравилось, когда я это делал.

Как я мог это сейчас сказать? Надо срочно уйти, чтобы не натворить еще больших глупостей, хотя, пожалуй, куда уж больше. Проходя мимо нее, я произнес:

— Позаботься о своей матери сегодня.

Она осталась стоять в саду. Открыв дверь в комнату, я впился в губы Челси самым страстным поцелуем, чтобы выбросить Грету из головы.





* * *


Присутствовать на поминальной службе оказалось гораздо труднее, чем я ожидал, по многим причинам. Я просто не мог смотреть на гроб с телом покойника. Я не знал почти никого из присутствующих. Все для меня было здесь чуждо.

Я ничего не слышал из-за гула голосов. Ничего не видел и считал минуты до того, как снова окажусь на борту самолета.

Челси стояла рядом, поддерживая меня.

Единственный раз, когда я действительно испытал боль, это когда я взглянул на Грету. Мне захотелось удрать с этого сборища, и дело кончилось тем, что я наткнулся на нее на нижнем этаже похоронного бюро. Она пыталась притвориться, что не заметила меня, когда вышла из туалета, но я знал, что это мой единственный шанс извиниться перед ней за мое недостойное поведение утром.

Я никак не ожидал, что она использует этот момент, чтобы сказать мне, что по-прежнему любит меня.

Это подорвало всю мою решимость. Все, что происходило в тот день, ослабило мою волю. Волосы ее были уложены в высокую прическу, и в какой-то момент я, как прежде, обхватил рукой ее шею. Мучительные переживания того дня лишили меня здравого смысла. Казалось, что все это происходит в каком-то нереальном мире. Я был словно во сне. Но это прикосновение стало для меня необходимым.

Мой невольный транс прервали шаги Челси. Она пришла узнать, в каком состоянии я нахожусь, но, слава богу, ничего не заметила. Я сгорал от стыда, глядя в любящие глаза своей девушки. Она беспокоилась обо мне, а я в это время предавался запретным мечтам.

Я ненавидел себя за это.

Вскоре после того, как мы поднялись наверх, я настоял на том, чтобы уйти пораньше, и мы поймали машину, чтобы добраться до дома Грега и Клары. Отчаянно пытаясь стереть все воспоминания о Грете, я буквально набросился на Челси, едва мы вошли в спальню.

Эта женщина, безусловно, любила меня, даже когда я был не совсем в себе.

Я заявил ей, что мне нужен секс прямо сейчас. Она не стала задавать лишних вопросов, просто начала раздеваться. В этом была вся Челси.

Но вся проблема состояла в том, что того, чего жаждало мое тело, не было в этой комнате. Двигаясь внутри Челси, я закрыл глаза, но видел только Грету. Лицо Греты, шею Греты, ягодицы Греты…

Это был самый низкий поступок с моей стороны. Меня просто захлестнуло чувство вины, и я резко остановился. Безо всяких объяснений я бросился в ванную и включил душ. Мое тело жаждало сбросить напряжение. Я принялся дрочить, представляя Грету на коленях, представляя, как я изливаю свою сперму на ее изумительную шею. Мне потребовалась на это всего одна минута.

Меня тошнило, я был противен сам себе.

Отойдя от оргазма, я почувствовал себя еще паршивее, чем прежде.

В ту ночь мои мысли навязчиво крутились вокруг Греты и Рэнди. Это было словно наваждение. Я ни на минуту не сомкнул глаз. Видения, связанные с Рэнди, терзали меня всю ночь.

Рано утром Челси уедет в Калифорнию на свадьбу сестры. Я даже представить не мог, как завтра смогу вынести похороны без поддержки Челси… а главное, только она могла удерживать меня на расстоянии от Греты.





* * *


Похороны не самое веселое времяпрепровождение.

Только не поднимай глаз, твердил я себе. Не смотри на гроб на алтаре. Не смотри на спину Греты. Просто поглядывай на часы, потому что с каждой минутой ты все ближе к финалу этого тягостного действа.

Этот прием работал до того момента, пока мы не приехали на кладбище, где у меня случился нервный срыв, в результате чего я оказался в «Хонде» Греты на дороге в никуда.

Мне хотелось курить, но все же не настолько сильно, чтобы останавливать машину и покупать сигареты.

Все было как в тумане: похороны, приступ паники, а сейчас даже деревья, стоящие вдоль федеральной трассы — Грета вела машину так быстро, что они сливались в одну расплывчатую зеленую линию.

Да, в мозгах у меня полный туман, твою мать.

Я все время смотрел в окно. Казалось, прошло много часов, пока она, наконец, не подала голос: