Дурная кровь

– Доктор Фиппс, – перебил его Страйк, который уже предвидел, что вся вторая половина дня может вылиться в затяжной скандал по поводу Уны Кеннеди, – полагаю, вы должны знать, что в беседе с нами Уна совершенно четко обозначила человека, на котором мы должны, по ее мнению, сосредоточиться: это Пол Сетчуэлл.

Секунду-другую Рой явно не мог полностью осознать услышанное.

– Вот видишь? – вспылила Анна. – Ты только что предположил, что между моей матерью и Сетчуэллом было нечто большее, чем одна встреча в пабе. Что ты имел в виду? Или, – продолжила она, и Робин услышала скрытую надежду, – просто разозлился и выплеснул свое раздражение?

– Если будешь ворошить осиное гнездо, – предупредил Рой, – не сетуй, когда тебя покусают.

– Ну так давай, – сказала Анна, – выпускай своих ос.

– Анна! – шепнула Синтия, но ее падчерица и бровью не повела.

– Ладно, – сказал Рой. – Ладно, будь по-твоему. – Он повернулся спиной к Страйку и Робин. – На раннем этапе наших отношений я увидел записку от Сетчуэлла, которую хранила Марго. Начиналась она так: «Дорогая Брунгильда» – это было его ласковое обращение. Вы понимаете – валькирия. Марго была высокой. Светловолосой… – Рой запнулся и судорожно сглотнул. – Где-то за три недели до исчезновения она пришла домой и сказала, что столкнулась на улице с Сетчуэллом и они отправились… «чисто по-дружески» посидеть в пабе.

Он откашлялся. Синтия налила ему еще кофе.

– Когда… когда она исчезла, мне пришлось поехать в амбулаторию «Сент-Джонс» за ее вещами. Среди них я нашел маленькую… – он развел пальцы примерно на три дюйма, – деревянную фигурку стилизованного викинга, которого она держала у себя на рабочем столе. На постаменте этой фигурки чернилами было написано слово «Брунгильда» и нарисовано маленькое сердечко. – Рой сделал глоток кофе. – До той поры я никогда ее не видел. Конечно, теоретически возможно, что Сетчуэлл годами всюду таскал с собой безделушку на тот случай, если однажды на улице столкнется с Марго. Однако я пришел к заключению, что они встречались повторно и что он ей вручил эту… этот сувенир в одну из последующих встреч. Могу поручиться, что до прихода в ее кабинет за вещами я никогда не видел этой фигурки.

Робин видела, что у Анны есть наготове другая версия, но в рассуждениях Роя было очень трудно найти изъяны.

– Вы поделились своими подозрениями со следственной бригадой? – спросил Страйк.

– Поделился, – ответил Фиппс, – и думаю, что Сэтчуэлл заявил, будто второй встречи не было, а эту фигурку он подарил Марго давным-давно, в самом начале их романа. Конечно, полицейские не смогли доказать ни первого утверждения, ни второго. Но я лично никогда прежде этой фигурки не видел.

Робин не смогла бы с уверенностью сказать, какое открытие больнее: что супруга много лет хранила вещицу, подаренную другим мужчиной, и только сейчас приохотилась выставлять ее напоказ или же что этот сувенир появился совсем недавно.

– Скажите, – продолжил тем временем Страйк, – Марго вам когда-нибудь говорила про «подушечную фантазию»?

– Как-как? – переспросил Рой.

– Про рассказ Сетчуэлла о подушке?

– Не понимаю, о чем вы, – с подозрением сказал Рой.

– А не упоминал ли, случайно, инспектор Тэлбот, что, по его мнению, Сетчуэлл лгал о месте своего нахождения одиннадцатого октября?

– Нет. – Теперь Рой явно удивился. – Я так понял, что полиция сочла его алиби совершенно удовлетворительным.

– Мы обнаружили, – Страйк обратился к Анне, – что Тэлбот вел свои собственные записи по этому делу, то есть независимо от официальных полицейских досье. Вроде как, исключив Тельца, он потом вернулся к нему и начал рыть на него дополнительные улики.

– Тельца? – Анна пришла в замешательство.

– Простите. – Страйк досадовал на себя за переход к астрологическому арго. – Срыв Тэлбота проявился в том, что он пытался распутать дело оккультными средствами. Он начал использовать карты Таро, изучать гороскопы. Все, кто был связан с этим делом, проходили у него под своими знаками зодиака. Сетчуэлл родился под знаком Тельца – так и обозначает его Тэлбот в своих частных записях.

Наступило короткое молчание.

– О господи…

– Астрология? – Рой был явно поставлен в тупик.

– Вот видишь, папа? – Анна постукала кулаком по коленке. – Если бы дело своевременно передали Лоусону…

– Лоусон глупец! – бросил Рой, хотя вконец растерялся. – Идиот! Ему было важнее доказать Тэлботову неадекватность, чем выяснить, что случилось с Марго. Он настоял на том, чтобы начать с нуля абсолютно все. Хотел лично опросить всех докторов, которые лечили кровотечение из моего колена, хотя у следствия имелись подписанные ими показания. Он опять пошел в банк проверить мои счета, а то вдруг я кому-то заплатил, чтобы твою мать убили. Он давил…

Умолкнув, он раскашлялся и постукал себя кулаком по груди. Синтия начала подниматься с дивана, но Рой злобным жестом велел ей оставаться на месте.

– …давил на Синтию, чтобы меня оговорила: будто бы я в тот день вставал с постели… но он так и не нашел ни одного обрывка новой информации о том, что случилось с твоей матерью. Он был крючкотвором, агрессивным крючкотвором без воображения, который ее и не искал, а только старался доказать, что Тэлбот напортачил. Возможно, Билл Тэлбот и был… на самом деле был, – добавил Рой, бросив на Страйка гневный взгляд, – не в себе, но он копал под Крида, а лучшего объяснения так никто и не нашел, верно?

При упоминании Крида у всех трех женщин вытянулись лица. Казалось, от звучания самого его имени в комнате непостижимым образом возникла черная дыра, в которой безвозвратно исчезали живые женщины; проявление почти сверхъестественного зла. В одном его упоминании была некая бесповоротность: чудовище, на всю жизнь посаженное теперь под замок, неприкосновенное, недоступное, как и женщины, запертые и замученные в его подвале. И мысли Робин виновато обратились к электронному сообщению, которое она написала и отправила, не сказав Страйку, поскольку боялась, что тот может не одобрить.

– Кто-нибудь из вас слышал, – внезапно спросил Рой, – о Каре Вулфсон и Луизе Такер?

– Да, – сказала Робин, прежде чем успел ответить Страйк. – Первая – девочка-подросток, сбежавшая из дому, а вторая работала в ночном клубе. Крида подозревали в убийстве обеих, но доказательств не было.

– Точно так, – сказал Рой, бросив на нее взгляд, которым он мог бы одарить студента-медика, поставившего правильный диагноз. – Так вот, в семьдесят восьмом году я встречался с братом Кары и отцом Луизы.

– Я ничего не знала! – потрясенно выдохнула Анна.

– Естественно. Тебе было пять лет! – рявкнул Рой и опять повернулся к Страйку и Робин. – Отец Луизы самостоятельно раскапывал биографию Крида. Он объездил все места, где когда-либо жил и работал Крид, и повсюду расспрашивал людей, которые признались, что были с ним знакомы. Написал прошение Мерлину-Рису, тогдашнему министру внутренних дел, чтобы ему позволили провести широкомасштабные раскопки… Бедняга совсем ополоумел, – сказал Рой. – Вот что делает с человеком навязчивая идея. Эта одержимость забрала всю его жизнь. Он хотел сносить здания, крушить стены, вскрывать фундаменты. Разрывать поля, по которым однажды прошел Крид. Тралить дно ручьев, в которых якобы рыбачил Крид, если верить его школьному приятелю. Такер трясся, когда уговаривал нас с Вулфсоном, водителем грузовика, затеять вместе с ним телевизионную кампанию. Мы должны были цепью приковать себя к перилам на Даунинг-стрит, чтобы попасть в новости… Брак Такера распался. Похоже, он рассорился с остальными детьми. Крид стал всей его жизнью.

– И ты ничем не помог? – спросила Анна.

– Если бы, – тихо сказал Рой, – у него были фактические доказательства… хоть какая-нибудь веская улика, которая связывала бы Марго с Кридом…


– Я читала, что, по твоему мнению, одно из шейных украшений в подвале могло принадлежать…

– Ты все еще веришь книжонкам дешевого щелкопера…

– Потому что мне всегда было так просто разговаривать с тобой о моей матери, – съязвила Анна. – Разве нет?

– Анна! – опять прошептала Синтия.

– Найденный в подвале Крида медальон не принадлежал Марго, уж я-то распознал бы свой подарок, – выдавил Фиппс и стиснул дрожащие губы.

– Еще пара вопросов, если не возражаете, – сказал Страйк, прежде чем Анна смогла произнести что-нибудь еще; он твердо решил по возможности предотвратить дальнейший конфликт. – Не могли бы мы немного поговорить о Вильме, уборщице, которая работала в амбулатории, а также вела хозяйство у вас в доме?

– Нанять ее – это была идея Марго, но женщина оказалась не очень-то умелой, – объяснил Рой. – У нее были какие-то трудности в личной жизни, и Марго подумала, что их можно решить за счет дополнительного заработка. После исчезновения Марго домработница ушла. И больше не появлялась. Невелика потеря. Я потом слышал, что ее уволили из амбулатории. Говорили – за мелкую кражу.

– В полиции Вильма заявила…

– …что в день исчезновения Марго ковер наверху был закапан кровью, – перебил его Рой.

По изумленному выражению лиц Анны и Ким Робин поняла, что они впервые об этом слышат.

– Это так, – подтвердил Страйк.

– Так вот, это была менструальная кровь, – холодно пояснил Рой. – Ночью у Марго начались месячные. Моя мать сказала, что в ванной остались упаковки от прокладок. Вильма дочиста оттерла ковер. Он лежал в комнате для гостей. В ту пору мы с Марго спали в разных комнатах из-за… – он замялся, – из-за моей травмы.

– Вильма также сказала, что вроде бы видела…

– Как я иду через сад, – подхватил Рой. – Это ложь. Если она кого и видела, то одного из каменщиков. Мы в это время достраивали бельведер, – указал он на каменный павильон в конце рыбного пруда.

Страйк сделал пометку и перевернул страницу блокнота.

– Возможно, кто-нибудь из вас вспомнит, не упоминала ли Марго имя Никколо Риччи? Он был приписал к амбулатории «Сент-Джонс».

И Рой, и Синтия помотали головой.

– А имя другого пациента: Стивен Даутвейт?

– Нет, – ответил Рой, – но впоследствии мы узнали о нем из прессы.

– Кто-то на барбекю обмолвился, что некий пациент прислал Марго шоколад, – вспомнила Синтия. – Это был он, верно?

– Не исключено. Значит, она никогда не говорила о Даутвейте? Не упоминала, что он проявляет к ней неподобающий интерес, не рассказывала, что он гей?

– Нет, – повторил Рой. – Видите ли, существует такая вещь, как врачебная тайна.

– Вопрос может показаться странным, – сказал Страйк, – но не было ли у Марго каких-нибудь шрамов? Конкретно на грудной клетке?

– Нет, не было. – Рой начал проявлять беспокойство. – Почему вы об этом спрашиваете?

– Чтобы исключить одну версию, – пояснил Страйк и, во избежание дальнейших расспросов, произнес: – Не говорила ли когда-нибудь Марго, что получает записки с угрозами?

– Говорила, – ответил Рой. – Только не во множественном числе… Одну записку.

– В самом деле? – Страйк поднял взгляд.

– Да, в ней ее обвиняли в том, что она подталкивает молодых женщин к беспорядочным половым связям и греховным отношениям.

– В тексте записки содержались угрозы?

– Не знаю, – ответил Рой. – Я ее не видел.

– Марго не принесла записку домой?

– Нет, – отрезал Рой, задумался, а потом добавил: – По этому поводу у нас вышел скандал.

– Правда?

– Чистая правда. Когда способствуешь тому, что противно природе… возможны серьезные последствия, – Рой покраснел, – социальные последствия…

– Тебя тревожит ее фраза, сказанная какой-то девушке на предмет того, что однополые отношения – это нормально? – спросила Анна.

И в очередной раз Синтия прошептала:

– Анна!

– Я веду речь, – к лицу Роя прилила кровь, – об опрометчивом совете, который может привести к развалу брака. Я веду речь о поощрении беспорядочных половых отношений за спиной у родителей. Записку прислал какой-то доведенный до крайности мужчина, а моя жена, судя по всему, даже не задумалась… не задумалась…