Год наших тайн

– Знаю. – Я видел достаточно детективных фильмов, чтобы знать, как себя вести. Но когда мы вошли в зал суда, в голове у меня гудело от волнения.

Внутри было больше народу, чем я ожидал. О господи. Все были на моей стороне. Хартли с матерью сидели на скамье рядом с тренером мужской хоккейной команды – вот уж кого не ожидал. Учительница Люси кивнула мне с другой стороны прохода, где она сидела рядом с деканом Дарлингом. За ними сидел Эндрю Башнейгел – с родителями! Ни фига себе. По крайней мере, не придется сообщать каждому дурные новости, когда меня завернут отсюда ни с чем.

Мой молодой адвокат знаком пригласил меня занять место в первом ряду.

– Я буду выступать за тебя. Но сначала хочу тебя познакомить – это заведующий кафедрой судопроизводства нашего юридического факультета, судья Блэквелл.

Я протянул ему руку.

– Рад познакомиться, сэр… – Я тут же одернул себя. – Ваша честь. – Елки-палки. Одна минута в зале суда, а я уже все порчу.

Он только усмехнулся.

– На данный момент «ваша честь» сидит вот там, – он кивнул на возвышение, – так что все правильно.

– Спасибо, что пришли, – сказал я, хотя толком не понимал, что он здесь делает.

– Обычно в это время мы с деканом Дарлингом играем в сквош, – объяснил он. – Но поскольку он отменил партию, я решил прийти и посмотреть на первое выступление одного из моих студентов в зале суда.

– Спасибо, – снова сказал я. Тут в дверях появились приемные родители Люси. Я заглянул им за спины, но самой Люси не было.

– Где Люси? – спросил я своего адвоката.

– Дети не допускаются в зал суда, – быстро ответил он. – Если дело проиграно, для них это слишком большая травма.

У меня кольнуло в груди.

– Разумно.

Я дернул себя за воротник, показавшийся вдруг слишком тесным. Если судья скажет «нет», она будет плакать из-за меня. Опять.

– Дыши глубже, – сказал адвокат.

– Прошу всех встать и приветствовать достопочтенного Ричарда Крэнмора!

– Представление начинается, – пробормотал отставной судья рядом со мной.

Мы устремили взгляды вперед; седовласый мужчина взошел на возвышение и сел на судейское место.

– Прошу всех сесть, – произнес судебный клерк.

Судья открыл небольшую папку, лежавшую перед ним, и оглядел зал суда.

– Боже мой, – сказал он, поигрывая очками для чтения, висевшими на цепочке у него на шее. – У меня в зале суда декан и половина юридического факультета. Кто же в колледже остался?

По залу пронесся приглушенный смешок, но я был слишком занят тем, что обильно потел, так что мне было не до шуток.

Судья Крэнмор стал просматривать лежащие перед ним бумаги.

– «Срочное прошение об опекунстве», – прочитал он. – Мистер Бриджер Макколли, подойдите, пожалуйста, к судье.

Я встал, двое моих адвокатов последовали за мной. Когда я остановился перед судейским местом, судья оторвался от бумаг и вскинул на меня глаза.

– Прошение об опекунстве над Люси Макколли, поданное мистером Бриджером Макколли. Родственные отношения между заявителем и несовершеннолетним ребенком: брат и сестра. Родные брат и сестра?

– Да, ваша честь, – сказал мой адвокат. – Их свидетельства о рождении подшиты к делу.

– Да, извините, вижу, – сказал судья, листая страницы. – Сопроводительные документы включают письма от школьной учительницы ребенка, приемных родителей, друзей семьи… солидное дело вы состряпали.

– Они все здесь, – сказал адвокат. – Учительница будет очень рада поговорить с вами. В ее письме говорится об образцовой посещаемости и успеваемости Люси в школе в течение месяцев, в которые она жила в общежитии вместе с братом.

Я похолодел. А ведь вправду. Как я мог упустить из виду, что дело кончится именно этим?

Судья пролистал письма в папке и посмотрел на меня.

– Вы студент дневной формы обучения. Сможете ли вы продолжать обучение, взяв под опеку сестру?

Адвокат снова заговорил:

– Ваша честь, официальное опекунство только облегчит участь мистера Макколли, поскольку он осуществлял полную поддержку ребенка в стесненных обстоятельствах. План его опекунства имеется в деле.

Судья махнул рукой:


– Я просмотрел его. Но хочу услышать это от самого мистера Макколли.

Я с трудом проглотил слюну.

– Есть только две вещи, которых я хочу. Первое – чтобы Люси жила со мной. Второе – получить диплом. Я мог… э-э… устроить все получше. Но я знаю, что могу совмещать одно и другое. Я всегда заботился о ней.

Я достал из заднего кармана фотографию, которую осенью прихватил из дома. На ней Люси в «кенгуру» висела у меня на шее, в то время как я читал учебник геометрии.

Мне тогда было четырнадцать или пятнадцать.

Судья долго рассматривал фото. Потом подозвал сотрудника службы опеки.

– Есть ли у государства какие-либо возражения по поводу возможного соглашения?

– Проживание, ваша честь, – ответил сотрудник, представлявший на заседании службу опеки. – Но мне сообщили, что колледж предоставит подходящее жилье в случае положительного решения.

Судья окинул взглядом сидящих перед ним зрителей.

– Кто готов высказаться на эту тему?

Декан Дарлинг встал.

– Семье Макколли будет предоставлена небольшая квартира с двумя спальнями в одном из общежитий для магистрантов. Поскольку мистер Макколли уже прошел половину магистерского курса по клеточной биологии, мне даже не пришлось оказывать особого давления на декана магистратуры, чтобы ему предоставили свободное жилье. Финансовой помощи, оказываемой мистеру Макколли, хватит примерно на две трети стоимости, а пенсия ребенка по утрате кормильца, как мне сообщили, покроет остальное. К тому же один из членов сообщества выпускников, хоккеист, выступил с щедрым предложением оплачивать план питания мистера Макколли и его подопечной в общей столовой. Конечно, в их квартире будет кухня, но если они захотят, то смогут не пользоваться ею до лета.

– Действительно, щедро, – сказал судья, и я не мог не согласиться.

Более того, я был в некотором шоке. Я не знал ни одного хоккеиста из сообщества выпускников.

Декан Дарлинг прокашлялся:

– Многие из присутствующих очень хотели бы, чтобы дело нашего студента решилось в его пользу. Он никогда не просил нас о помощи, но мы хотим, чтобы он знал: мы всегда готовы помочь.

– Хорошо, – кивнул судья. – Таким образом, в наших переполненных приемных семьях освободится одно место.

При словах «приемные семьи» мое сердце оборвалось, и до меня не очень-то дошло, о чем идет речь. Зато я прекрасно понял, что он сказал потом:

– Срочное заявление о временной опеке удовлетворено. – Совсем как в телевизоре, он стукнул судейским молотком о стол. – Через три месяца мы посетим вас, чтобы убедиться, что все условия опеки выполняются.

Минуту я тупо стоял, прокручивая в голове его слова, надеясь, что я услышал именно то, что услышал.

Позади меня Тереза и Хартли крикнули «ура».



Скарлетт

– Завтра? – проверещала я в трубку Бриджеру, голос которого прерывался от облегчения. – Почему нельзя забрать ее сегодня вечером?

– Бумажки, – фыркнул Бриджер. – Но я должен сообщить ей хорошую новость сам, по телефону. А Эми и Рич обещали сводить ее на радостях в «Чаки-чиз». Нет ничего лучше мелкого подкупа, чтобы отвлечь от неприятных мыслей.

Я засмеялась.

– Где вы все? Я как раз возвращаюсь в Вандерберг. – Я шла из библиотеки, где готовилась к экзамену по статистике.

– Мне не сразу удалось выбраться отсюда, – сказал он. – Нужно было поблагодарить кучу народа, которая пришла меня поддержать, хотя судья не вызвал никого, кроме декана. Теперь мы с Брайаном паркуемся как раз в минуте ходу от тебя. Подождешь нас снаружи?

– Ясное дело. – Я дала отбой, стараясь прогнать противный страх, что номер Бриджера высветится у Аззана в шпионском отчете.

Засовывая телефон в карман, я подумала, что самое время попросить Люка убрать «жучок». Я ходила с ним достаточно долго, чтобы папашины прихвостни поверили, будто я не замечаю слежки. Еще мне пришло в голову, что, если бы я сменила аппарат на более новый, исчезновение программы выглядело бы простой случайностью.

Я так отвлеклась на собственные интриги, что и не заметила, кто ждет меня у дверей Вандерберга.

– Привет, Скарлетт.

Подняв голову, я увидела, что у входа стоит помощник окружного прокурора Мадлен Титер.

– Я же сказала, что не буду разговаривать с вами, – возмутилась я.

– Я помню, – ровным голосом ответила она. – Но если ты уделишь мне тридцать секунд, я объясню, почему проделала весь путь сюда, чтобы задать тебе один-единственный вопрос, касающийся плана вашего дома.

План нашего дома? Это подогрело мой интерес, хотя показалось достаточно бессмысленным. Полиция с ордерами на обыск несколько раз прочесала наш дом после ареста.

– Скарлетт? – Это объявился Бриджер и тут же обнял меня за плечи. За ним подошел Брайан и прикрыл меня с другого фланга. – Кто это?

– Прокурор, – сообщил Брайан. – Она беседовала со мной два месяца назад, после чего команда охранников Джей-Пи три дня гонялась за мной по всему Массачусетсу.