Исчезновение Стефани Мейлер

– Заметает следы прошлого? – пробормотал Дерек.

– Думаю, да, – согласился Сингх. – Кто-то в этом городе готов на все, чтобы сохранить свой секрет и помешать вам довести расследование до конца.

Что знал Коди? Как он был связан со всем этим делом? Мы обшарили весь его дом, осмотрели книжный магазин. Тщетно. Мы ничего не нашли.



В то утро город Орфеа, штат Нью-Йорк, а вскоре и все окрестности проснулись под звуки новостных выпусков, извещавших об убийстве Коди. Людей впечатляла не столько смерть какого-то книготорговца, сколько вся цепочка событий. Теперь, когда о деле заговорили все национальные СМИ, Орфеа следовало готовиться к беспрецедентному нашествию любопытных.

Чтобы удержать ситуацию под контролем, было созвано срочное совещание с участием мэра, майора Маккенны от полиции штата, представителей соседних городов, шефа местной полиции Гулливера, его помощника Монтейна, Анны, Дерека и меня.

Первое, что предстояло обсудить, – отменять фестиваль или нет. Уже ночью было принято решение поместить всех членов труппы под охрану полиции.

– Думаю, надо отменять спектакль, – сказал я. – Он только усугубит ситуацию.

– Ваше мнение меня не интересует, капитан, – раздраженно ответил Браун. – У вас по каким-то неведомым мне причинам зуб на этого славного Харви.

– Этого славного Харви? – иронически заметил я. – Вы о нем так же отзывались двадцать лет назад, когда отбивали у него подружку?

– Капитан Розенберг! – рявкнул мэр. – Ваша наглость и ваш тон недопустимы!

– Джесси, – одернул меня Маккенна, – будь добр, держи свои соображения при себе. Ты полагаешь, что Кирк Харви действительно что-то знает об убийстве?

– Мы думаем, что между его пьесой и этим делом может существовать связь.

– Ты думаешь? Может? – вздохнул майор. – Джесси, у тебя есть конкретные и неопровержимые доказательства?

– Нет, это только предположения, но они весьма правдоподобны.

– Капитан, все говорят, что вы прекрасный детектив, и я вас уважаю, – произнес Браун. – Но мне кажется, что с тех пор, как вы появились в нашем городе, вы только сеете вокруг себя хаос, а дело не движется.

– Убийца начал действовать именно потому, что петля на его горле затягивается.

– О, какое счастье, наконец-то мне объяснили, отчего в Орфеа такой бардак, – съязвил мэр. – Так или иначе, спектакль я отменять не буду.

– Господин мэр, – вмешался Дерек, – по-моему, Харви над вами издевается. Имени убийцы он не назовет.

– Он не назовет, а его пьеса назовет!

– Не играйте словами, господин мэр. Я совершенно убежден, что Харви понятия не имеет, кто убийца. Не стоит подвергать всех опасности и ставить эту пьесу. Не знаю, как отреагирует убийца, если решит, что его имя станет известно.

– Совершенно верно, – сказал Браун. – Происходит нечто невиданное. Вы только посмотрите, сколько снаружи телекамер и любопытных: все взоры прикованы к Орфеа. Вся страна забросила свои видеоигры и идиотские телепрограммы и, затаив дыхание, ждет спектакля! Это потрясающе! То, что происходит здесь и сейчас, попросту не имеет аналогов в истории!

Маккенна повернулся к шефу полиции Гулливеру:

– Каково ваше мнение об этой пьесе, Гулливер? Стоит ли ее играть?

– Я ухожу в отставку, – ответил Гулливер.

– Что значит “вы уходите в отставку”? – подскочил Браун.

– Я слагаю с себя полномочия, Алан, и немедленно. Я хочу сыграть в этой пьесе. Она невероятная! И потом, ко мне тоже прикованы все взоры. Я первый раз в жизни наконец реализовал себя. Я существую!

– Помощник шефа полиции Монтейн, назначаю вас исполняющим обязанности шефа полиции, – постановил Браун.

Монтейн расплылся в торжествующей улыбке. Анна изо всех сил старалась сохранить бесстрастное лицо: не время было устраивать сцену. Мэр повернулся к майору Маккенне и спросил:

– А вы что думаете, майор?

– Это ваш город, господин мэр. Значит, решать вам. В любом случае, думаю, что даже если вы все отмените, проблему безопасности это не решит. Журналисты и зеваки так просто отсюда не уедут. Но если вы не отмените представление, придется принять драконовские меры.

Мэр немного подумал, потом уверенно произнес:

– Перекрываем весь город и играем спектакль.

Маккенна перечислил необходимые меры безопасности. Все въезды в город держать под контролем. Движение на Мейн-стрит перекрыть. Труппу поселить в “Палас дю Лак”, отель поместить под усиленный полицейский надзор. Доставлять актеров в Большой театр и обратно в отель под специальным конвоем.

Когда совещание наконец закончилось, Анна перехватила Брауна в коридоре:

– Блин, Алан, как вы могли назначить Монтейна на место Гулливера? – с негодованием спросила она. – Вы же меня пригласили в Орфеа, чтобы я возглавила полицию, разве нет?

– Это временно, Анна. Мне надо, чтобы ты сосредоточилась на расследовании.

– Вы на меня злитесь, потому что вас допрашивали по этому делу? Так?


– Могла бы меня предупредить, Анна, а не хватать, как бандита.

– Если бы вы сами рассказали все, что знаете, не оказались бы подозреваемым в этом деле.

– Анна, – рассердился Браун, которому недосуг было препираться, – если это дело будет стоить мне кресла мэра, тебе все равно придется собирать манатки. Докажи, на что ты способна, и поймай того, кто терроризирует весь город.





* * *


“Палас дю Лак” превратился в неприступную крепость. Всех актеров отвели в салон, вход в который охраняла полиция.

Толпа журналистов и любопытных жарилась под полуденным солнцем перед входом в отель в надежде увидеть Харви и актеров. Возбуждение достигло апогея, когда появился микроавтобус в сопровождении полицейских машин: труппу вот-вот повезут в театр на репетицию. Наконец, после долгого ожидания, появились актеры в окружении полицейских. Из-за заграждений раздались приветственные крики, толпа скандировала их имена. Зеваки просили фото и автографы, журналисты хотели заявлений для прессы.

Первым на призывы откликнулся Островски. К нему сразу присоединились все остальные. Те, кто еще опасался играть в “Черной ночи”, победили свои страхи, купаясь в восторгах толпы. Они прославились. Вся Америка смотрела по прямой трансляции на актеров-любителей. Это была сенсация.

– Я же вам с самого начала говорил, что вы станете звездами, – сиял от счастья Харви.



В нескольких милях оттуда Джеральд Скалини и его жена, сидя перед телевизором в своем доме на берегу океана, ошеломленно созерцали на экране лицо Дакоты Райс.

В Нью-Йорке Трейси Бергдорф, жена Стивена, включив телевизор по совету коллег, в изумлении смотрела, как ее муж строит из себя голливудскую звезду.

А в Лос-Анджелесе, в баре “Белуга”, бывшие актеры Кирка Харви оцепенело глядели на своего вдруг ставшего знаменитым режиссера, чье лицо не сходило со всех экранов на всех телеканалах. Вся страна говорила о “Черной ночи”. Они упустили свой шанс.





* * *


Единственная версия, которая пока возникла у нас с Анной и Дереком, состояла в том, что Коди был связан с Джеремайей Фолдом и его грязными делишками. Мы решили еще раз съездить к Костико в клуб “Ридж” и расспросить его. Но когда мы показали ему фото книготорговца, он поклялся, что никогда его не видел.

– Это еще кто такой?

– Человек, которого сегодня ночью убили, – ответил я.

– О господи, – простонал Костико. – Вы что, будете заявляться ко мне всякий раз, как найдете мертвяка?

– Значит, вы никогда не видели этого человека в клубе? Или в окружении Джеремайи?

– Сказал же, никогда. С чего вы решили, что он с ним как-то связан?

– Очень похоже, что мэр Гордон, которого вы не знаете, обзавелся текстом пьесы под названием “Черная ночь” у этого Коди, которого вы не знаете, а в этой пьесе было закодировано имя Джеремайи Фолда.

– Я что, похож на театрала? – отозвался Костико.



Костико был слишком глуп, чтобы складно лгать, поэтому мы могли поверить ему на слово: он никогда не слышал ни про Гордона, ни про Коди.

Может, Гордон был замешан в торговле наркотиками? А магазин Коди служил ему прикрытием? А если вся эта история с местными писателями затевалась лишь для отвода глаз, а за ней стояла преступная организация? В наших головах роилось множество гипотез, но конкретных фактов опять не хватало.

За неимением лучшего мы решили отправиться в мотель, где Костико, по его словам, заарканивал шестерок. Уже на подъезде мы поняли, что заведение с годами ничуть не изменилось. А когда мы вышли из машины, полицейская форма Анны и бляхи у нас на ремнях вызвали среди фауны на парковке небольшой переполох.

Мы собрали всех проституток в возрасте лет пятидесяти или старше. Среди них была одна, на вид явная бандерша, к тому же ее звали Реджина, Королева; она сказала, что блюдет порядок на этой парковке с середины 1980-х годов.

Реджина пригласила нас пройти в номер, служивший ей кабинетом, чтобы поговорить спокойно, вдали от чужих ушей, а главное, чтобы мы не распугали всех клиентов.

– Что стряслось? – спросила она, усаживая нас на обитый искусственной кожей диван. – Вы, похоже, не из полиции нравов, я вас тут раньше не видела.

– Уголовный отдел, – объяснил я. – Мы не затем приехали, чтобы создавать вам проблемы. У нас есть вопросы по поводу Джеремайи Фолда.

– Джеремайи Фолда? – Вид у Реджины был такой, словно она увидела привидение.

Я кивнул:

– Слова “шестерки Джеремайи Фолда” вам о чем-то говорят?