Ищейки

– Не хотите – не надо. Наверняка у колдунов есть и другие дела, поважнее проблем захолустной деревни.

– Откуда вам известно, что мы колдуны? Вчера об этом не было сказано ни слова.

– Я же сказал: новости здесь быстро расходятся, – пожал плечами стрелок. – Ищейки нечасто забредают в эти места.

– Это уж точно, – процедила девушка. – Весьма нечасто. Однако что вы там про деревню говорили, мистер Линц? Что это вроде бы уже не наша забота? Интересно знать – почему?

– Потому, что банду мы берём на себя, – не помедлил с ответом всадник. – Всё просто: ищейки ловят колдунов, а ребята вроде нас ловят всяких негодяев.

– Так вы охотники за головами!

Мартин Линц кивнул, не переставая улыбаться чародейке. Седовласый джентльмен погладил своего коня вдоль гривы. Чернокожий наездник поправил свою белоснежную шляпу. На лице силача за всё время не дрогнул ни один мускул.

– Всё ясно, – проговорила Энвер. – Теперь понятно, откуда такие навыки стрельбы. И такая вызывающая самоуверенность.

– Мы узнали, что кое-кому из местных нужны стволы, – объяснил ведьме собеседник. – Но лучше, когда к стволам прилагаются люди, умеющие стрелять. Мы, как вы понимаете, стрелять умеем.

– Охотники за головами не стреляют просто так, мистер Линц.

– Разумеется. Я и мои компаньоны, – Мартин, выделив слово «компаньоны», выразительно посмотрел на Кристофа и Бена, – располагаем сведениями, что бандой руководит некий Рикардо Падилья, грабитель и убийца с ярким прошлым. Кое-где он известен как Шелудивый Пёс, мы называем его просто Ублюдком. Кроме того, не исключено, что в банде Падильи найдётся ещё парочка известных личностей, за которых назначена награда. Впрочем, Ублюдок всё равно приз номер один. Это и будет наша плата за помощь. С крестьян мы ничего не возьмём.

– Правильно, не возьмёте. Потому как никуда не поедете.

Охотник за вознаграждением вскинул бровь. Носитель белой шляпы издал смешок. Седоусый всадник, наоборот, нахмурился. Здоровяк не шевельнулся.

– Это почему же?

– Потому, что за это дело уже взялись мы. – Кристоф, Бен и старина Уолш дружно разинули рты. – И сделаем всё вернее. И тоже не возьмём с крестьян ни цента. И уж тем более не возьмём ни цента с должностных лиц, назначивших награду.

– Так не пойдёт, мисс ван Тессел, – мягко возразил Мартин. – Мы тоже имеем право зарабатывать себе на жизнь.

– Устраивая маленькую войну? Помилуйте! Бандитов, по слухам, больше трёх десятков. Вас четверо. Ваше предприятие обернётся для неудачливых поселян лишь новыми бедами.

– Не стоит недооценивать простых работяг. Да, у нас нет колдовских сил. Но мы профессионалы своего дела и знаем, как справляться с отбросами общества.

– Известно как: стрельбой и кровопролитием. Нет уж! Мы уладим всё, цитирую вас, «проще и дешевле». И чище. Всего-то три десятка недоносков – ничто для боевого мага.

Уолш переводил непонимающий взгляд с ведьмы на стрелка и обратно. Линц, надо отдать ему должное, отлично владел собой. Он продолжал доброжелательно улыбаться, не выказывая признаков негодования.

– И всё-таки это наша награда, мисс. Так или иначе, мы поедем туда и возьмём то, что нам причитается. Ничто нас не остановит.

– Вы так думаете? – насмешливо поинтересовалась Энвер.

Рука доселе хранившего неподвижность здоровяка скользнула к топорику, висевшему у седла. Линц приметил это движение, предостерёг компаньона коротким движением головы.

– Думаю, – улыбка на лице охотника за головами увяла. – Думаю, что мы все здесь по одну сторону баррикад, и нет никакой нужды воевать ещё и друг с другом.

– Я по свою сторону баррикад, мистер Линц, не по вашу. Вы остаётесь здесь, мы едем в Арройо Секо. Воевать с вами я не собираюсь. Достаточно одного заклинания, чтобы ваши лошади слегли от какой-нибудь болезни, скажем… на неделю. Этого вполне хватит. А если не хватит, можно превратить ваше оружие в палки. Конечно, раз в год и палки стреляют, но это будет не тот случай.

По тону Энвер, по выражению её лица было понятно, что спорить с ней не стоит. И что говорит она всерьёз. Чернокожий стрелок вопросительно посмотрел на лидера квартета. Линц, не сводя с чародейки глаз, обдумывал дальнейшие действия. Наконец его взгляд прояснился, и он вновь дружелюбно улыбнулся девушке.

– Ну что ж, коли так… Разворачиваемся, ребята. Волшебница победила.

– Вот так просто? – не поверил седоусый.

– Вот так просто! – в голосе Линца скользнул металл. – Надо уметь признавать поражения. Уходим.

Он первым развернул свою кобылу и нарочито неспешно двинулся прочь, туда, откуда прибыл. Остальные наездники переглянулись, пожали плечами и поехали следом, разом потеряв к ищейкам всякий интерес. Старик Уолш озадаченно почёсывал затылок. Финкельштейн морщил лоб, сбитый с толку неожиданно вспыхнувшей и так же неожиданно сошедшей на нет конфронтацией.

«Эн! Я вновь не верю своим ушам! Почему, скажи мне, почему ты вдруг столь радикально переменила своё решение? Я совершенно ничего не понимаю!»

«Ты же хотел помочь селянам, Крис? Так давай поможем».

«Я “за” обеими руками. Но… почему?»

Энвер бросила прощальный взгляд в удаляющуюся спину Линца.

«Не люблю охотников за головами. Ловят, стреляют и вешают преступников, а сами недалеко от них ушли. Когда уже их запретят?»

«И только поэтому…»

«Не только. Ещё он вздумал нам указывать. Не терплю, когда мне указывают. Особенно всякие сомнительные типусы».

«Этот “сомнительный типус” вчера нас выручил».


«Выручил. Потому и мы его выручим. Обезвредим банду. Иначе она обезвредит его. Я умею считать, Крис. Три десятка матёрых головорезов – это тебе не восемь пьяных говнюков в баре. Если Мартин поедет туда – будет лежать в земле, по соседству с крестьянским картофелем. Он неплохой человек, хоть и охотник за наградами. Мне будет жаль, если его подстрелят. Да и Бен расстроится».

«Ну, Энвер! Вот уж совсем спонтанный приступ великодушия! Сколько тебя знаю – не перестаёшь удивлять!»

«Я – тёмная ведьма, Крис. И женщина. Сама себе временами удивляюсь».

– Мистер Уолш, ведите нас к этим беднягам из деревни, – распорядилась Энвер. – Бен, держи лошадей наготове. Отправляемся в Арройо Секо – то есть в Сухой Ручей – как можно скорее.



Кто не знаком с ковбойскими легендами? С историями об отчаянных героях – шерифах, мстителях, ловких погонщиках и просто ганфайтерах вне закона, – вооружённых лишь парой револьверов и собственной удалью? Это те самые рассказы, что так нравятся мальчишкам, слушающим их с восторженным блеском в глазах. Те самые рассказы, что оживают ночами в пляске бивуачного костра. Те самые рассказы о выжженных солнцем каньонах и городах-призраках, о быстроногих скакунах и прекрасных индейских девушках. Те самые рассказы, в которых любой поход в салун неизменно оборачивается хорошей дракой, дуэли характеров захватывают сильнее самых яростных перестрелок, а в конце непременно обнаруживается давно утерянный золотой клад. Это те самые рассказы, где крутые парни в шляпах ловко расправляются с негодяями, после чего неторопливо уезжают в сторону заходящего солнца… Да, разумеется, все не сильно важные для сюжета перемещения персонажей редко описываются более чем парой общих фраз. В таких случаях воображение рисует неизменную картину: отважные стрелки стремительным карьером несутся на своих лошадях сквозь очередную пустыню, а на фоне обязательно играет высокопарная оркестровая музыка (и героическую тему ведёт труба или флюгельгорн). Огромные расстояния ложатся под копыта легко и непринуждённо, и рассказчики даже не считают нужным останавливаться на этом подробнее.

Энвер подумала о том, что они, эти рассказчики, поступают верно, обходя своим вниманием путешествия через дикие просторы. Так, по крайней мере, легенды сокращаются минимум вчетверо. В действительности конный переход даже в несколько дней – дело скучное и утомительное. Октябрь на этой широте и в этой местности устроен так, что днём солнце вовсю палит, заставляя потеть и чувствовать себя варёной рыбой. Ночью же становится по-настоящему холодно: хочется сильнее закутаться в попону, ты стучишь зубами и жалеешь, что не можешь обернуться спиралью вокруг костра. Кстати, о костре: отыскать в бесплодной пустыне сухое карликовое деревце – вершина везения. Колючки, кактусы да жидкие пучки бурой травы, прячущиеся в трещинах и у камней, – вот и вся флора. Колдовское пламя в дровах, конечно, не нуждается, но нужно тратить силы на его поддержание. Постоянно хочется пить. Финкельштейн, непривычный к седлу и жаре, заметно скис, но терпел стоически, не жалуясь. Путь до Арройо Секо, по словам местных, занимал три дня, но каждый день от вынужденного безделья тянулся как десять. Ищейки боролись со скукой как могли: Энвер и Кристоф обучали стажёра новым профессиональным приёмам, светлый маг тренировал юношу в общении мыслеречью. На привалах маги рядились, как лучше дать отпор бандитам, и обсуждали возможные действия оных. Пытались дотошно опросить проводников. Крестьяне взвалили на себя всю хозяйственную часть похода, но, увы, не горели желанием вести с ищейками светские беседы. Далёкие от цивилизации земледельцы смотрели на своих будущих избавителей скорее с благоговейным страхом, нежели с надеждой и благодарностью. Но еду готовить умели и дорогу знали. В остальном же ищейки были предоставлены самим себе.

К середине третьего дня путешественники вошли в неглубокое каменистое ущелье. Потрёпанные эрозией обрывы, напоминавшие цветом старый гипс, спускались к наполовину засыпанной песком и камнями естественной канаве. По её краям изредка торчали высохшие, почерневшие стебельки пустынной колючки. Царило безветрие, и оттого тишина в ущелье казалась густой, как сироп; каждый потревоженный подкованным копытом булыжник отзывался резким возмущённым треском, похожим на выстрел.

– Теперича недалече, – усатый загорелый крестьянин, сидевший верхом на муле, указал рукой на юг, вглубь ущелья. – До темноты на месте будем.

– Это что, пересохшее русло? – Энвер кивнула в сторону канавы. – Неужели тот самый Сухой Ручей? Похоже.

– Нет, масса чаровница. То деревня наша, – крестьянин замолчал на пару секунд, потом добавил для уточнения: – Оно, конечно, и этот ручей сухой. Ясное дело. Но в сезон дождей тут случается вода.

– Факт. Я даже с высоты седла вижу отполированную потоком гальку, – крикнул светлый маг, ехавший чуть позади.

Волшебница фыркнула.

– Видит он… А что же, добрый селянин, разве не в честь этого русла названа ваша деревня?

– Нет, масса. Арройо Секо взаправду речка, – проводник говорил на неродном языке с видимым трудом. – Деревня на берегу стоит, на хорошей земле. А сама речка бежит с заката на восход и, сказывают, впадает в Великую Реку. А у этого русла нет имени. Но ежели ехать вдоль него, на полдень, будем дома уже к вечеру. Аккурат.

Бен, замыкавший небольшой караван, поравнялся с Кристофом.

– Можно вопрос, сэр? – пряча глаза, негромко произнёс юноша.

– Ты его уже задал, – наставник издал смешок. – Ладно, шучу. Валяй.

Но стажёр мялся, с опаской поглядывая в сторону колдуньи.

– Не про учёбу? – насторожился агент поиска магических аномалий.

– Не-а, – наконец Финкельштейн решился. – Скажите, сэр, а мастер Энвер… У неё кто-то есть? В смысле…

Кристоф хлопнул себя ладонью по лбу.

– Опять… Потише с такими разговорами, парень. С чего ты взял?

– Реакция.

– Чего?

– Ну, реакция на мистера Линца. Тогда, в баре. И потом, на улице. Такое ощущение, будто у мастера Энвер был или есть… приятель, похожий на Мартина. И будто бы у них что-то не заладилось в отношениях. И теперь новый знакомый вызывает у неё не слишком приятные воспоминания. Отсюда всё это… ну, вся эта подчёркнутая сдержанность, дистанция, едкие высказывания, решения, принятые в пику планам мистера Линца. Это же защитная реакция. Подсознательный барьер.

– Ты… – Кристоф даже шляпу на лоб сдвинул. – Ты, умник, откуда такого набрался?

Бен съёжился в седле.

– Детективы, – пролепетал он. – Психологический портрет…

– У-у-у-у… – протянул светлый маг. – Понятно. Вот что, Бенни, выбрось-ка всю эту чепуху из головы. У Энвер нет и не было никогда «приятеля», похожего на Линца. Во всяком случае, мне про это ничего не известно. А даже если бы и был… Вообще, не стоит больше заводить такие разговоры про Энвер, она ведь…

– Эй, я всё слышу! – донеслось из головы колонны. – Чего это там про меня не надо заводить?

– Заводить, говорю, тебя не надо: мигом покажешь, почём фунт лиха! – крикнул в ответ Кристоф. Затем он повернулся к стажёру, скорчил страшное лицо и приложил палец к губам: – Тсс! Я понял, что Мартин тебя впечатлил. Ещё бы, серьёзный мужик! Однако что поделать? У него своя работа, у нас своя. Наши дороги пересеклись, и сейчас вперёд едем только мы. Смирись, парень. Тебе ещё встретятся в жизни достойные примеры для подражания.

Энвер задрала голову, посмотрела в небо. Оно казалось особенно далёким и заброшенным. Ни облачка, ни пятнышка. Только пара стервятников кружила в вышине, надеясь чем-нибудь поживиться. В этих мёртвых песках даже падальщикам порой что-то перепадало. Чародейкой вдруг овладело странное, пробирающее до костей чувство незащищённости. Она остановила лошадь в излучине русла, пропустила вперёд крестьян и беззаботно болтавших колдунов.

– Что-то не так, Эн?

Она махнула рукой: езжайте, мол. А сама замерла, прислушиваясь к ощущениям. Потом медленно обернулась, прочесала взглядом безжизненные склоны ущелья. Пусто. Никакого движения.

Тишина.

Чародейка недоверчиво хмыкнула, развернулась и отправилась догонять своих. В нескольких десятках шагов от того места, где останавливалась ведьма, вжавшийся в песок Мартин Линц довольно улыбнулся: не заметила! Значит, статус-кво сохранён. Приподняв голову, охотник за наградами ещё немного понаблюдал за удалявшейся девушкой. Рядом беззвучно опустился чернокожий напарник.