Ищейки

– Что будем делать? – спросил он у предводителя группы.

– Подождём. Пусть немного оторвутся. А мы пока устроим схрон.

– Думаешь, в нём есть смысл сейчас?

– В нём всегда есть смысл, Джон. Никогда не знаешь, как дело пойдёт.

– Схрон так схрон, – пожал плечами носитель белой шляпы. Он приподнялся на руках и, стараясь не поднимать пыли и шума, отполз от обрыва. Потом выпрямился и, уже не таясь, пошёл прочь; в пятидесяти шагах от кромки плато их с Мартином ожидали ещё два человека и четыре лошади.

Стрелки шли за своей добычей.



В деревню въехали на закате. Их встретило неприятное, неестественное безмолвие. Улочка была пустынна; вороватый ветер гнал по ней пыль. На изгороди из песчаника слабо трепыхалась, точно умирающий воробей, забытая кем-то тростниковая циновка. У обочины валялась перевёрнутая корзинка; кукурузные початки раскатились из её недр в разные стороны. Крестьянские халупы хмурились камышовыми скатами крыш. Алое зарево гасло на западе, небо темнело, густая чёрная тень всё смелее выбиралась из своих дневных укрытий. Последние отблески вечерней зари расцветили реку, лёгшую вдоль деревни узкой лентой. В самом же Сухом Ручье лишь одинокая лампа сопротивлялась сумеркам на одной из опор большого навеса, да ещё мерцали угли в общем очаге. Вокруг – ни души.

Всадники в нерешительности остановились перед навесом.

– А где все? – спросил Кристоф у проводников. Те лишь растерянно помотали головами.

– Неужели мы опоздали? – Энвер обшаривала взглядом неказистые постройки, но следов трагедии найти не могла.

Тут Финкельштейна осенило.

– Я знаю! – воскликнул он. – Нас просто испугались!

Не тратя время на объяснения, стажёр с удовольствием покинул надоевшее седло, сделал несколько быстрых шагов вперёд, набрал в грудь воздуха и заорал:

– Э-ге-ге-ей! Добрые люди! Мы пришли с миром! Выходите, бандитов среди нас нет! – Бен запустил в воздух белый файер. Тот разорвал тьму над головами, рассыпался множеством слепящих звёздочек. На несколько секунд стало светло, как днём. И только тогда волшебники заметили десятки глаз, настороженно блестевших в чародейском свете. Крестьяне таились, наблюдая за приезжими из укрытий.

– Довольно прятаться! – снова крикнул Бен. Он тоже засёк опасливые взгляды, понял, что его слышат и понимают, и это его приободрило. – Бросьте трусить, селяне! Помощь пришла! Где же ваше гостеприимство?

Голос юноши звучал уверенно, обнадёживающе. И люди послушались. Заскрипели петли отворяемых дверей, зашелестели занавески, сплетённые из соломы сорго. Крестьяне покидали свои укрытия, всё смелее и ближе подходя к навесу. Наконец подали голос растерявшиеся было проводники. Они тотчас были узнаны, и поселение огласили радостные восклицания. Обстановка разрядилась. И деревня сразу сделалась живой и очень уютной.

Пока проводники обнимались со своими семьями, вперёд выступил длиннобородый старик в соломенной шляпе. Он был одет небогато, но очень аккуратно, и уж точно не в лохмотья. «Наверное, его лучшие рубаха и штаны», – подумала Энвер. «Наверное, здешний староста», – подумал Кристоф.

– Наши люди были отправлены за ружьями и патронами, – произнёс старик, придирчиво оценивая новоприбывших. – Вместо этого они привели мужчину, женщину и мальчика. Кто же вы, позвольте спросить?

– Мы, конечно, не плюёмся пулями и не выдыхаем пороховой дым, – пошутил Кристоф. Он соскочил с лошади и протянул старику ладонь. – Но годимся для кое-чего другого.

– Волшебники мы, – пояснила Энвер.

– Волшебники?

– Вообще-то мы агенты поиска магических аномалий, – уточнил светлый маг. – Бандиты не по нашей части. Но, узнав о вашей проблеме, взялись помочь.

Улыбки на лицах крестьян померкли. Аборигены присмирели, зашептались между собой, с тревогой поглядывая на колдунов. «Наверняка гадают, кто же из нас “ужасный тёмный”», – с горькой иронией подумала ведьма. Впрочем, вряд ли жители Сухого Ручья знали о тонкостях кадровой организации Агентства. Старец, возможно, знал, но не подал вида. Прибывшая подмога его хоть и потрясла, но не так чтобы уж слишком. И «ужасных тёмных» он, похоже, не боялся.

– Помочь? Помочь – это хорошо. Только вот чем нам нужно будет расплачиваться? Потому как ни в жизнь не поверю, чтобы волшебники удовольствовались тем, что нам удалось собрать для покупки ружей.

– А кто вы, мистер? – осведомился Кристоф. – Как к вам обращаться?

– Это дедушка Хаби! – пискнул из толпы какой-то малец. Мамаша тотчас спрятала его за своей юбкой. Старик улыбнулся.

– Я тот, кто надоумил селян взяться за оружие. Как звали меня когда-то – не важно. Теперь меня зовут «дедушка Хаби».

– Вы не местный, – кивнул светлый маг. – Это сразу видно.

– Теперь уже местный. Давным-давно осел здесь. Сам я ничего не имею, живу один. Бандиты меня не трогают. Но каждый раз больно смотреть, как эти проходимцы отбирают у крестьян честно заработанный хлеб. И вот крестьяне решили, что с них довольно. Я лишь подсказал им, что делать дальше.

– Дальше ничего не нужно, – заявила Энвер. – Они земледельцы, не воины. Пусть делают своё дело. А мы…

– …сделаем не своё – для разнообразия, – подхватил Кристоф. – Можете поверить, абсолютно безвозмездно. Если не считать еды, которой вы нас, надеюсь, накормите.

В подтверждение слов мага один из проводников извлёк из седельной сумки мешочек со скромным деревенским богатством. Мешочек весело звякнул. Лица крестьян посветлели.

– Но какая выгода вам? – не сдавался старик.

– Никакой. Мы просто решили поставить плохих дядек на место.

Первоначальное напряжение ушло совсем, в рядах поселян зародилось нечто напоминавшее надежду.

– Но вас всего двое. Справитесь?

– Во-первых, не двое, – встрял Бен. Наставник потрепал его по плечу.


– И не с таким справлялись – это во-вторых, – докончила ведьма.

– Ну что ж… Как вас звать?

– Я – Кристоф, – представился светлый маг. – Это – моя напарница Энвер. А этот горластый паренёк – Бенджамин.

– Можно просто Бен, – скромно добавил стажёр.

Старик рассмеялся.

– Тогда я – просто дон Хаби! Ну что ж… Педро! Собирай людей! Организуем праздник в честь наших гостей!

За полчаса действительно был организован праздник. Польщённых ищеек усадили во главе большого стола. Хозяйки нанесли под навес нехитрых, но душевных яств, нашлись молоко и сыр, кто-то достал из закромов пузырь текилы. Дон Хаби усмехался в бороду. Один парень притащил гитару, несколько девушек разом обнаружили перед гостями неплохие вокальные данные, и вдоль по ночной улице полилась солнечная музыка ранчеро. Угрозы вымогателей на время забылись, отодвинулись на дальний план. В конце концов, данный главарём срок истекал только через три дня.

Бандиты явились в самый разгар торжества, сломав собственноручно установленные временные границы.



По улице, растянувшись в подобие трёх колонн, дефилировали девять вооружённых всадников: неторопливо, уверенно, с таким видом, будто деревня и земли окрест были их законной вотчиной. В скудном свете убывавшего месяца они казались вырезанными из бумаги солдатиками, которых кто-то большой и невидимый, забавляясь, двигал всё ближе и ближе к навесу. Первой пришельцев заметила Энвер. Сперва она замерла, присматриваясь. Потом, усилив зрение чарами на несколько секунд, смогла изучить незваных гостей подробнее. И тут её брови взлетели вверх.

– Ба-а-а! – протянула девушка, цитируя саму себя. – Кого это сюда несёт?!

Кристофа, сидевшего напротив, заинтересовала выразительная мимика напарницы.

– Ты чего, Эн? – спросил он. Ведьма кивком велела ему обернуться. Волшебник сделал это, и его лицо помрачнело, как небо перед грозой.

– Да ведь это наши знакомцы пожаловали! Ну и ну!

Ищейки не ошиблись. Одним из девятки был не кто иной, как Альваро, гнусный клещ из салуна. В другом визитёре опознали «соседа», сомневавшегося в половой принадлежности Энвер. Тогда, после урока, преподанного стрелком, эти двое выглядели точно побитые шавки. Теперь к ним, похоже, вернулась вся их заносчивость.

Между тем всадники подъехали к навесу, и крестьяне их наконец тоже заметили. Разом повисла гробовая тишина, песня оборвалась на жалобной ноте. Кружка, в которую кто-то наливал молоко из кувшина, наполнилась, белая жидкость полилась через край. Дети испуганно прижались к родителям. Дон Хаби словно окаменел; только пальцы, сжимавшие кусок хлеба, нервно шевелились, и выпечка понемногу крошилась на стол. От группы бандитов отделился один, вышел на свет.

– Пируете, значит, – процедил он, растягивая слова. – И еда нашлась, и выпивка. И, наверное, даже фураж где-нибудь припрятан. Так ведь?

Большая шляпа-сомбреро висела у него за спиной, на длинном кожаном шнурке. Короткие волосы тщательно прилизаны. На молодом безусом лице (бандиту было, наверное, не больше двадцати) застыло выражение скуки и равнодушия. Взгляд был холоден как лёд.

– Еда, значит, есть, – продолжал рассуждать безусый. – Для пирушек. А сеять, значит, нечего. А уж для парней Рикардо ничего нет и подавно. Так?

– Полегче с ними, Пепе, – хохотнув, бросил один из бандитов. – Они уже и так в штаны наложили.

– Как бы вы сейчас не наложили! – дерзко ответили из-за стола.

Тот, которого назвали Пепе, удивлённо вскинул бровь. Остальные налётчики переглянулись, кровожадно ухмыляясь. Неожиданный отпор сулил хорошую потеху.

– Значит, Старый Пёс всё-таки был прав, когда отправлял нас приглядеть за сбором припасов, – безразличным голосом резюмировал Пепе. – Что ж, не перестаю удивляться его прозорливости. Сбор идёт очень – ОЧЕНЬ! – своеобразно, Рикардо будет над чем поразмыслить… Итак, кто же у нас тут такой храбрый? – вероятно, ответа он не ожидал. И зря.

– Храбрецов здесь больше, чем ты думаешь, – задорно отозвался тот же голос. Ряды крестьян зашевелились, и вперёд выступил долговязый рыжий парень. Явно не из местных. На его физиономии играла самая что ни на есть презрительная усмешка. Чужак не боялся Пепе. И Пепе это не понравилось.

– Ты кто такой?

– Хочешь познакомиться? – продолжал издеваться рыжий.

Бандит, выдержав вопросительные взгляды подельников, вздохнул и вытащил из кобуры револьвер. Дуло нацелилось рыжему в грудь. Крестьяне дружно ахнули.

– Я сейчас тебя пристрелю, как собаку, – устало произнёс Пепе. – Для этого мне не требуется знать твоё имя.

– А моё? – крикнул ещё кто-то.

Безусый скосил глаза. По правую руку, чуть в стороне, стояла высокая девушка. У Альваро при виде неё отвисла челюсть.

– Я ж знаю эту черноволосую! Чтоб мне провалиться в пекло, знаю!

– Точно, я тоже знаю, – вторил дружку Сосед. – Это та самая девка, к которой ты клинья подбивал. Помнишь, Пепе, мы рассказывали? Там ещё был один ублюдок, подстреливший Альваро.

Одна рука у падкого на женщин бандита висела на перевязи. Пепе водил холодным взглядом от рыжего к девушке и обратно.

– Так-так, что у нас здесь? Кретин-самоубийца и девица из влажных фантазий нашего бабника. Становится всё интереснее. Что же вы здесь забыли в такое неподходящее время, без пяти секунд покойники?

– По-моему, рыжий тоже был в том салуне, – брякнул «бабник».

– Как и вон тот, – один из бандитов кивнул на мальчишку лет шестнадцати, обошедшего шайку слева.

– Ещё и ребёнка привели, – покачал головой Пепе и взвёл курок. – К чему гадать зачем? Клоунов хватает. А хороший клоун, как известно, мёртвый клоун. Прощайте, неудачники.