Искупление грехов

— Проклятье, — ругнулась она, формируя новую мудрость.

Я впервые попытался помешать сделать это человеку. Предыдущий мой опыт ограничивался мудорью. Но там всё было значительно легче. В этот раз я разбрасывал искры из узора, а Кри-ана ставила новые, не давая узору развалиться окончательно. Продлилось это молчаливое противостояние всего несколько секунд. Но если Кри-ана полностью сосредоточилась на мудрости, то я успел понять, что с её опытом я, может, и выиграю на уровне мудрости, но вряд ли смогу противостоять ей в ближнем бою — уж очень плавные и расчётливые движения у неё были. Секунды мне хватило, чтобы это осознать. И ещё пары секунд оказалось достаточно, чтобы, пользуясь её растерянностью, подскочить поближе — и, как учил Молчок, нанести хороший удар в солнечное сплетение кулаком в бронированной перчатке.

Девушка согнулась, хватая воздух ртом. Сплетённая ей мудрость развалилась, руки у Кри-аны свело судорогой — а я, не дожидаясь, пока она придёт в себя, от души зарядил ей в челюсть. Хотел добавить ногой, но мелькнувший в глазах страх заставил совладать со злостью за свою девушку. Намотав косу на руку, я потащил Кри-ану к выходу.

— Верёвки сюда! — громко приказал я. — Ладну, Зенку, Пятнашку — срочно перевязать и обмазать!

В комнату заскочили Молчок, Пузо и один из новеньких нори. Кри-ана ещё не успела прийти в себя, поэтому почти не сопротивлялась.

— Шрам! Не смей! — выдохнула мне в ухо Пятнашка, почти повиснув на мне. Как только дошла с такой ногой?

— Что не сметь? — спросил я. — Эта тварь прочухалась, покалечила мне трёх бойцов, пыталась тебя допрашивать, а меня сжечь! И что я должен «не сметь»?!

— Не убивай её! Она просто растерялась… — попыталась меня урезонить Пятнашка.

— Растерялась?.. А я просто в ярости! — ответил я. — И собираюсь кое с кого кое за что — спросить. И если она не поймёт вопросов — простимулировать. Ты почему ещё не перевязана?!

— Я…

— Так, быстро перевязать заместителя командира! А будет вырываться — тоже связать! — я подхватил девушку, помогая уложить её на принесённые носилки (два копья и одеяло между ними).

— Шрам!.. — возмутилась Пятнашка.

— Куда её? — недобро спросил Пузо. Он держал Кри-ану на вытянутой руке. Ноги и руки у неё уже были связаны, но девушка старательно пыталась хотя бы укусить пленителей.

— Обратно в лазарет, который она нам испоганила, — приказал я.

Обернувшись, я увидел, как десятники пытаются навести порядок, как рвётся докричаться до меня Ри-эна, но всё это было где-то там. А здесь и сейчас надо было урезонить эту двинутую и добиться ответов на вопросы.

— Ах ты тварь! — Кри-ана всё-таки дотянулась до руки Пуза, но тому вдруг изменило привычное спокойствие, так что девушка отправилась в бывший лазарет по воздуху.

Первым за ней шагнул Пузо, потом я. Причем мне ещё пришлось придержать бойца.

— Ты чего такой злой? — удивился я.

— Оттого, — рыкнул он, но успокоился и добавлять Криа-ане не стал.

— Я вэри! — закричала Кри-ана. — Вы что творите, уроды?

— А я сотник вэри, — просветил я её, присаживаясь на корточки рядом с лежащей пленницей. — И ты, кстати, ни с того ни с сего пожгла моих бойцов, устроила драку и напала на меня. Пожгла мою девушку…

— И мою! — хмуро буркнул Пузо.

«Да неужели?» — мелькнуло у меня где-то на задворках сознания.

— Мне плевать на ваши личные проблемы! — прошипела она…

И я сорвался, доставая нож.

— Знаешь, — проговорил я, поднеся лезвие к её уху. — Я не дерусь с женщинами, не ставлю их на передовую и не обижаю… Но вот тебя я сейчас на самую малость перестал считать женщиной! Да мне и плевать!

— Да ты сбрендил, что ли?!

— Я сбрендил? Десятки нори умерли в Пуще только потому, что один лори — Скас — пошёл там что-то добывать. Полегли почти все ааори из Мобана, и это я сбрендил?! Что… вы… там… искали?!

Я надавил на нож, и по уху девушки потекла струйка крови. Она дёрнулась, но Пузо навалился сверху, не давая ей вывернуться. Её попытку сформировать мудрость я жёстко оборвал коротким ударом. Чуть склонившись, я заорал ей в лицо:

— Ты меня будешь слышать и с одним ухом! Что нужно было Скасу в Пуще?

Я надавил ещё сильнее. Сзади раздались какие-то крики и шум.

— Да не знаю я, что ему там нужно было!!! — почти завизжала Кри-ана.

Я отвёл нож, вытер его об одежду девушки и приказал:

— Говори. Говори всё, что знаешь! Пузо, прекрати её расплющивать.

Пузо перестал вдавливать девушку в пол, но не удержался:

— Я слежу за тобой, дура!

— Шрам, не надо! Она хорошая! — я обернулся: Ри-эна всё-таки добежала до лазарета, но была остановлена Молчком и подоспевшим на помощь Ножом.


— Очень хорошая, — согласился я. — Трое с ожогами… Не переживай, расскажет — больно бить не будем.

— Да кто ты такой? — прошипела Кри-ана. Я перевёл взгляд на неё. Девушка плакала, губы у неё дрожали, в глазах — удивление. — Что тебе вообще от меня нужно?

— Я же сказал, — терпеливо повторил я. — Рассказывай всё, что было… и всё, что знаешь.

— Что, всю мою жизнь тебе рассказать?…

— Начни с того момента, как тебе Скас предложил сюда отправиться, — предложил я.



Был в давние времена торговый город Ано-Стен-Стара. Стоял он на границе империй берингтонгов и хенгонов. Вдоль границы всегда вырастали вольные города — империи на их существование смотрели сквозь пальцы. Ано-Стен-Стара (или просто Аностен) стоял на большом торговом тракте, связавшем север и юг, а потому был богат и красив. Чтобы на тракте не шалили разбойники, возвели вдоль всего тракта древние строители сторожевые башни по всей земле города. Леса вдоль Аностена были густые, всегда становились они прибежищем разбойников всех мастей.

Но треснул мир, и стали подниматься мертвецы. И начались Приливы. По тракту устремились на север беженцы, но жаден и бессердечен был народ Аностена, и запретил правитель города пускать людей в пределы городских стен. Беженцы шли по тракту, минуя город, пытались выжить и гибли, оставаясь в лесах. А когда Прилив добрался до вольного города, встали они неисчислимыми ратями. Захлестнул Прилив и тракт, и башни с охраной, и лагеря разбойников, и тех, кто не успел уйти. Сотни тысяч мёртвых поднялись и осадили Аностен. И пока жители пытались оборонить стены своего несчастного города, правитель их — Гано-Имис — умер в своих покоях. А ночью поднялся и убил всех в своем дворце. Быстро овладел он мудростью и знаниями, тело его покрылось серыми костяными латами, и стал он за одну ночь тем, кого называют карателем.

Но не забыл Гано-Имис, кем он был, и не простил живым того, кем он стал. Во дворце его плотно занавесили окна, заколотили двери его верные не-живые слуги. Так переждали они день, но никто в городе так и не узнал, что случилось во дворце. Лишь несколько человек пришли к правителю обсудить дела городские. И никто из них не вышел. Хватились их родичи лишь поздней ночью, когда тьма легла на улицы. Но было поздно. Ворота дворца раскрылись, и неживое воинство хлынуло во все стороны, убивая и обращая. А во главе его стоял не-живой Гано-Имис.

Пали улицы и казармы, пали храмы и богатые поместья. И стены в ту ночь штурмовали с двух сторон. Никто не выжил в некогда славном городе Ано-Стен-Стара, никто не смог отречься от службы старому правителю в новой его ипостаси. И говорят, что не было в мире более страшного, хитрого и умного карателя, чем Гано-Имис. Леса, что были вокруг города, разрослись. На пять дней пути раскинулась страшная Пуща. И нет ходу туда никому, кроме самых храбрых из нерождённых. Но всё ещё лежит в городе золото и несметные богатства, что питали жадность его жителей. И тот, кто доберётся до стен его и сможет уйти под грузом золота — ни в чём нуждаться не будет.

Такой вот легендой Скас и заманил всех остальных вэри в свой сумасшедший поход. Кри-ану он нашёл в Форте, когда она сама нанимала людей, пытаясь организовать свой отряд. У девушки уже давно шла чёрная полоса в жизни. Быстрый взлёт в карьере, должность тысячника нори… Вначале казалось, что всё складывается как нельзя лучше. Но стоило ей стать вэри, как жизнь полетела под откос. Денег скопить она не успела, отряды у неё не собирались. Импульсивность и резкость нередко отталкивали от неё бойцов. Так и перебивалась она от заказа к заказу. И Скас как нельзя лучше знал, что ей предложить.

По словам Кри-аны, костяк отряда составлял сам Скас и десяток Гун-нора. Она и ещё несколько вэри были наняты просто для поддержки. А прикрывали их всех нори Даима. Нори Скас с собой в город не взял — им он просто обещал большую оплату и бегать по городу в поисках добычи не пустил. Но все вэри пошли в город вместе с ним. И, надо сказать, в городе было чем поживиться. Вот только Скасу всё это было неинтересно — он направился в местный храм. И именно после того, как он что-то там взял — нежить на них и накинулась…

— Хо-хо! — рассказ Кри-аны прервался с появлением Хохо, который застыл на пороге комнаты и во все глаза смотрел на связанную девушку. К моему величайшему изумлению, лицо у суровой вэри неожиданно смягчилось.

— Мой Хохо! — улыбнулась она. — Можешь попросить их развязать меня? А то уже и руки, и ноги затекли…

— Ну-у-у не знаю… — протянул десятник. — На моей памяти Шрам никого ещё просто так не связывал.

— Ну я уже не сопротивляюсь… Ни на кого не нападаю. Всё поняла и осознала! — взмолилась Кри-ана.

Хохо и Пузо одновременно посмотрели на меня.

— Развяжи ты уже эту дуру, — сказала вошедшая в комнату Пятнашка. Нога у неё была замотана бинтами.

Я кивнул Пузу, и тот, нагнувшись, нехотя разрезал узлы.

— Хохо, так это и есть тот человек, что одарил тебя именем? — поинтересовалась Пятнашка.

— Да, наш тысячник в казарме ааори, — кивнул Хохо.

— Это было последнее удачное моё назначение, — Кри-ана криво улыбнулась.

— Ладно, чего дальше-то было? — прервал я воспоминания.

— Дальше начался просто кошмар, — призналась Кри-ана. — Стоило Скасу выйти из храма со свёртком под мышкой, как во дворце в центре города вспыхнул не-свет, и оттуда потоком полилась нежить. Мы побежали из города. Во время бегства потерялись все. Я попыталась выйти из Пущи, но повсюду проход перегораживала нежить. Что ночью, что днём… Потом наткнулась на остатки наших нори, помогла им отбиться и дальше ничего не помню… Очнулась уже тут…

— Не напоминай, — хмуро бросил я.

— Ну, зато ты оказался прав, не согласившись идти со Скасом, — заметил Хохо. — А то некоторые сорвиголовы у нас уже начинали бурчать…

— Это какие-такие головы? — спросил я.

— Эм… Никаких! — быстро исправился Хохо. — Все тебе верят!

Я посмотрел в его честные глаза, но развивать тему не стал. Просто подумал про себя, что амбициозный десяток Эр-нори пора раскидать — слишком много от них шума в последнее время. То не нравится, это не нравится. Так им хоть за обсуждение подобных вопросов сразу по голове настучат более сознательные соратники.

— Ладно, эту ночь мы пересидим в башне… а утром будем решать, — вздохнул я. — Посмотрим, что будет делать нежить.

— Нежить будет атаковать, — заявил с порога комнаты Нож. — Шрам, пожар разрастается. Завтра в обед огонь, по словам дозорных, уже может дойти до башни.

— Да главное, чтобы не ночью, — ответил я.

— Какой пожар? — удивилась Кри-ана.

— Который ты в лесу устроила, — буркнул Пузо. — Так что ты лучше сегодня ночью в бой не лезь. Не надо. Ещё рядом лес запалишь…



Ветер изменил направление. До вечера дули привычные юго-западные ветра, но теперь устойчиво наносило с северо-запада, разворачивая пожар прямо на нас. Глядя на зарево и поднимающийся дым, я понимал: правы те, кто говорит, что пожар уже завтра до нас доберётся. Между нами и краем Пущи оставалась многочисленная нежить. А путь к центру уже к завтрашнему вечеру будет перекрыт огнём. Удастся ли пересидеть в башне жар и дым?

Поужинав второй раз, я прикорнул на камнях, погрузившись в беспокойный сон. Рядом пристроилась Пятнашка — она спала ещё хуже. Нога хоть и была обмазана и перемотана, но болела и доставляла много неудобств. Когда мы проснулись, солнце уже закатилось за горизонт, и на краю леса зашевелились враги. Какими бы глупыми ни были неживые, но про нас они не забыли — и в покое оставлять не собирались. Низшие неспешно выходили из леса и стекались к стенам башни.

На этот раз времени у них было предостаточно. И уже к середине ночи к пролому в стене организовалась удобная лесенка из тел — и завязался бой. Откуда-то из Пущи подтянулись два мурла, которые постоянно пытались оглушить защитников. На первую линию соваться они побаивались, поэтому сила воздействия на людей была слабая, но всё равно неприятная. Особенно когда приходилось отбивать более серьёзного противника. Когда солнце осветило верхушки крон, пролом в стене заметно расширился, а кладка над проходом опасно расшаталась. Если стена осядет и перекроет проход — мы окажемся в ловушке.