Янтарь на снегу

— А как же победитель турнира?! — закричал один из вельмож, самый яростный спорщик, не согласившийся с волей его величества. — По правилам Устава победитель должен быть награжден!

— Мне кажется, что необходимо провозгласить победителем лорда Вардаса! — постарался исправить ситуацию дед Лаугаса Вигинаса — второй советник короля. — Ведь во время боя с предводителем противников он одержал верх.

— Позвольте не согласиться с вами! — опять замахал руками лорд-спорщик. — Это показательное выступление! К тому же лорд Петрас был слегка… не в форме для боя один на один!

К моему ужасу, лорда поддержало большинство, а это значило, что кровавая расправа продолжится.

Я вытерла со лба испарину. Меня бросало то в жар, то в холод. Нет, это возмутительно!

Витгерд не стал совещаться с судьями.

— За нарушение священного кодекса турнира полагаются изгнание и взимание компенсации в пользу короны. Но… пусть сразятся между собой воин из отряда лорда Вардаса и один из рыцарей лорда Петраса!

Кто-то попытался возразить, но король не стал слушать, взмахом руки приказал молчать, и обнаглевшие лорды отступили от трона.

А Витгерд не так прост, как кажется на первый взгляд. Когда того требуют обстоятельства, он становится довольно жестким. Но таким и должен быть король… наверное. Я-то думала, что в королевстве всем заправляет Вардас, однако теперь поняла, что сильно ошибалась. В Латгелии был король, самый настоящий правитель — жесткий, властный и, наверное, в чем-то беспринципный. Витгерд для многочисленного окружения носил иногда маску дударя-менестреля, а на деле он был настоящим королем.

— К «повару» через эту толпу дармоедов не пробиться? — первым делом спросила у Люди, когда та с кислым видом вернулась на свое место рядом со мной.

— Он сам свою баланду расхлебал, — буркнула подруга, настороженно посмотрев в сторону леди Катрисс.

— Интересно, где вы кухмейстера повстречали? — задалась вопросом заинтригованная тетушка.

— Видите ли, отбивные для гостей уже готовы, но слегка подгорели. Грозятся еще запечь двух индюков в собственном соку. Но это не так уж и важно, — поспешила вежливо отговориться Людвика, смущенная интересом почтенной дамы.

— Неинтересно! — изрекла я, зная пристрастие леди Катрисс ко всему захватывающему. — Скучно, одним словом.

«А еще должна прекратиться бойня…» — но это я уже сказала мысленно. Однако по поджатым губам дамы стало понятно, что она не очень довольна. Чем именно — было не важно, потому что как раз в это время участники турнира разошлись и стали в круг, а на середину вышел тот самый здоровенный носитель булавы. Эта булава теперь будет мне сниться в самых мрачных снах.

Я перестала дышать от страха, понимая, что если против этого громилы выйдет Вардас со сломанной рукой, у него просто не будет шансов. Но путь канцлеру преградил рыцарь со змееподобным шлемом. Знать бы еще, кто он такой! Незнакомец сам вышел на поединок. Благо по росту он ничем не уступал любителю ударно-дробящих видов оружия.

Канцлер, видимо, возмутился тем, что его отстранили от поединка. Но мне было безразлично. Главное — этот ужасный человек жив, пусть и нуждается в помощи целителя.

Раздался неприятный лязгающий звук, бьющий по и без того раздраженным нервам. Это в знак поддержки товарищей другие участники турнира стали лупить мечами по щитам. Уж лучше бы они лупили себя по головам, это продуктивнее. Потому что ничего, кроме недовольства и гнева, эти удары не вызывали.

Когда громила замахнулся на змееголового булавой — я икнула от страха. Но, к моему невероятному удивлению и шоку всех зрителей, бой быстро закончился. На удивление быстро. До конца толком никто ничего не понял, однако обладатель огромной булавы упал в пыль, поверженный единственным ударом уже вернувшего клинок в ножны воина.

Публика взревела, я пригнулась, Людя заткнула уши, а леди Катрисс только слегка поморщилась. Нет, она явно не человек, ее нервы точно ковал сам Перун и закалял в своих громовых чертогах.

Мне оставалось только облегченно выдохнуть. Наконец! Наконец-то все закончилось! Спасибо Пречистой и всем богам — обошлось без смертей. Но было страшно.

— Подарок даме сердца! — выкрикнул кто-то из толпы.

Чтоб тебе икалось! Пусть все поскорее расходятся, какая дама сердца? Но народу плевать было на мои чаяния. Зрители подхватили фразу, и она понеслась по рядам, как лист по ветру.

— Победителю даму сердца! Победителю даму сердца…

Ну что ж. То, что я повесила на победившего в бою рыцаря свою ленту, еще не делает меня его дамой сердца — успокоила саму себя. Воины стали расходиться с поля брани, остался только рыцарь в ужасном шлеме, снимать который он, судя по всему, не собирался. Взгляд его скользнул по рядам, заполненным дамами и девами, остановился на мне. Я попыталась притвориться доской от скамьи — но увы!

И вдруг кулон, висящий на груди, стал невероятно горячим. Боли он не причинял, но я почувствовала довольно ощутимое жжение.

— Гинта, что это? — Людя с удивлением смотрела на меня. — У тебя грудь светится!

Я опустила взор и вскочила от неожиданности. Что это такое?! Колдовство или знак свыше? Понять было сложно. И тут меня осенило, даже мурашки побежали по спине от мысли, которая посетила мою голову. Наблюдая за сражением, я слишком увлеклась и забыла о том, зачем сюда явилась. Когда Майло Вардас пришел в мою комнату среди ночи и оставил кулон — он приходил меня не замуж звать. Канцлер оставил подсказку. Только вопрос, мне ли?

Рыцарь в змееподобном шлеме продолжал смотреть в упор, а потом протянул мне руку.

— Это очень почетно — быть леди турнира! — гордо вздернула подбородок леди Катрисс.

«Сплюньте!» — чуть было не ляпнула я, но вовремя сдержалась.

— Так что не стой с раскрытым ртом! — Тетушка подтолкнула меня к проходу. — Иди уже. Это повысит твой статус!

Я закатила глаза. Нет, каким удивительным образом она умудрилась стать матерью моего кузена? Все же Легарт был более сострадательным, что ли. А тут спутанный клубок эмоций и приоритетов. Угроза для жизни сына не вызывала у леди Катрисс такого негодования, как потеря статуса. Куда же мы катимся?

Ничего не оставалось, как на негнущихся ногах спуститься с помоста под взглядами огромного количества людей. Девицы смотрели — кто с презрением, кто с завистью, кто с жалостью, а кто вообще с непонятным мне восторгом. Чем восторгаться?! Жалость я понимала — неизвестно, что может оказаться под змееподобным шлемом. А если учесть, что это может оказаться…

Додумать мне не дало то, что я оказалась перед рыцарем, которому утром случайно повязала ленту. Не знаю, была это судьба или просто так вышло. Но вайдела Беата обычно повторяла: «Случайности не случайны!»

Мне тоже казалось, что не случайны. Сердце, как оголтелое, билось в груди, отзываясь нагретому камню. Рыцарь ждал, когда я вложу в его огромную, закованную в железо, руку свою ладонь. Нельзя заставлять ждать человека, который так мужественно и самоотверженно сражался. Он спас жизнь Вардасу и выиграл финальный бой!

Майло…


Я огляделась, ища канцлера, но его нигде не было. Даже Легарта не оказалось рядом. Вот так всегда с близкими мужчинами! Когда не нужно, они тебя душат своей заботой, давят своим мнением, мучают расспросами, а когда очень-очень нужна поддержка, они убегают залечивать раны.

Эх! Была не была!

Ты уже взрослая, Гинтаре Браггитас! Принимай решение сама!

С этими мыслями я вложила свою ледяную от страха ладонь на гладкое и почти теплое железо перчатки. Зрительские ряды стихли. Вокруг стояла тишина.

— Не бойся! — раздалось из шлема. — Я не обижу тебя.

Второй рукой рыцарь потянулся к забралу, но вместо того, чтобы поднять его, полностью снял свой жуткий шлем.

— Здравствуй, Гинтаре! — Передо мной стоял воин в летах: в волосах седина, на правой стороне лица от брови до скулы — шрам.

«Он намного старше мамы», — отчего-то, как всегда, не вовремя пришла в голову шальная мысль. Почему мне так страшно? Чего я боюсь?

Решилась наконец-таки, подняла глаза и посмотрела воину прямо в глаза… янтарные. Такие же, как осколок солнца, висящий на груди — теплого огненного цвета. Приложила свободную руку к месту, где под платьем горел кулон.

— Майло молодец! — снова заговорил рыцарь. — Сделал все, как надо.

— Что сделал? — глупо переспросила я.

— Отдал мой подарок дочери.

— С-спас-сибо… — только и сумела выдавить из себя вместе с совершенно глупой полуулыбкой на абсолютно задеревеневших губах.

Вместо того чтобы представиться, воин повел меня к помосту, где восседал бледный и хмурый, словно грозовое облако, король.

— Ваше величество! — преклонил колено рыцарь. — По нашему условию, если Гинтаре подойдет ко мне первой и заговорит, я имею право признать ее своею дочерью!

— Конечно, — кивнул все еще хмурый Витгерд.

— Вот этот дар, — мужчина протянул мою ленту, — я получил сегодня утром от Гинтаре Браггитас по ее личной инициативе, вместе с пожеланием победы в турнире. Найдется немало людей, ставших тому свидетелями!

Вот это новость! Это все было подстроено или просто звезды так сошлись? Я совершенно случайно врезалась в рыцаря с разворота. А теперь оказывается, не произойди этого, моему отцу не дозволено было бы признать меня?

Похоже, обстоятельства требовали очень серьезного разговора с мужчинами, которые умудрились окружить меня своей невероятной «заботой». Уж я бы с ними со всеми поговорила, хорошо так поговорила, основательно. Еще и посох использовала бы в воспитательных целях или как метод убеждения.

— Уговор есть уговор! — Его величество встал со своего места. — Кто может подтвердить, что сие действо имело место быть сегодня утром?

Дударем Витгерд мне больше нравился. А теперь он был королем в самом худшем смысле слова, от Ютаса в нем не осталось и следа.

— Подтверждаю! — поднял руку вайдил Фьерн.

Неожиданно! Интересно, когда он успел заметить? Что-то я его рядом не видела.

— Подтверждаю! — раздалось в толпе зрителей.

— Подтверждаю! — произнес неизвестно откуда взявшийся Майло Вардас.

Он-то как увидел? Ведь все его внимание было сосредоточено на несравненной Лукреции!

Но из толпы раздалось еще несколько возгласов, и король подал знак рукой — достаточно.

— Эмбро Сарф, подданный ивелесского короля Тристана Смелого, — проговорил Витгерд, — имеет право признать девицу Гинтаре из Дома Браггитас своею дочерью!

По зрительским рядам пронесся шепот, потом поднялся гул. Кто-то стал хлопать в ладоши, его поддержали другие, и неуверенные хлопки цепочкой поползли все дальше и дальше. Оваций не было, ибо мало кто понимал, что происходит, а меньше всех понимала ситуацию я. Но воссоединение дочери — королевской невесты — и ее отца, личность которого могла не вызывать интерес разве что у амбарной мыши, — состоялось.

Я видела отца впервые. Но то, что этот человек был моим батюшкой, не вызывало никаких сомнений не только из-за цвета глаз, но и из-за реакции на него янтарного камня. Кусочек желтого тепла точно принадлежал когда-то моей матери — детские воспоминания не оставляли сомнений, а подарить его маме мог только Эмбро Сарф. Даже его меч в навершии был украшен янтарем. Сразу я этого, понятное дело, не разглядела.

В общем, стояла, как дура, и глазела на происходящее, будто со стороны. Видела задумчивое лицо короля, довольное — вайдила Фьерна, хмурое — кузена Легарта, абсолютно непроницаемое — лорда Вардаса, и еще массу других, знакомых и незнакомых лиц, удивленных, злых или фальшиво доброжелательных.

Смотрела и молчала. Моего мнения никто не спрашивал, никто не интересовался моим состоянием. В принципе это было ожидаемо, ведь я давно хотела узнать, кто мой отец, но надеялась, что наше торжественное воссоединение произойдет при меньшем количестве свидетелей. Этак сотен на пять — меньшем.

Как будто угадав мои мысли, его величество обратил свой взор на меня.

— Возможно, леди Гинтаре, — произнес он, глядя мне в глаза, — желает высказать свое мнение по поводу столь радостного события?

— Э-э, — проблеяла я, как овца перед окотом, а потом спохватилась и склонилась перед королем. — Хочу поблагодарить ваше величество за столь чудесный подарок. Не могу передать, насколько я счастлива.

И тут мой взгляд наткнулся на кузена… Ну не может же он в самом деле так расстраиваться?! Мне казалось, наоборот, — родственники должны быть рады такому повороту событий, теперь я не буду для них обузой. Но глаза Легарта говорили об обратном. И мне от происходящего стало не по себе. Совсем.

Казалось, все удовлетворены, и на громкой ноте, больше похожей не на звук фанфар, а на мяуканье придавленной кошки, турнир решено было закончить. Все стали расходится, ведь впереди ожидало торжественное пиршество в честь славных клинков и отважных мужей. Что меня не очень воодушевляло — сил ни на что не осталось.

В суматохе мой отец, казалось, забыл обо мне и выпустил наконец мою ладонь из стальной хватки. Тут кто-то подхватил меня под руку и повел в неизвестном направлении, точнее, к шатру со знаменами Браггитасов.