Карфаген

А это была подсечка. Паренек клюнул, и теперь его оставалось спокойно водить, как рыбку на спиннинге. Зубастую рыбку, опасную. Палец в рот ей класть не стоило, как и ослаблять леску – мог сорваться.

– Ладно, идем, – сказал Мориц. – Тут близко.



– Откуда ты про нее знаешь? – мрачно спросил Змей.

– Давай я оставлю свои источники при себе, – ответил детектив. – Если тебе от этого станет легче, ты тоже теперь один из моих потенциальных источников. А знаешь ты довольно много, особенно про грязные делишки неприкасаемых и их хитрожопых боссах. Доступно объяснил?

– Доступно. Только с чего ты взял, что я стану с тобой сотрудничать?

– Поверь, у меня есть подход к каждому.

– Это заблуждение однажды тебе дорого обойдется.

Они шли вдоль обшарпанной стены сектора, на которую опирался внутренний свод гигантской искусственной пещеры. Эти поверхности и раньше не славились чистотой, вечно были покрыты надписями сомнительного содержания и еще менее приличными рисунками. Теперь же на стене не оставалось свободного места от свежих граффити – искусно исполненных, но странных, если не сказать, жутких. Граффити были черно-белыми, нарочно не допуская в свой кошмар ни капли цвета, ни лучика надежды. Как если бы тысячи людей, толпившихся в бесчисленных торговых рядах Месива, просветили рентгеновскими лучами и на эти стены тенями легли все скрытые людские страхи, фобии, ожидания и угрозы. Уродливые морды, глаза, рога, отдельные части тела и скелеты целиком, черепа, копыта, ребра, перепончатые крылья… И Смерть во всех своих ипостасях и видах. Многочисленные надписи пронизывали изображения, но прочитать их не представлялось возможным. То ли такова была степень художественной стилизации, где привычные буквы были изменены до неузнаваемости, то ли это был вообще язык демонических заклинаний.

Змей недоуменно озирался. У Таны была неплохая собственная комнатка в жилом отсеке. Красивая стриптизерша могла себе позволить то, что в недрах Карфагена было недоступно простому смертному. Обычно неревнивый Змей старался не думать о тех, кто осыпал девушку монетами и требовал кое-чего в ответ. Отвечала она взаимностью или нет – это было не его дело, тем более что это было «до». Хотя темные мыслишки нет-нет да и стучались в голову.

Но что она забыла в этих трущобах? Здесь был неосвоенный участок, предназначенный для расширения уровня, но заброшенный, когда свод дал опасную трещину. Раньше сюда сваливали всякий хлам с Месива, сейчас же из этого самого хлама беженцы устроили себе настоящий городок – целые жилые кварталы из мусора.

Поймав недоуменный взгляд посредника, детектив пояснил:

– Я ей посоветовал у подружки пока пожить. А то мало ли кому, кроме меня, придет в голову сделать ее приманкой для Видящего.

– Что ты ей… – Змей запнулся, уставившись на спутника. – Ты ей – посоветовал?! Вы общались?

– Не лично. Но настоятельно.

Змей промолчал. Он предпочел не развивать эту тему, чтобы не было повода съездить наглецу по морде. В результате чего – получить дозу какого-нибудь адского препарата или еще какую подлянку от «спеца по особым поручениям».

«Ничего, потом сочтемся», – мечтательно подумал Змей.

Впрочем, тут же забыл об этом – взгляд его привлекла толпа грязных оборванцев, разносивших бедную продовольственную лавку на окраине Месива. На простой грабеж это, однако, не было похоже. Люди перли в сторону центра из глубины трущоб, как паста из тюбика. Их слишком уж возбужденный вид намекал на допинг в виде «кисляка» или еще какой химической дряни, легко толкавшей на приключения. Эти, впрочем, похоже, двигались куда-то целенаправленно, разнося все подряд, а заодно избивая всех, кто попадался у них на пути.

– В сторону! – Змей оттащил к стене Морица, слишком уж спокойно наблюдавшего за происходившим. – Хочешь попасть под раздачу?

– Чего это они? – равнодушно поинтересовался детектив. – Бузят?

– Да, похоже на беспорядки, – отозвался Змей, наблюдая, как толпа с завидной последовательностью уничтожает торговые ряды. – Наверное, расчищают себе жизненное пространство.

– Это как?

– Видишь – трущобы прямо к Месиву приблизились. Это место уже прозвали Мусорным городом. Блюстители гоняют беженцев за это: мол, соседство торговли с беженцами может вызывать всякие болезни, эпидемии и все такое.

– Логично.

– Ну да, логично. А где чужакам селиться? Прогнать – так они в другом месте еще больший срач устроят. Слышал народную мудрость: если не можешь справиться с бардаком – регламентируй его. Вот и пытаются. Точнее, делают вид – все эти движения давно вышли из-под контроля.

– Да все у них вышло из-под контроля, – наблюдая за разгромом, ровно сказал Мориц. – Как я понимаю, никто и не собирается наводить порядок. Ну и славно. Из мутной воды легче рыбу таскать.

– А ты вроде как и рад, я смотрю? А как беспорядки начнутся, а там стрельба, трупы?

– Меня это не касается.

– В смысле – не касается? – Змей поглядел на наемника новым взглядом. – Думаешь в стороне отсидеться?

– Может, и отсижусь. Есть где. Запасов тоже достаточно. Но, скорее всего, работы еще больше будет. Поверь моему опыту.

– Как-то ты спокойно об этом говоришь.

– Чего ты от меня хочешь? Я детектив, считай, – охотник за головами. Карфаген – мои охотничьи угодья, не более того. В них бывает голод, бывают эпидемии, бывает жор и гон. Я просто принимаю все это к сведению и использую в своих интересах.

– И не жалко людей?

– Моя работа не предусматривает жалости. Ну, чего таращишься? Иди давай.

В глубине Мусорного города царили уныние и затхлость. Пробираться приходилось сквозь плотно развешанное тряпье, что сушилось вокруг, при этом оно воняло и совсем не выглядело стираным. Большая часть мужского населения, включая подростков, видимо, отправилась творить погромы, здесь же оставались женщины и дети. Последние не хотели держаться в стороне от общих настроений и старательно разламывали хлипкие постройки из гнилых ящиков, железных прутьев, пленки и кусков пластика. Женщины гоняли сорванцов, стараясь сохранить остатки хоть какого-то благополучия. Но больше всего поражали голоса ревущих младенцев посреди этого ада.

– Кому пришло в голову рожать в такое время? – бормотал Змей.

– А время – самое то, – сказал Мориц. – Природа чувствует, когда надвигается массовая гибель популяции. И включает механизм размножения – для восстановления численности в последующем. Книжки читать надо.

На это циничное заявление посредник лишь выругался и сплюнул. «Пора бы уже привыкнуть к его специфическим взглядам, – подумал Змей. – Хотя чему удивляться, если этот хмырь за деньги выполняет грязную работу по заказу богатых ублюдков?»


– Пришли! – заявил Мориц.

Кивнул в сторону прямоугольной дыры в стене. Вошли. Здесь был длинный коридор с рядами кособоких металлических дверей вдоль стен. Пронумерованных. Похоже на жилище Таны, только классом пониже. Но все равно на порядок лучше, чем ночлежка из пластикового ящика.

Наемник гулко постучал в железную дверь с номером семь. Открывать не спешили. Мориц припал ухом к тусклой металлической поверхности.

– Никого нет, – предположил Змей.

Детектив не ответил. Отпрянул от двери, сделал шаг назад – и со всей дури ударил в нее подошвой. Хлипкая металлическая пластина жалобно заскрежетала на ржавых петлях, влетев внутрь. Под испуганный женский визг они вошли внутрь.

Это была тесная, выдолбленная в горной породе нора – лишь условно кубической формы, с дешевой циновкой на полу вместо кровати, грудой бледных подушек и кособокими каменными полочками у стены. В дальнем углу, натянув по самые глаза одеяло из грубой ткани, тряслась от страха хозяйка бокса. Змей сразу узнал эту некрасивую белобрысую девчонку – он видел ее в торговых рядах, танцевавшую в прозрачном стрип-кубе. Вроде бы они с Таной действительно были подругами – он никогда не интересовался ее окружением.

С ходу спросил:

– Тана где?

Реакция белобрысой стриптизерши была неожиданной: она вытаращилась на вошедших огромными серыми глазами – и вдруг разревелась, размазывая по лицу самопальную тушь:

– Взяли ее… Увели… Вчера.

– Кто?! Куда?! – Змей бросился к девчонке, схватил ее за руки, которыми та продолжала вытирать слезы. Впился в зареванное лицо взглядом. – Да не вой ты, дура! Говори!

– Она в комендантский час возвращалась. Ее задержали, приставать стали. А она пса поганого… Блюстителя, то есть… Ударила… Сумочкой. Ее и загребли вместе с парой чумазых.

– Комендантский час… – проговорил Мориц. – И давно ввели?

– Так три дня уже.

– Да при чем здесь этот гребаный комендантский час? – рявкнул Змей. – Тану вытаскивать надо! Куда ее повели?

– Н-не знаю… – всхлипнула девчонка.

– А куда обычно «псы» утаскивают схваченных? – спокойно спросил Мориц, с ленивым любопытством наблюдавший за Змеем.

– Наверняка в «крысятник», куда еще, – бормотал посредник. – Нужно вытащить ее оттуда, срочно.

На этот раз детектив протестующе покачал руками:

– Даже не думай. Сейчас ты пойдешь со мной. А я придумаю, как вытащить твою «шоколадку».

– Никуда я не пойду! – прорычал Змей, тяжело дыша и исподлобья глядя на спутника. – Сначала я должен найти ее и убедиться, что с ней все в порядке.

– Мы же договорились, – Мориц подался навстречу парню. Напрягся, подтянулся, как перед дракой. – Я свое обещание выполнил, дело за тобой.

– Ни хрена ты не выполнил! – огрызнулся Змей. Сжал кулаки, шагнув в сторону Морица. – Ты обещал показать мне Тану! И где она?

Белобрысая хозяйка в оцепенении наблюдала за происходившим, перестав при этом всхлипывать и причитать. В ее глазах читался страх: она боялась, что, начав драку, незваные гости разнесут в пыль ее жалкое имущество.

Опасалась она напрасно. Змей резко развернулся и бросился вон из душной норы. Рванул сквозь кривые «улочки» Мусорного города, срывая жалкое тряпье и сшибая хлипкие подпорки под навесами, защищавшие от сквозняков и капель конденсата, струившегося со свода.

Следом, с некоторым опозданием, его догонял Мориц.

– Стой! – кричал детектив. – По-хорошему прошу!

Он торопливо доставал из кармана ампулу с «зомбо-зельем», вырубавшим волю препаратом. Однако, чтобы применить ее, нужно было догнать беглеца. Мориц был уверен: Змей не уйдет. Впереди было Месиво, а в тесных торговых рядах быстрота бега не являлась решающим преимуществом. Специалист по особым поручениям владел навыками перемещения в толпе, которые вряд ли были знакомы этому шустрому, но слишком самонадеянному парню.

Он не учел одного обстоятельства.

Змей вырвался из душной помойки Мусорного города – и сразу же оказался между рядов, где торговали рабочими инструментами. Грубые изделия местных мастерских, лишь отдаленно напоминавшие то, что промышленность легко и качественно клепала до Катастрофы, – все это сейчас было разбросано и большей частью разграблено взбесившейся толпой. Чумазые продолжали бесноваться, круша и переворачивая стойки, столики, навесы с нехитрыми вывесками торговцев.

Кое-где разгорался огонь. И это был уже серьезный вызов властям. Пожар в подземном городе – это почти как на подводной лодке. Бежать было некуда, дышать нечем – и дохли все, и правые, и виноватые, нищеброды и власть имущие.

Потому неудивительно, что вскоре раздался дробный топот тяжелых ботинок и рявкающие голоса, раздававшие приказы. Кое-кто из чумазых застыл в нерешительности, некоторые бросились назад. Другие продолжали резвиться по инерции и не заметили, как рядом появились рослые фигуры в темной форме с уродливыми рылами противогазов.

Блюстители надвигались плотными цепями, быстро, не замечая препятствий. Невнятный рык командира – и в ход пошли металлические дубинки. Особо буйных укладывали одиночными выстрелами травматов.

В какой-то момент Змей даже сбавил скорость: его поразили действия псов Директории, обычно куда более осмысленные и избирательные, хотя и грубые. Первым делом они обычно пускали газ – просто чтобы разогнать толпу, и лишь ускоряли этот процесс дубинками и травматическими пулями. При этом они старались не задевать лояльных покупателей и торговцев – хотя бы потому, что даже хилый товарно-денежный оборот Месива обеспечивал какую-никакую экономику и стабильность в глубинах Карфагена, которую нельзя было обеспечить силой.

Теперь же зловещие черные фигуры действовали безжалостно и бескомпромиссно, круша на своем пути все то, что не успели сокрушить взбунтовавшиеся чумазые. Газ требовался не для того, чтобы разогнать толпу, а для того, чтобы легче настигнуть жертву. Дубинки и пули доставались каждому, кто оказывался на пути надвигавшейся карательной волны. Для блюстителей словно не было больше деления на «своих и чужих». Клали всех, кто не успел убежать или предусмотрительно упасть навзничь, переступали через корчащиеся от боли тела – и шли дальше.

Детектив заметил неуверенность Змея. Бодро крикнул в спину:

– Стоять! Я же говорил – от меня не скроешься!