Карфаген

А потому Змей поднял пистолет на уровень глаз и вышел из тени.

– А может, ты и мне предложишь свои условия? – отчетливо произнес посредник. – Что там ты предлагаешь за верную службу? Пайку из сухой лепешки и пригоршню грязной воды?

Черная охрана Пастыря, заметив опасного чужака, подалась было в его сторону, но главарь жестом остановил их. Застыл, глядя на неожиданного гостя пустым взглядом, в котором читалось брезгливое удивление.

– Правильно, пусть не дергаются, – криво усмехнулся Змей. Он сделал недвусмысленное движение стволом пистолета. – Даже не сомневайтесь – я вашему гуру с превеликим удовольствием башку снесу.

Наступила тревожная тишина. Толпа замерла. Пастырь, который обычно не скупился на выражения и не лез за словом в карман, на этот раз проявил сдержанность. Надо отдать ему должное: он не столько боялся смерти, сколько старался сохранить лицо. Наверное, для такого самовлюбленного маньяка это было поважнее самой жизни.

– Я не могу предложить тебе те же условия, что и пленникам, – медленно, словно мысленно подбирая слова, произнес Пастырь. – Ты – порождение зла, ты должен сгинуть во имя тех, кому суждено выжить.

– Как видишь, я жив, и в руках у меня пушка, – отозвался Змей, осторожно приближаясь к Игнату. Краем глаза он прикидывал, как освободить все еще привязанного друга. Игнат, в свою очередь, не смотрел в его сторону, хотя наверняка узнал голос. – Наверное, твоя всемогущая Твердь решила, что моя жизнь все еще имеет смысл.

– Не тебе марать святыню своим поганым языком. Ты жив только для того, чтобы испытать нашу стойкость.

В голосе Пастыря появилось прежнее высокомерие. Черные Святители медленно обходили Змея с двух сторон, стремясь отрезать ему пути к отступлению.

– Не буду вас сильно задерживать, – сообщил посредник. – А то как бы ваша стойкость не пострадала. Сейчас я уйду. Только заберу с собой приятеля. Все равно вы с ним не сработаетесь, так что заранее избавлю вас от проблем. А ну, отмотайте его от этого штыря. И поживее, а то у меня палец затек на спусковом крючке.

Пастырь с интересом поглядел на Змея. Видимо, главарь не особо представлял себе, как смогут уйти из окружения эти двое. Но под прицелом пистолета предпочел не вдаваться в опасные споры. Он едва заметно кивнул своим людям, чтобы те выполнили требование наглеца. И медленно повернулся к толпе, возгласив:

– Смотрите, люди! Я предлагал этому бойцу очищение и власть. Он выбрал сторону зла. Чего он заслуживает?

– Смерти! – раздался сначала единичный слабый голос.

Толпа подхватила: «Смерти!» В сторону освобождаемого полетели одиночные камни. Один из них попал в черную фигуру – и броски прекратились. Потирая ушибленное плечо, приспешник Пастыря освободил Игната.

Ухватив друга за форменный ремень, Змей потащил его за собой, к основанию скалы. Главарь провожал их взглядом, продолжая угрожающе вещать:

– Смотрите: они пытаются избежать неизбежного! Угрожают оружием Пастырю. Они не понимают, что бежать отсюда некуда! Всюду она и только она – Твердь!

– Твердь! – выдохнула толпа.

– Ну и что будем делать? – мрачно спросил Игнат. – У тебя хоть план какой-то имеется? Или ты решил на суицид пойти в приступе праведного гнева?

– И тебе спасибо, – отозвался Змей, цепляя заранее сделанный проволочный крюк за пояс Игната в районе пряжки. – Главное, держись и мне на голову не шваркнись. Тебе еще меня вытаскивать.

– Я не понимаю… – начал было Игнат, но посредник остановил его:

– Там, наверху, поймешь.

Змей дважды рванул провод на себя. Это был сигнал. Тут же провод натянулся, оторвав жилистую фигуру в форме от земли, и неуверенно, рывками потащил вверх.

Толпа издала протяжный звук изумления: проволока была довольно тонкая, почти невидимая с расстояния, и со стороны могло казаться, что недавний мученик сам по себе, мистическим образом возносится к каменным небесам. Хотелось верить, что тройной провод не лопнет под весом парня или не перетрется о камень там, наверху. Ведь нагрузка на него была бешеная: силой, «возносившей» сейчас Игната, были Мориц с Таной, противовесом сиганувшие со скалы по другую сторону узкого гребня. Мокрая, скользкая поверхность, к тому же охлаждаемая струившимся сверху «дождем», должна была, по идее, сохранить целостность проводов, используемых сейчас не по назначению.

Плохо было другое: Мориц не мог прикрыть посредника сверху при помощи «оптики». Так что оставалось надеяться на пистолет палача, собственную дерзость да расторопность Игната. Самому взобраться по тонкой проволоке было почти не реально, для этого и была придумана эта сумасшедшая схема с противовесами. Главное, чтобы Игнат быстро сообразил, что к чему, и повторил со Змеем тот же трюк, что проделали с ним самим.

А пока, пользуясь замешательством врагов, Видящий отступил к стене и приготовился к обороне. В том, что дело дойдет до драки, он не сомневался: воспользовавшись моментом, Пастырь скрылся за спинами своих черных воинов, и теперь курс акций «стечкина» резко упал: жизнь рядовых балахонщиков не была столь ценной, чтобы выполнять любые требования стрелка. Хорошо хоть огнестрельного оружия у них пока не имелось.

Змей нервно дернул за ослабевшую связку проводов, тянувшихся к нему с вершины Черной скалы. Что-то Игнат долго возился. Почуяв неуверенность потенциальной жертвы, пара самых нетерпеливых Святителей бросилась на него с флангов.

Змей выстрелил не глядя: он выбросил руку вправо, жахнув балахонщику в район бедра. Коротким, экономным движением согнул руку и повторил щадящий выстрел уже влево. Оба потерпевших попадали и завыли, корчась от боли. Змей мгновенно вернул оружие на прежнее место, целясь по направлению взгляда:

– Этих я только ранил. Но мой гуманизм не безграничен.

Нападавшие в черном на секунду замерли в нерешительности. Но из-за из спин их раздался злобный голос главаря:

– Чего вы ждете?! Прикончите его!

На этом гуманизм посредника действительно закончился. Следующие три пули он отправил в грудную клетку, живот и в лоб ринувшимся в атаку балахонщикам. После чего затвор замер в положении затворной задержки – патроны кончились. В ход пошли кулаки и удары ногами. У фанатиков были еще и металлические прутья, так что отбиться было практически невозможно. Увернувшись от пронесшегося над головой железного штыря, Змей врезал пистолетной рукояткой в чью-то перекошенную рожу. Опытный в драках, он уже знал: будь он хоть мастером кунг-фу, против такой толпы ни у кого нет шансов. Он понимал, что сейчас его сомнут, повалят и заживо порвут на части – если до этого насмерть не затопчут ногами.

А потому спасительную силу, вырвавшую его из толпы разъяренных святош, он воспринял не иначе как чудо. Напоследок посредник успел пройтись ногами по плечам, головам нападавших и не отказал себе в удовольствии заехать подошвой в лоб самому высокому сектанту, с неуместным любопытством задравшему голову кверху и аж рот распахнувшему от изумления. Как говорится, претензии не принимаются – сам подставился.

«Вознестись» столь же красиво, как Игнат, не вышло. Может, потому, что вес у обоих был почти одинаковый, может, парень что-то не так сделал. Так или иначе, последние метры Змей позорно карабкался, цепляясь за выступы и щели в скале, благо таких хватало. Самое неприятное, что толпа пришла-таки в себя после этого наглого рейда, и теперь все камни, предназначавшиеся для расправы над связанными бойцами, полетели в него. Спасло беглеца то, что поначалу камни были тяжелые и крупные – и они просто не долетали доверху. Когда швырявшие сообразили, что к чему, то градом полетели мелкие камешки. Но даже таких хватало, чтобы вывести из строя руку или палец, что грозило обернуться для жертвы фатальным исходом, особенно учитывая мокрую и скользкую поверхность скалы.

Так что выбраться наверх целым и невредимым оказалось громадной удачей. Один камень, правда, опасно чиркнул по скуле, оставив кровавую ссадину с ощущением жгучей боли и открыв у Змея ранее неизведанный талант виртуозного матершинника. Уже выбравшись на относительно безопасную верхнюю площадку, посредник продолжал яростно строить многоэтажные матерные конструкции.

Наверху он был один: Тана с Морицем, сиганув вниз, выдернули Игната, тот точно так же «вздернул» Змея. Правда вес парня был меньше, и успех оказался смазанным. Пришло время воспользоваться обычным спуском и успеть смыться, пока Черные Святители не сообразили, что произошло.

Но надеялся на удачный побег он напрасно. Когда, поскользнувшись на мокром камне, он на пятой точке уже съезжал к основанию скалы, впереди показались черные фигуры.

– Вот черт! – выругался Змей, пытаясь остановить неуправляемый спуск. Удалось – под ногу попал и с хрустом рассыпался черный скальный выступ. Но проблемы это не сняло: бежать было некуда. Разве что просто спрыгнуть с трехметровой высоты на торчащие, как противотанковые «ежи», обломки. Отличный способ переломать себе ноги. Оставалось только переть напролом, надеясь на удачу и неожиданность такой дерзости.

Иногда срабатывало.


Посредник принялся спускаться, балансируя над обрывом на узкой тропе. Люди в балахонах заметили его и замерли в ожидании. В руках у некоторых были неприятно знакомые металлические пруты. Змей не сбавил скорости. Лишь оскалился улыбкой, которая не сулила врагам ничего хорошего. Бесполезный пистолет оставался за поясом – на всякий случай. Надеяться оставалось лишь на опыт уличных драк.

Взгляд машинально выделил щуплого Святителя, неуверенно державшегося в сторонке. У него, как и у многих, в руках была ржавая железка. «Вот он-то и поделится оружием. А там видно будет», – решил Змей.

На балахонщиков, впрочем, его наглая физиономия и расслабленная походка не произвели впечатления. Ломая все его планы, вперед ринулся самый рослый фанатик. Он поднимался, чуть пригнувшись, отведя прут для удара. Змей спускался, не снижая темпа. Уже шагах в пяти от противника по какому-то наитию Видящий резко выбросил вперед растопыренную пятерню.

Балахонщик всплеснул руками – и рухнул на тропу, словно поверженный молнией. Было похоже, что это Змей сбил его с ног колдовским пассом. Посредник переступил через тело – и наткнулся на еще одного сектанта, кравшегося следом. Тот уже со всей дури размахнулся прутом, целя Змею в голову. Увернувшись, посредник повторил трюк с «колдовским жестом» – кувырнувшись, нападавший полетел со скалы на камни.

Во всем этом не было никакой мистики: видать, Мориц успел занять позицию и теперь умело прикрывал Змея. Отдаленные выстрелы заглушались яростными воплями адептов Пастыря. А может, и вовсе «голосами» в воспаленных мозгах этих психов. В любом случае – эффектное продвижение Видящего на балахонщиков произвело впечатление. Что-то прокричал громила, выполнявший сейчас роль главного, и еще двое стали неуверенно подниматься навстречу Змею – больше просто не помещалось на узкой тропе. «Коронным» пассом, посредник свалил еще одного – и оставшийся бросился наутек, несмотря на вопли своего главаря.

Толпа отхлынула, уступая Змею дорогу. Стало тихо. Настолько, что он слышал хруст гравия под ногами. Он прошел по коридору из оторопевших людей, мысленно прикидывая, сколько патронов осталось у детектива в его «СВД». Взгляды у сектантов были озверелые, некоторая нерешительность на их лицах говорила лишь о том, что они не получили команды от своего лидера. Наверное, просто потому, что его здесь не было – всем им пришлось оббегать Черную скалу, чтобы успеть встретить дерзкого беглеца.

Неизвестно, сколько они собирались вот так тупить. По большому счету это не имело значения. Они наверняка были уверены, что никому не уйти из Накопителя. А значит, рассчитывали, что рано или поздно Твердь сама покарает отступника.

В самом конце живого туннеля, набычившись, стоял тот самый громила. Он преграждал Змею дорогу, всем своим видом являя протест против ненавистного Видящего.

Это был вызов. Просто обойти этого типа посредник не мог. Толкнуть его – значило бы мгновенно обнулить всю магию своих убийственных пассов. Убрать его с дороги взмахом руки – значило вызвать выстрел и обнаружить Морица, наверняка наблюдавшего за происходившим через «оптику». Хотя и это было под вопросом. Змей так и не смог вспомнить, сколько патронов осталось в снайперке. Да и осечки исключать никак нельзя было. Прецеденты имелись.

Но вариантов не было. А потому, замедлив шаг перед смельчаком в балахоне, он сделал такое мрачное лицо, на какое только был способен. И стал медленно, очень медленно поднимать свою «убийственную ладонь». Так, чтобы громила успел подумать о последствиях, но не спровоцировать Морица преждевременно жахнуть.

Громила хмуро следил за этим заторможенным, как в замедленной съемке, движением. Нервно перевел взгляд на Змея, снова на руку.

И отошел в сторону.

Все-таки не выдержали нервы у святоши. Так у них у всех: кичатся верой, а геройски сложить голову ради своих светлых идеалов не очень-то торопятся.

«Вот так, – бесцветно подумал Змей, проходя мимо громилы и даже не глядя в его сторону. – Вот так…»

Осталось только оторваться от этих ребят, пока они не пришли в чувство, и добраться до черных обломков шагах в пятидесяти от места этой сцены. Наверняка Тана, Игнат и Мориц с винтарем прятались именно там.

Посредник добрался до камней, перепрыгнул через ближайший валун и растерянно огляделся. Ни Морица, ни Таны, ни Игната там не было.

– Черт… Куда они подевались?

– Вперед пошли, – раздался за спиной знакомый насмешливый голос.

– А ты что здесь делаешь? – Обернувшись, посредник увидел Пшика. – Ты же вроде в одиночку уйти хотел?

– В одиночку мне нельзя, – с тоской в голосе ответил бывший советник. – Один я пропаду. От страха помру. Или от тоски.

Странный знакомец сидел на корточках, прижавшись спиной к каменному обломку. Не подай он голоса, Змей бы его так и не заметил. Неплохое качество, когда не желаешь попадаться на глаза. И не очень полезное, когда пытаешься обратить на себя внимание.

– Так куда там они пошли? – нетерпеливо спросил посредник, поглядывая назад поверх скальных обломков.

Толпа не расходилась. Более того, она даже постепенно увеличивалась. Не очень приятные новости.

– Иди за мной! – Пшик подскочил и торопливо засеменил впереди, неловко маня за собой и оглядываясь. Словно этот человек боялся, что спутник отстанет или бросит его.

Шли недолго – как раз до того колодца, где они с Пшиком и встретились. Последний не обманул: Тана, Мориц и Игнат действительно ждали невдалеке, укрывшись за сваленными неряшливой кучей столбами ограждений вперемешку с лохматыми и запутанными клубками проволоки. Вид у товарищей посредника был растерянный.

– Чего встрече не рады? – поинтересовался Змей. – Зря я, что ли…

Договорить он не успел – обвив его шею тонкими, сильными руками, на нем повисла Тана. Игнат поглядывал то на него, то на Морица. На последнего – с некоторым подозрением, что было не удивительно: детектива он видел впервые. Наемник же снова уперся в оптический прицел, глядя теперь прямо через проволоку, как лесной снайпер – через кустарник. Во всяком случае, так это себе представлял Змей – ведь настоящего леса он никогда не видел. Разве что на картинках.

– Ну вот, все в сборе, – довольно потирая руки, пробормотал Пшик. – Сейчас-то вы готовы убраться из этой дыры вместе со мной?

– Боюсь, что теперь у нас нет выбора, – продолжая поглядывать в прицел, заявил Мориц. – Сюда целая орда направляется. И вряд ли для того, чтобы пригласить нас на ужин.

Продолжая обнимать девушку, Змей обернулся. И тут же ощутил неприятный холодок, пробежавший по телу. Детектив все верно описал: толпа, надвигавшаяся со стороны Черной скалы, излучала опасность, как та самая конная орда из старых книг. Впереди клином шли грозные черные фигуры, и уже не было сомнений: у этих ребят прошла первая растерянность. Они шли расплатиться по долгам.

Теперь их заметила и Тана. Ее руки ослабели, она растерянно обратилась к Пшику:

– Чего мы ждем? Ты обещал спасение! Так веди же!

– Далеко не убежим, – спокойно сообщил Мориц. – Ваш солдатик ногу подвернул. Скалолаз из него так себе оказался.

Игнат мрачно поглядел на Морица, сказал:

– Уходите без меня. Зря вы вообще меня спасать решили. Я бы как-нибудь выкрутился.

– Вот же ты гад неблагодарный! – огорченно выпалила Тана. – Кем бы мы были, если б на помощь не пришли? Как бы тебе в глаза смотрели?

– А никак, – с долей цинизма произнес Змей. – Некому было бы в глаза смотреть. Слишком непокладистый у нас Игнат. Даже если бы перешел на темную сторону – его бы быстро из сутаны вытряхнули.