Карфаген

Оказалось, кое-что осталось. Цинично веселиться над останками трагически погибших бойцов никто не собирался, но все же трудно было сдержать радость от неожиданных находок.

Во-первых, почти полностью сохранилось оружие и боекомплект. По словам Игната, все это добро действительно соответствовало вооружению отделения мотострелков на БТР. А потому в руках беглецов оказалось четыре АК-74, два укороченных АКСУ, РПГ-7, пулемет ПКМ, один пистолет Макарова и старая знакомая – СВД. Боекомплект тоже был почти не тронутый, за исключением полностью расстрелянного свихнувшимся стрелком магазина. Была еще пара гранат, ракетница и несколько фонарей, из которых, впрочем, работал только один – когда установили запасной комплект батареек. Нашлись также бесполезные уже карты поверхности – той, что изменилась почти до неузнаваемости. Еще были сигареты – драгоценность для тех, кто понимает в них толк, не чета гидропонным подделкам из аграрных секторов.

Среди личных вещей, которые беглецы перетряхнули без ложной брезгливости, Змея поразила найденная головоломка, какую он видел в далеком детстве.

Кубик Рубика. Эта штуковина была в вещмешке пулеметчика. Змей решил оставить кубик себе. Как талисман.

Но еще более ценной находкой стала еда. Вот уж действительно печальный парадокс: забытое кладбище подарило живым шанс на дальнейшее выживание. В задубевших от времени вещмешках нашлось три нетронутых армейских сухпайка в картонных упаковках. Остальные были то ли употреблены самими бойцами, то ли разграблены крысами. Но и уцелевшие раритетные коробки для голодных людей были равносильны манне небесной.

Удалось даже разжечь спиртовки для разогрева пищи. В вещмешках обнаружились железные кружки, в которых вскипятили воду из речки. Нашлись и таблетки для обеззараживания воды – их решили сохранить для воды похуже. Никогда еще они не пили такого вкусного чая. А аромат растворимого кофе отбил все тяжкие мысли, придавая сил и надежды на лучшее.

Консервы, правда, вызывали сомнения. Мориц с сомнением вертел в руках плоскую банку из мягкой жести с консервированным мясом, пока не отставил в сторону, сказав решительно:

– Лучше не рисковать. Мясом можно травануться насмерть. Оставим на самый крайний случай.

А вот галеты, повидло и сахар пошли на «ура».

– Живем! – посасывая крупинки сахарного песка из пакетика, протянул Змей. Даже зажмурился от удовольствия. – Главное, не сожрать сейчас все, без остатка.

– Один комплект пока оставим, – кивнул Игнат. – Консервы тоже. Хотя Мориц прав: лучше уж крысу подстрелить и поджарить – безопаснее будет.

Теперь уже точно торопиться не имело смысла. Импровизированный лагерь разбили подальше от найденной братской могилы. Правильнее было бы придать останки земле – но никто не хотел долбить твердый камень. Если взглянуть на вещи философски, то здесь, в глубине горы были одинаково похоронены и мертвые, и живые.

В свете крохотного костерка из собранного здесь мусора Змей задумчиво вертел «трофейный» кубик Рубика, тщетно пытаясь собрать по цвету хотя бы одну сторону. Подумалось: их спасение – задачка не менее сложная, чем эта головоломка.

Куда идти? Где искать выход? Ответов не было. Но их шансы теперь заметно повысились.

Костер быстро погас. И даже если бы оставалось, что подкинуть в огонь, сделать это было бы некому – все уснули. Закурив, Змей какое-то время лежал неподвижно, ощущая боком тепло Таны. Рядом с собой, под руку он положил пистолет – не найденный ПМ, а тот самый пистолет палача, для которого пригодились патроны от «макарова».

Посредник не заметил, как тлеющая сигарета выпала из пальцев, а сам он незаметно отъехал в мир снов.

Снилась ему всякая чушь. Бесконечное число раз он нырял в колодец, выбирался обратно и снова нырял. Он будто пробовал варианты в поисках единственно верного. Пока не осознал: это не один колодец – это множество квадратных колодцев на гранях огромного кубика. И его задача – подобрать правильную комбинацию, которая позволит ему выжить. Когда казалось, что он нашел способ, из воды его выдернули чьи-то ледяные руки. В приступе неконтролируемого страха он осознал: это мертвые бойцы! Они вытащили его из воды и теперь таращились на него мертвыми глазницами. Змей что-то кричал им, умолял не делать необратимого – но мертвецы не слушали его. Один за другим они приставляли к подбородкам стволы автоматов – и в клочья разносили свои и без того мертвые головы.

Потом пришли крысы. Они растаскивали ошметки мертвой плоти, медленно подбираясь к живым. Змей пытался отогнать их от Таны, кричал: «Она живая! Она просто спит!» Крысы не слушали. В какой-то момент они потеряли интерес к мертвечине – и всем скопом бросились на спящую девушку. Не выдержав, Змей схватился за оружие. И принялся бить по хвостатым силуэтам, которых не становилось от этого меньше. Напротив – чем больше он стрелял, тем яростнее атаковали крысы, заполонив собой все пространство. Наконец, самые злобные из них пробились сквозь град пуль – и бросились прямо ему в лицо.



Проснулся он от собственного вопля, со странным звоном в ушах. И тут же встретился взглядом с бледным как смерть Игнатом. Тот светил ему в лицо фонариком и орал:

– Прекрати! Слышишь меня?! Успокойся!

– А? – сипло выдохнул Змей. – Я что, храпел?..

Когда он осознал, что на него так же настороженно смотрит Тана, то понял: что-то с ним не так. И лишь после этого поднял потяжелевшую левую руку. С удивлением увидел зажатый в ней пистолет. Из ствола все еще струился дымок.

– … или стрелял?

– Ты нас чуть всех не укокошил, – отрывисто сообщил Игнат. – Как тот солдатик – своих приятелей!

– Я… Не хотел… – посредник сглотнул. – Снилась всякая чушь…

Неуверенно поднялся, пошевелил ногой стреляные гильзы вокруг. Полмагазина он таки высадил. «Черт… Хорошо, что все целы», – приходя в себя, подумал Змей.

– Знаешь что, Игнат, – хрипло сказал он. – В следующий раз, если я так дурить начну – можешь прихлопнуть меня сразу. Чтобы не натворил дел.

– Не говори ерунды. – Тот осторожно вынул оружие из рук друга, поставил на предохранитель. После чего так же спокойно вернул обратно. – Давай в путь собираться. Все равно теперь никто не уснет.

У погибших бойцов взяли все, что могло еще пригодиться. Несколько вещмешков еще сохраняли некоторую прочность – туда сложили остатки припасов, кружки, штык-ножи, моток все еще прочной альпинистской веревки и прочую мелочовку. Взяли также армейские фляги – из тех, что не были прострелены при давнишней бойне. Фляги помыли и наполнили водой из речки. Вода пока сопровождала весь их путь, но, как говорится, на всякий случай.

И конечно – оружие. Тане достался укороченный АКСУ, такой же взял Змей – помимо остававшегося у него пижонского пистолета, наследства мертвого палача. Девушка с удовольствием осматривала оружие – ей уже доводилось иметь с таким дело.

– Такой маленький! – с нежностью произнесла она, поглаживая и покачивая автомат.

– Ребенка бы тебе завести, – заметил Мориц.

Тана сверкнула в ответ взглядом, оружие в ее руках мгновенно перестало казаться таким уж безобидным. Змей тоже на всякий случай сделал вид, что ничего не услышал. Это бла-бла про ребенка Тана могла принять и на его счет. И было бы хреново, если не так. Впрочем, все эти житейские темы приходилось оставлять до лучших времен.

Если таковым вообще суждено было наступить.

Тем временем Мориц взял привычную ему СВД, Игнат же зачем-то вооружился пулеметом.


– Зачем тебе тащить лишнее железо? – усмехнулся детектив. – Какая разница – автомат, пулемет? Все равно – ограниченное пространство. Здесь и пистолета хватило бы.

– Это ты меня спроси, когда дело дойдет до огневого контакта, – отозвался Игнат, ловко щелкая железными деталями, проверяя сошки, затвор, крепление коробки с лентой. – Поверь, эта штука – дирижер на поле боя.

Пшик же категорически отказался от какого бы ни было оружия:

– Я не буду стрелять в людей! Пусть лучше меня самого прикончат!

– Даже не сомневайся. Прикончат! – хмуро сказал Игнат. – Ну, раз личного оружия не желаешь – понесешь коллективное.

И нахлобучил на него трубу РПГ с чехлом, из которого торчала пара дополнительных гранатометных выстрелов.

– Это еще зачем? – поинтересовался Мориц. – Хочешь, чтобы гора на нас рухнула?

– Хочу знать, что будет чем пробить себе дорогу, если понадобится, – холодно отозвался Игнат. – Не помешает – не налегке же нашему Пшику идти!

Из оставшегося взяли гранаты и ракетницу – не пропадать же добру.



Двинулись дальше. Несмотря на увесистый груз идти стало легче. И на душе как-то посветлело – словно давно погибшие солдаты благословили их жить дальше. С одной стороны, оружие в безлюдном подземелье казалось лишним. С другой – появилось то, с чем можно было охотиться на крыс. Несколько особей уже перебегали дорогу, поглядывали на людей с наглым видом. Словно знали: рано или поздно люди сдадутся. И тогда все их мясо достанется им.

Кроме того, любой вариант спасения означал встречу с людьми. А люди в Карфагене, как известно, были разные. Особенно те, у кого, как и у них, имелось оружие. Беглецам из Накопителя стоило иметь собственные зубы – хотя бы для того, чтобы никогда не пускать их в ход.

А еще оружие можно было продать. Это всегда был особый, суперликвидный товар. Теперь же оружие резко подскочило в цене – пропорционально удорожанию продовольствия и обратно пропорционально падению курса вольфрама.

– Старому Карфагену конец, – тихо говорил Игнат, двигавшийся вслед за Змеем. – Директория ослабила хватку и самоустранилась на своих уровнях. Когда все поймут это – начнется кровавая баня.

– Оно и понятно, – отозвался Мориц. – Свято место пусто не бывает. Найдется кто-то и на место Директории. Тот, кто возьмет все в железные руки и прижмет самых буйных.

– Я таких знаю, – сказал Змей. – Слышали про Организацию?

– Слышали, – мрачно сказал Игнат. – До командования доводили: эти – самые идейные и неудержимые отморозки. Хуже всего, что они прекрасно организованы и их невозможно вычислить. Организация – она вроде вируса. Пронизывает все шахты, штольни, все предприятия, где есть рабочий и инженерный состав. Нас хотели послать на зачистку какой-то шахты – так все отказались. Лезть в шахты даже с оружием – самоубийство. Проходчики чувствуют себя там как рыбы в воде, против них у блюстителей просто не было шансов.

– А газ пустить? – неожиданно вставил Пшик.

Игнат странно поглядел на него, но ответил спокойно:

– Это же проходчики. У них у всех противогазы – на случай выхода метана или что там у них. Да и не хотел никто стрелять в людей – только потому, что Директория хочет заткнуть глотки всем несогласным.

– Я вообще не понимаю, на что рассчитывает Директория, – задумчиво сказал Мориц. – Если они ослабят контроль и все взорвется – их же все равно достанут. Выковыряют из их каменного панциря. Это же очевидно: голодная толпа будет искать сытых, чтобы разорвать их на куски. И их ничто не остановит.

– Учитывая, что у бунтарей отличный опыт бурения любых стен и самых твердых пород, – усмехнулся Змей. – Такое ощущение, что власти просто сошли с ума. Бывал я там, видел…

Он замолчал, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Они не сошли с ума, – сухо сказал Игнат. – У них есть план на случай крайней необходимости. Когда назад отступать станет уже некуда.

– Любопытно, – проговорил Мориц. – И что за план?

– В чем именно он заключается, не знаю. Услышал случайно, во время учений на предмет масштабных беспорядков. Они называют его «вариантом Судного дня»…

Игнат едва не налетел на шедшего впереди Змея. Тот остановился как вкопанный и вытаращился на товарища. Словно решил, что ослышался.

– Как ты сказал? «Вариант последнего дня»?

– «Судного дня». По крайней мере, я так услышал. Командир с интендантом шушукался. У нас все подозревали, что интендант – стукач руководства. А тут вроде насел на командира конкретно, чего-то требовал от него, угрожал даже. Оба чего-то суетились, нервничали. В общем, ослабили бдительность. Не знали, что в помещении еще и я нахожусь – случайно зашел в «оружейку». И раз стали вслух говорить об этом, значит, вариант Судного дня действительно готовы применить – что бы это ни значило.

– Не нравятся мне эти разговоры – о Судном дне, о том, как все готовятся к чему-то, о чем боятся даже говорить вслух, – сказала Тана, до этого слушавшая настороженно и молча. – Звучит… Как приговор.

– Приговор… – проговорил Змей. – Не могут же вынести приговор целому городу!

– Еще как могут, – заметил Игнат. – Они же живут в своем замкнутом мирке, считают себя небожителями. На основную массу им просто плевать.

– Что скажешь, Пшик? – позвал Змей. – Ты же один из них.

– Я уже не один из них, – бледно отозвался бывший советник. – Потому что я не хочу быть одним из них…

– Так что ты знаешь о плане Судного дня?

– Я не знаю… – вжав голову в плечи, забормотал тот. – Я ничего не знаю. Я просто маленький человек, я никто, я ноль без палочки. Я пшик…

Змей молча переглянулся с Таной. Определенно, их странный проводник что-то знал. Но добиться от него больше ничего не удалось. Пытать его тоже не имело смысла – это могло кончиться очередной бесполезной истерикой. Или, чего доброго, у этого чудака окончательно поехала бы крыша. А что бывает, когда безумие соседствует с оружием, они видели на примере погибших бойцов.

Спросить можно было и позже. Для того, чтобы бояться за Карфаген, туда надо было хотя бы вернуться.