Ката

23 марта

Наверное, не надо об этом писать – но иногда я вижу Валу, ее лицо и все вспоминаю; вижу ее одну, вдали от дома, в лесу на Эскьюхлид, вдали от защиты, любви и всего, что есть на свете хорошего. И тогда я плачу, пока лицо не краснеет и не опухает, как сейчас. Впадаю в отчаяние, что ничего так и не исправилось. Надо это бросать. Г. подчеркивал, что мне надо избегать мыслей о том, чего уже не изменишь, перестать замыкаться в своем личном аду неразрешимых проблем. Избегать плохих мыслей. А если не получается – то дать им волю, а затем переключиться на что-нибудь другое. Домыть посуду, сходить погулять…

С гневом все проще. Но иногда он не дает мне уснуть: жгучая ярость, которая что-то от меня требует. Я поговорила с Г., и он сказал, что гнев – это естественно. Но что в связи с ним есть кое-какие опасения. Что он бесполезен, что изводит человека. Что он – противоположность выздоровления и что питается сам собой, идя по такой темной спирали, в которой я теряю саму себя. Гнев – это другая крайность по отношению к печали, и одно питается от другого. И если я буду заигрывать с гневом – этот приступ перерастет в печаль.

А если заигрывать с печалью, спросила я, то гнев увеличится? Он подтвердил. Вот как все просто. Я пока не рассказывала ему про кукольный домик и таблетки. Наверное, и не буду.



27 марта

Отделение «Скорой помощи» оказалось таким, как я и думала. Светлое, окон нет, сотрудников не хватает. У них непомерная нагрузка – но другого и лучшего рода, чем то, к чему привыкла я. Это можно сравнить с рытьем траншеи на мощном экскаваторе. Онкологическое отделение – это, скорее, как археология: осторожненько вычищать щеточкой. А здесь контакт с врачами больше. Они ставят диагноз, назначают лечение, если есть какие-то трудности, а я забочусь о пациентах. Первые мои случаи (и врача, которому я ассистировала в промежутках между тем, как тот носился по другим местам) были: пожилая женщина, упавшая в душе; восьмилетний мальчик с парализующей болью в животе; подросток, который врезался в столб, когда убегал от какого-то своего мучителя. Их всех аккуратно обслужили и отправили домой, снабдив таблетками, мазями или пластырями. Или к другим специалистам на дальнейшее обследование. У мальчика боли в животе появились оттого, что яички опускались в мошонку, но опустились не туда или перевернулись. Это был самый сложный случай за день. Надеюсь, ему станет лучше. И ничего гнетущего или смертельного. И это меня не разочаровало! До чего же это хорошо – когда ты сделал что-то полезное и пообщался с людьми!





Апрель




1 апреля

Я уже целую неделю ничего не писала. Там, внутри, слишком много думать неудобно. До сих пор прихожу в себя после визита в психиатрическое отделение: я так боюсь, что опять сама попаду туда…

Г. задал мне домашнее задание: составить описание дня, в который исчезла Вала, как можно более подробное. Я думала, что не помню ничего, но вспомнила, когда начала писать.



2 апреля

Мне так тяжело, что у меня забрали мою жизнь… Думать бесполезно – и все же я думаю.

Светлые моменты: Кольбрун отвезла меня в «Уорлд класс» возле бассейна на Сельтьяртнарнесе, чтобы я купила туда абонемент на год. На обратном пути мы колесили по городу, лизали мороженое, глазели на парней. Кольбрун ведет переписку со своим парнем, который наполовину иностранец, и часами зависает в «Скайпе». Он хочет пригласить ее в гости в Монреаль и попутешествовать с ней по Южной Америке. Кольбрун ждет, пока на работе ей дадут годичный отпуск в связи с учебой, получить который у нее, как она утверждает, есть все шансы.



5 апреля

Г. обсуждал со мной гипноз: соглашусь ли я на него. Я пока что отказалась, но эта тема меня заинтересовала. Он объяснил, что терапевтический гипноз не имеет ничего общего с тем, который показывают по телевизору или на сцене. И что первый состоит только из расслабления, и никаких приказов гипнотизер не отдает, кроме приказа расслабиться еще больше, и это облегчает соприкосновение с тяжелыми воспоминаниями и чувствами, которые с ними связаны.

Когда пришла домой, я начала читать о гипнозе в Интернете. Он – своего рода mental block, ментальный тормоз, или стена, которую воздвигли внутри нас, и мы не видим, что за ней. И тогда в наш мозг не проникает ничего, кроме этого приказа: мы пьянеем в стельку по щелчку пальцев, воображаем себя жирафом, видим сквозь одежду, не находим своего носа или грудей и ищем их в зале…

Гипноз применялся при изнасилованиях, в частности в Исландии. Для того, чтобы подчинить человека себе, использовали так называемое rapid induction – быстрое внушение. В большинстве случаев нужно только протянуть руку, как для приветствия, а затем резко поднять руку собеседника, приблизиться к нему вплотную и твердо сказать: «Усни!», «Слушай!», «Замри!» – и человек слушается. Иногда щелкают пальцами перед ухом или просто почесывают пальцем ладонь того, с кем здороваются. Некоторые члены зарубежных преступных группировок в Исландии применяли это для того, чтобы насиловать девушек; что они точно делали, я не знаю, но это упоминалось в интервью с психотерапевтом, который помогает бороться с последствиями сексуального насилия. (Само интервью я нашла в Сети.) Меня также сильно удивило, что гипнологи признают, что гипноз можно применять в преступных целях и что, очевидно, можно заставить человека сделать что-то против его воли так, что потом он ничего не будет помнить. Жуть! Какие же твари так делают? Впрочем, что за глупый вопрос… Я знаю по меньшей мере трех.



6 апреля

Позвонила Хильмару и спросила, что новенького в расследовании. Ничегошеньки. Он спросил, как у меня дела, и я догадалась по голосу, что он знает, что я сделала. Или попыталась сделать. Я не стала развлекать его обсуждением Батори. Я решила больше ни о чем не разговаривать с полицией.



12 апреля

Не знаю, сколько правил я там нарушила за последние дни. А кто учредил для меня эти правила? Какой-то психотерапевтишка. Мама с папой. Во всяком случае, не я! (Как же это просто: медленно-медленно втягиваться в миры, созданные другими, и принимать одно мелкое правило за другим до тех пор, пока наконец не станешь чужой сама для себя, как бы постоянно защищаясь от вечно нагромождающихся вокруг тебя обязанностей.)

Я пошла напролом – и в последние дни разыскала информацию о трех людях и ознакомилась с их блистательными биографиями. Чтобы не ходить вокруг да около, как трусишка, я напишу их имена здесь, чтобы покончить с этим раз навсегда:

Гардар Эйстейнссон. Атли Фрейр Эйнарссон. Бьёртн Аксельссон, известный под прозвищем «Болик» среди друзей и врагов, полиции и журналистов. Я и не знала, что он так знаменит: писал статьи в газетах, давал интервью, его приглашали на радио, а сейчас он собирается представить на телевидении какое-то комедийное шоу, – как бы невероятно это ни звучало. Когда я это увидела, мне стало не по себе. Не помню, что говорили мне о нем полицейские – все это, разумеется, было «секретом», – но они явно хотели пощадить меня: ведь другие люди от него, кажется, без ума.

Гардар отбывает срок – то же самое мне говорил и Хильмар: сел в тюрьму сроком на год и играет там в компьютерные игры, ходит на собрания анонимных алкоголиков и перед сном читает Библию.

Атли и Бьёртн на свободе. Расследование все еще считается «открытым» со стороны полиции, и Хильмар уверяет, что единственное, что мы можем, – это ждать и надеяться, что всплывет новая информация, придет новый свидетель, появятся новые улики…

Сколько мне еще ждать?!



13 апреля

На сайте судьи. is можно ознакомиться с решениями судов первой и второй инстанции, и там много информации обо всех троих: и Гардаре, и Атли, и Бьёртне. Исходя из того, что сообщил мне Хильмар, а также сопоставления судебных протоколов, новостей в СМИ и форумов ясно, кто из этих троих играет главную роль, а кто – второстепенную.


Об Гардара все остальные вытирают ноги. Без сомнения, когда дело доходит до насилия, то он им пригождается. Сильный, тупой, послушный, как собачонка. Преступная «карьера» измеряется нарушениями ПДД, нанесением телесных повреждений, наркодилерством. Но со временем заявлений в полицию на него стало все меньше. На одном из первых судебных процессов было предпринято «измерение умственного развития», которому его подверг назначенный судом психолог. Если верить последнему, то в первые 8—10 лет жизни у Гардара была не развита речь, в школу он почти не ходил, с трудом писал и читал. Его умственное развитие оказалось ниже среднего, а практические навыки – в норме. Я нашла в Сети фотографию Гардара в молодости. Там он стоит возле мотоцикла-«кроссера» и улыбается, потому что победил в какой-то ерунде на пересеченной местности в Хапнарфьорде. На фото Гардар одет в голубой комбинезон, держит в одной руке маленький кубок и улыбается; комплекция у него не толстая и не худощавая. Волосы подстрижены ежиком, глаза прищуренные, маленькие, широко расставленные, челюсть массивная и выдается. Общий вид неуклюжий и глупый. Тогда я увидела его в первый раз.

Атли Фрейр осуждался так же часто, как и Гардар; его преступления – нарушения ПДД, хищение имущества, наркотики, воровство, мошенничество, вымогательства. С шестнадцати лет отбывал наказание восемь раз, и в общей сложности время, которое он провел в тюрьме не условно, составляет чуть менее семи лет, из них два года в Голландии за наркотики. Как и к Гардару, к нему вызывали психолога, когда ему едва исполнилось двадцать. В заключении психолога написано, что Атли «во многих отношениях испытывал трудности», но это нигде и никак не уточнялось. Он отлично читал и писал, получал образование до самого последнего класса колледжа, но был сочтен «морально незрелым». Не умел сдерживать чувства, приходил в ярость сильнее и легче, чем это считается естественным, ему было сложно поставить себя на место другого, и он был способен на «весьма антиобщественное поведение», если хотел произвести на кого-либо впечатление или видел в этом выгоду. До тринадцатилетноего возраста Атли воспитывался в Гриндавике, но потом его семья переехала в Рейкьявик, в район Лёйгарнес.

А с Бьёртном я пока обожду.



14 апреля

Бьёртн Аксельссон. Он у них главный. В отличие от двоих других, его имя в последние годы было на слуху у многих, сперва только в Интернете, а потом и в газетах, – во всех, кроме «Моргюнбладид». Чем и объясняется, почему я раньше никогда не видела его мерзкой рожи. (Тоумас категорически не хотел, чтобы нам приносили «Фрьеттабладид»[23], считая ее «низкопробной газетенкой», а «Де-Вафф» для него просто не существовала – ведь она была бесконечным потоком глупости и злости, обрушивавшимся на читателей, в результате чего массы совсем тупели от раздражения и всякого вздора.) В Интернете я искала информацию по дате и первым делом нашла длинные треды на форумах hugi.is и bland.is; к тому же Бьёртн был весьма активен во всех основных соцсетях вроде «Твиттера» и «Фейсбука». Впервые он упоминается по имени на сайте «dv.is», где его назвали «рэкетир всея Исландии» – и потом это стали повторять все. Там же объяснялось его прозвище «Болик»: потому что он в подростковом возрасте злоупотреблял анаболиками.

Далее о нем говорилось в газете «Де-Вафф» в связи с побоями в доме на Вогар, угрозами в адрес домработницы в Скипхольте, победой на конкурсе бодибилдеров, рекламой спортивного питания и пребыванием в местах развлечений «качков». Я посмотрела в поисковике, кто это такие, но даже близко ничего не поняла, а «телка» – значит, глупая молодая девушка (это Инга мне еще раньше объяснила) …Наверное, для них всегда были специальные слова и даже много слов? В одном из первых своих интервью Бьёртн говорил, что «обожает телочек» и хочет их жрать, жарить, делать из них шашлык и варить в духовке, обожает класть их на хлеб, и чем они моложе, тем лучше… «Не жарьте просроченную телятину!» – высказался он в сетевом интервью о сексе среди молодежи, в котором был представлен как «индивидуальный тренер по бодибилдингу».

На фото Бьёртн кажется в два раза выше и мощнее среднего человека (фото Атли я не нашла), а на его коже – странный оранжевый налет. На губах едва заметная ухмылка, глаза круглые, почти детские, не выражающие ничего, что относилось бы к нему самому, никакого ощутимого чувства – только стойкость и наблюдательность; из-за этого мне даже показалось, что он видит, как я склоняюсь над компьютером.

В общем и целом, из этих обсуждений складывается причудливая смесь здоровья (бодибилдинг и спортивное питание) и весьма отвратительной личности буяна и насильника.

Согласно данным сайта судьи. is его «послужной список» короче, чем у его дружков. В двадцатилетнем возрасте ему вменялось нарушение ПДД, преступления, связанные с наркотиками, и он год сидел в тюрьме за три нетяжких оскорбления действием. А с тех пор – ничего.



17 апреля

Мне сложно понять, что общего у этого человека, Бьёртна, с моей дочерью. Ведь они нигде не упоминаются вместе, нигде ничего не было про Бьёртна и «труп, обнаруженный на Болотах». Как будто они из двух различных миров. Она погибла в одном, а он жив в другом.

А отчего она погибла? Оттого, что ее убили Бьёртн и его дружки. В одном из СМИ Гардар упоминается по имени в связи с указанием на местонахождение трупа, и везде тиражируется его рассказ о том, как он «прогуливался по берегу», а потом все сводится к тому, что «не исключена версия самоубийства». И нигде ни слова об Атли или Бьёртне, или об изнасилованиях, которые они совершали раньше, – о которых рассказал мне Хильмар. И ни слова об Эскьюхлид и девчушках весом в пятьдесят килограмм, которых Болик начинял наркотиками и подминал под себя. Только жареные новости о «рэкетире всея Исландии» – и журналисты, которые заискивают перед этим быком, словно мальчишки-конфирманты, и прямо не знают, с какой ноги сделать шаг.

Да и откуда бы они об этом узнали? Все наше общество буквально пропитано насилием. Его основы вот-вот рухнут. Общество плохих людей, совершающих насилие, и хороших, которые отвечают на него насилием же – и побеждают. Побеждает – насилие! Но разница между добром и злом в этой связи исчезающе мала. А мы – остальные – покуда апатично сидим среди всего этого кошмара и не знаем, что предпринять в первую очередь.



20 апреля

Пришла с дежурства вместе с Анной. Она недавно выпустилась с медицинского факультета, энергична и обычно слегка напоминает клячу, – но сегодня она показала себя с неожиданной стороны. Рассказала, что иногда в наши смены в больницу обращаются изнасилованные женщины и девушки. Я ответила, что знаю это. Мы поговорили о специальном отделении под названием «Скорая помощь жертвам сексуального насилия», которое располагается у нас. Дежурит один сотрудник, мы звоним ему, а потом все происходит по продуманному плану действий: особая комната, инструменты, уход и действия, обеспечивающие как можно более качественный и полный сбор улик, на случай если пострадавшая в дальнейшем соберется писать заявление в полицию. А потом мы звоним специалистам (в основном гинекологам), чтобы те взяли пробы, и юристу, который возьмет на себя юридическую сторону дела, если речь пойдет о заявлении в полицию. Я спросила Анну, называли ли девушки вообще изнасилование в качестве причины, из-за которой поступали в больницу. Она ответила, что бывает по-разному, но это не так важно – ведь она обычно сразу видит, что с ними произошло.

«А как?» – спросила я.

«А потому что они как привидения», – ответила Анна и тотчас закрыла себе рот, сказала «Извини», как будто обидела меня. Я сказала: «Ничего страшного», а она так разозлилась на себя, что бросилась вон. Я же говорю: энергичная. Мне она нравится, хотя, наверное, в подруги мне не годится по возрасту.

Ингу я вижу редко, Кольбрун – иногда. Мне нужно завести новые знакомства.



29 апреля

Только что поболтала с соседкой по дороге домой. Она работает психологом, и оказалось, что она лечила мою мать незадолго до ее смерти. Как тесен мир! Когда я назвала свое имя, соседка как-то странно на меня посмотрела, словно знала о том, что произошло. А может, она видела меня в психиатрическом отделении во время какого-нибудь припадка?

Не помню, как разговор дошел до этого, но соседка вдруг начала рассказывать, как весь задний двор заполнился палками от петард под прошлый Новый год около полуночи. Все петарды, которые пускали с холма Скоулавёрдюхольт, немного погодя падали к нам во двор.





Май




2 мая

Сегодня вечером начинаю заступать в ночные смены. Дело знакомое, хорошее. Недавно виделась с Г. Он слишком зацикливается на моей религиозности. Той, которая была, а теперь больше нет. Уже не помню, что именно искала в церкви. Мне хватает и самой себя. Это надо записать на бумаге. Обнародовать. И, согласно обещанию, которое дала себе самой, я не буду вырывать из этого дневника страницы и ничего не выбрасывать. (Вся первая половина этой тетрадки была разорвана и выброшена.)



4 мая

Сегодня ночью встретила первую. Девушка пришла с подругой, которая все за нее и рассказала – сообщила, что ее изнасиловали в туалете в баре и что они приехали прямо оттуда на такси и знают, кто насильник. Подруга была очень взволнована и собиралась подавать заявление в полицию, а жертва изнасилования молчала и никак не реагировала, даже не плакала, – что показалось мне скверным признаком. Я помогла оказать им помощь и взять пробы. Пришел юрист, чтобы проконсультировать девушку, а полиция составила протокол. А вообще-то мне об этом слишком много думать не хочется. Я должна стать сильнее. Я же этого хотела?



6 мая

Начала читать материалы об изнасилованиях. Взяла в библиотеке книгу Тоурдис Эльвы «Говоря по-человечески». В ней сексуальные преступления рассматриваются с разных сторон, приводится официальная статистика и прочее, что показывает, насколько огромен масштаб преступлений. По данным исследования можно сказать, что в Исландии каждая пятая девушка подвергалась насилию до восемнадцатилетнего возраста, и из каждых четырех женщин одна в своей жизни подвергалась изнасилованию или попытке такового. Наказания следовали далеко не всегда. В общем-то их почти и не было, а если были, то нестрогие. В книге хорошо показана эта вопиющая безнаказанность.