Красавиц мертвых локоны златые

Но я уже знаю, есть времена, когда ни в коем случае нельзя поддаваться порыву. Полагаю, это и есть то, что подразумевается под самой идеей «быть британцем»: контролировать себя ради всеобщего блага, заменять крепкие объятия словами поддержки.

– Пип-пип, – сказала я Доггеру, одобрительно поднимая большие пальцы и начиная недолюбливать себя с новым, откровенно пугающим чувством.

Мои мысли разлетелись, словно шарики по полу, и я отчаянно пыталась их собрать.

Список, Флавия. Думай о списке.

На самом деле списков было два: один, который дала мне мисс Трулав, и второй, который может быть у Синтии Ричардсон, но которым она не поделилась. Может, она сделала это специально?

Нужно вернуться в дом приходского священника, и как можно быстрее.



Когда я нашла Синтию, она сидела на могиле на церковном кладбище.

– Наслаждаетесь осенней погодой? – радостно полюбопытствовала я.

– О! Флавия! Ты напугала меня до чертиков!

– Извините! Мне следовало окликнуть вас издалека. «Глэдис» научился скользить бесшумно, как сова.

– Я просто сидела и размышляла, – объяснила Синтия. – Тут стало ужасно спокойно с тех пор, как уехали студенты-теологи. Этот дом никогда не будет прежним без них.

– Вам одиноко? Трудно поверить. По сравнению с вами даже пчела выглядит лентяйкой.

– Мне нужно сделать так много всего, – сказала Синтия. – Например, список, который ты у меня попросила. У меня просто не было возможности…

– Все в порядке, – перебила я. – Мисс Трулав уже дала мне почти все, что я хотела.

Разговор будет непростым. Я не могу рассказать Синтии о пальце в свадебном торте. Если не считать Фели и Дитера, не уверена, кто еще знает. Мы очень быстро выпроводили Фели в свадебное путешествие, а доктор Дарби наверняка хранит профессиональное молчание.

Последнее, чего мне хочется в этом мире, так это то, чтобы Колли Колльер узнал, что тело его матери осквернили. Хотя расчленение трупа – это запутанное преступление само по себе, надеюсь, мне никогда не придется докладывать об этом случае.

С Синтией надо быть настороже.

– Насколько я поняла, вы поговорили с Колли Колльером? – предположила я.

Синтия закусила губу и кивнула.

– Он такой милый мальчик, – сказала она. – Дэнвин ужасно расстроился. Он возлагал такие надежды на Колли. На самом деле мы оба возлагали.

– С ним все будет хорошо, – заверила ее я. – Он будет в раю гонять мячи по эссекским болотам своими битами для крикета.

– Надеюсь, – вздохнула Синтия. – Может, ему и правда лучше так…

– Чем закончить свои дни викарием в забытой богом деревушке, – договорила я. – Простите, Синтия, я не хотела…

Слишком поздно. Она зарыдала. Я достала белый носовой платок (первый раз за последнее время у меня оказался чистый экземпляр в кармане).

Синтия долго и громко сморкалась.

– Все так сложно, – тихо сказала она. – Адски сложно.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила я.

– Нет, милочка. Но спасибо, что предложила.

– Дело в алтарной гильдии?

Синтия плохо умела скрывать свои чувства. Секунду она выглядела так, словно ее ударили топором между глаз, а потом она медленно кивнула.

И снова зарыдала.

Я села рядом с ней на истертый могильный камень и обняла ее за плечи.

– Все так сложно, – повторила она. – Адски сложно.

– Дело в деньгах, не так ли? – спросила я.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Все большие проблемы, если докопаться до сути, касаются денег. Не важно, насколько запутанными они кажутся на поверхности, на дне всегда банкноты.

Эту мудрость внушила мне миссис Мюллет, когда я позаимствовала фунт из копилки Фели и потеряла его, пока носилась по Висто.


Синтия схватила меня за руку, переплела свои пальцы с моими, и тут из нее полилось.

– Дело и правда в деньгах, – созналась она. – И в алтарной гильдии. Не знаю, как ты догадалась, Флавия.

– Кто-то подворовывает из казны, – сказала я. – Должно быть, дело в этом. Кто-то шалит с деньгами.

Я подумала, что некоторая легкомысленность подбодрит Синтию и развяжет ей язык. Трудно хранить тайну, когда смеешься.

– Нет. – Она покачала головой. – Никто не подворовывает из казны. Ничего не пропало. Было бы проще, если так.

Я сжала ее пальцы и терпеливо ждала.

– На самом деле, – продолжила она, – все наоборот. Кто-то добавляет деньги в казну, и существенные.

– В этом нет никакого смысла, – заметила я.

– Никакого, – согласилась она. – В этом вся проблема. Денвин не спит неделями. Он сидел над бухгалтерскими книгами вместе с церковными старостами, пока у него кровь из глаз не потекла. На следующей неделе появятся проверяющие из епархии. Они приезжают из Лондона, и Денвин опасается, что он… что его…

– Что они подумают, будто он подделал записи! – договорила она.

Синтия тихо застонала.

– Насколько это серьезно? – спросила я. – Наверняка не так, как вы думаете?

– Одиннадцать месяцев назад, – сказала Синтия, – у нас был дефицит в двадцать семь фунтов шесть шиллингов и шесть пенсов. Две недели назад у нас оказался избыток в двадцать семь тысяч фунтов девять шиллингов и шесть пенсов.

– По крайней мере шесть пенсов можно не считать. – Это была старая шутка, и по лицу Синтии я поняла, что лучше бы оставила ее при себе.

Я предположила:

– Может, кто-то не там поставил запятую?

– Мы подумали об этом, – сказала Синтия. – Но средства находятся в банке. Нельзя наколдовать деньги из ничего.

– А что говорит мисс Трулав? В конце концов, она президент алтарной гильдии.

– Да, – подтвердила Синтия. – А еще председатель комитета по алтарной работе, председатель комитета по цветам и свечам, председатель комитета по алтарным покровам, председатель комитета по вышивке, а также секретарь-казначей. А еще она председатель комитета посещений. Болезные летят на нее, как мухи на мед.

– Господи боже мой! – воскликнула я.

– Именно, – подтвердила Синтия. – Видишь, во что мы вляпались?

– А как же мисс Томлинсон? Мисс Кроуфорд? Мисс Чармбери?

– Эти три просто ее миньоны, – с отвращением сказала Синтия. – Ее аколиты. Когда Клэри Трулав щелкает пальцами, они прыгают через кольцо. Денвин называет их акробатами Клэри. Извини, мне не следовало это говорить.

– Но как это вообще могло случиться? – спросила я.

– Даже в церкви, – горько усмехнулась Синтия, – случается предательство.

Хотя я понятия не имела, о чем она, я предпочла не спрашивать. Некоторые вещи находятся за пределами человеческого понимания.

– Двадцать семь с чем-то тысяч фунтов должны были откуда-то появиться, – заметила я. – Может, это анонимное пожертвование?

– Насколько мы смогли разобраться, нет. Такое впечатление, как будто оно раздулось в размерах по пути из чаши для пожертвований в банк.

– Вклады всегда делает мисс Трулав?

– Нет. – Синтия вздохнула. – Это часть проблемы. В качестве секретаря казначейства она передает деньги Делии Карфакс. Ты знаешь бедняжку Делию, она вдова стекольщика Фреда Карфакса. И пожертвования всегда отправляются в банк в зеленой суконной сумке, после того как церковные старосты их пересчитают.

– Могла ли Делия добавить что-то в сумку? Анонимно? Может, после смерти мужа она получила страховку?

– Невозможно, – ответила Синтия. – Делия осталась без гроша в кармане. Как я уже сказала, все адски сложно. Мы буквально ступаем по стеклу.

– Может, нужно назначить кого-то, кто будет присматривать за мисс Трулав? Имею в виду осторожно.

Должна признать, что я думала об организации «Артур У. Доггер и партнеры. Осторожные расследования».

– Мы размышляли об этом, – сказала Синтия. – Денвин и я. О, мне стыдно признаться в этом, но мы присматривали за ней.

– И? – спросила я.

– Ничего, на что можно было бы указать. Денвин видел, как она разговаривает с незнакомцем на церковном кладбище сразу после свадьбы и…

– Свадьбы Фели? – уточнила я.