Кровоцвет

Она была напугана; я это чувствовала. Она боялась меня и все равно пришла сюда на встречу со мной, потому что… пыталась защитить моего брата.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – пробормотала я. – Все это время… ты понятия не имеешь.

– Понятия не имею о чем?

– О том, что здесь на самом деле происходит. Я не убивала Келлана. Он был моим самым верным другом. – Я не осмелилась озвучить свое предположение, что он может быть еще жив; эту надежду я хранила глубоко в своем сердце. – Твой отец пригрозил, что если я не дам ему приглашения для прохода через стену, он его убьет. Я сделала, как он велел, – процедила я сквозь зубы, – а он его все равно убил.

– Ты лжешь.

– Не лгу.

– Ты и этот аклевец… Саймон Сильвис… вы вместе во всем этом замешаны. Вы пытаетесь навредить и Аклеве, и Ренольту. Твоя родная мать…

– Заложница Трибунала, ставшая таковой по приказу твоего отца! – Должно быть, Торис встретил Дедрика Корвалиса по его торговым делам в порту де Лена, как раз когда Саймон проводил свое расследование. Торис посвятил в свои планы Дедрика, а потом и короля Донала. Но даже несмотря на то, что мне становилось все яснее, как это происходило, зачем до сих пор оставалось загадкой. – Все это, все до последней детали, было придумано им, а не мной. Тебе известно, что в лесу он пытался убить и меня?

– Нет, нет. Мой отец – праведный человек. В этом нет никакого смысла…

Я схватила ее за плечи и посмотрела прямо в ее миловидное лицо.

– Когда-то мы были подругами, ты и я. Ты могла бы отправить меня на виселицу много лет назад, но ты этого не сделала. Думаю, в глубине души ты понимала, что я такого наказания не заслуживаю. Что я – хороший человек, несмотря на то, что с самого рождения в моих венах течет магия.

Она раскрыла рот и снова его закрыла. Я попала в яблочко.

– Думай, Лизетта, думай. Если наша дружба для тебя что-то значила, когда мы были маленькими, я умоляю тебя послушать меня сегодня. Неужели твой отец не сделал ничего за последние месяцы… годы!.. что бы привело тебя в замешательство? Что бы заставило остановиться и задать себе вопрос, хотя бы на мгновение? – Я ее отпустила. – Такое ведь случалось, не так ли?

– Нет, – поспешно выпалила она. – Все дело во мне. У меня очень бурное воображение, и отец говорит…

– Твой отец – лжец и предатель. Не стоит верить всему, что он тебе говорил. Ты думала, что все это – лишь большой спектакль? Что ты приедешь сюда, будешь расхаживать тут под моим именем, и все это ради чего? Чтобы подловить меня на какой-то измене? Доказать мое вероломство? Нет, он привез тебя сюда для того, чтобы ты вышла замуж за принца, Лизетта. Чтобы вы оба оказались в браке, чтобы затем убить вас и с помощью ваших смертей уничтожить стену. Вот для чего все это. Все. Торис де Лена не остановится до тех пор, пока не разрушит стену Аклева, а вместе с ней весь город.

– Нет, нет, он бы никогда так не поступил! Зачем ему желать мне такой участи? Я его дочь! Почему бы вместо этого не позволить тебе выйти замуж за принца и затем убить тебя?

Я отступила на шаг назад.

– Потому что я видела его насквозь. – Он достаточно сказал в Черной Чаще, когда я пыталась договориться насчет Конрада. В отличие от вас он оказался весьма податлив, а это ценно. – Он не хотел использовать меня, потому что меня он не может запугать. Меня он не может контролировать. – Я никогда прежде не думала об этом в таком ключе. Торис вычеркнул меня из своих планов не потому, что я была слабой, а потому, что я была слишком сильной, чтобы мною управлять.

– А я – дура, так, что ли?

– Нет, – сказала я. – Ты уже и сама сказала… просто ты его дочь. Он рассчитывал на то, что твоя любовь к нему перекроет все твои сомнения. Как видишь, это сработало.

Она фыркнула и повернулась ко мне спиной.

– Знаешь, он не всегда был таким. Когда я была маленькой, он был нежным и любящим…

– Но смерть твоей мамы изменила его. Понимаю. – Мне не нравилось говорить о Камилле. Я не хотела напоминать Лизетте о том, кто был повинен в той смерти в первую очередь.

– Что? Нет. Они постоянно ссорились до того, как она умерла. Она всегда говорила, что его изменило то, что он увидел в Ассамблее. Он был там, когда она пала. Он был тем человеком, кто передал вести обратно в Ренольт.

– А для чего он там был, Лизетта? – настойчиво спросила я. – Что он увидел? Что он обнаружил?

– Я не знаю! – вскрикнула она.

Я осторожно положила ладонь на ее плечо.

– Я знаю, что ты любишь Конрада. Во многих смыслах ты для него лучшая сестра, чем я когда-либо была. Чем я могла бы быть. Я благодарна тебе от всего сердца. Но оглянись вокруг. Король Аклевы мертв! Вода покраснела от водорослей, и ее опасно пить. Все, что оставалось в городе зеленого, сгнило. Вот-вот произойдет что-то ужасное, и мне нужно увезти Конрада отсюда как можно скорее!

– Все это, – она указала рукой на мертвый сад и на багряный залив, – все это из-за стены? И для того, чтобы стена пала…

Три белые кобылы первыми умрут,

Девица, мать, старуха вечным сном уснут.

Красными розами выложен гроб.

Прольется кровь трех королевских особ!





– Три представителя аклевской королевской семьи умрут.

– Король Донал, я и…

– Валентин, – сказала я, с трудом сглотнув. – Принц.


Она сделала шаг назад. Его имя выбило почву у нее из-под ног.

– Ты можешь осуждать меня за то, что я во все это ввязалась, за то, что заняла твое место, но… – она беспомощно пожала плечами, – я люблю его, Аврелия. Я любила его с тех пор, как была маленькой девочкой и читала его письма. Я ему писала. Одному из дворцовых посыльных я платила за то, чтобы он доставлял его письма мне, а не тебе. После смерти мамы его письма стали единственным, что удерживало меня на плаву. – Она шмыгнула носом и смахнула слезы. – Знаю, это глупо. Я знала, что это не может продолжаться вечно. Но с тех пор как мы сюда прибыли, он со мной почти не разговаривал. И… и…

К своему удивлению, я ее обняла. Возможно, это Кейт на меня так повлияла. Возможно, наша многолетняя дружба все же давала о себе знать. Возможно, я сделала это потому, что знала, каково это – любить Ксана и быть вынужденной отпустить его. Она мягко, почти робко обняла меня в ответ.

– Я сегодня ухожу, – сказала я. – Я хочу, чтобы ты и Конрад пошли со мной. Мы все можем вернуться в Ренольт и вместе предстать пред Трибуналом. Поскольку это Трибунал координирует уничтожение стены, как только Трибунала не станет, Ксану – то есть Валентину – больше нечего будет бояться. – Я сняла черную ленту и передала ее ей. – Отдай ее Конраду. Он знает, что она означает.

Она осторожно взяла ленту.

– Ты не знаешь, где он сейчас? – спросила она. – Валентин?

– В изгнании, – ответила я. – В полной безопасности, далеко от стены.

Как только я это произнесла, вдалеке раздался звон колокола.





* * *


Я помнила, что сказал Ксан: колокол у ворот звонит только в двух случаях – если приближается вражеская армия или прибывает особа королевских кровей.

Мы с Лизеттой протискивались сквозь разъяренную толпу, когда три всадника королевской стражи величественно проезжали по улице от ворот. За ними, пошатываясь, шел человек, руки которого были связаны толстыми веревками. Ксан.

– Они поймали его! – радостно крикнул кто-то возле меня. Толпа за моей спиной швырялась в него разъяренными эпитетами. Убийца короля. Убийца. Предатель. Разрушитель.

Ксана поймали как убийцу его отца. Донал был ужасным королем, но людям было страшно, и им не терпелось обвинить кого-нибудь в своих страданиях. Торис намеревался скормить им Ксана как падаль стае волков.

– Ксан! – вскричала я, пытаясь вырваться из толпы и подбежать к нему. – Ксан!

Лизетта оттащила меня назад.

– Если мой отец тебя увидит, он тебя убьет, – прошипела она.

Услышав мой крик, Ксан обернулся, и мое сердце замерло при виде засохшей крови у него на виске и багровых синяков на его щеках. Но его глаза сверкали яростным огнем, и в них я прочла призыв держаться от него подальше. Я отшатнулась, и мы с Лизеттой тронулись вместе с толпой к главной лестнице дворца, где уже поджидал Торис со всеми регалиями Трибунала.

– Добрый народ Аклевы! – воскликнул он с той же интонацией, которую всегда припасал для самых непристойных казней ведьм. – Ваш великий король Донал всю жизнь служил вам, и все для того, чтобы его жизнь так внезапно оборвалась из-за человека, которого он любил больше всего на свете: его сына. Принц Валентин делал все, что в его силах, чтобы разрушить этот священный древний город, и дошел до того… что очернил и казнил невинного Дедрика Корвалиса. Но больше он никому не причинит вреда. Его коварство раскрыто, и справедливость скоро восторжествует!

Толпа, которая еще вчера ликовала, глядя на то, как Ксан противостоит королю, теперь с яростью кричала ему в лицо, что он убил своего отца. Да будь проклята магия крови: вот на что была похожа истинная власть. Торис умел пользоваться толпой как оружием.

Я ошибалась, считая самым страшным кошмаром ситуацию, когда меня поведут на смерть на глазах у толпы. На самом деле куда хуже было стоять и смотреть, как это происходит с любимым человеком.

– Что нам делать? – прошептала Лизетта.

– Мы его вытащим, – сказала я. – Мы заберем его с собой.

Я не могла смотреть, как Ксана затаскивают внутрь. Вместо этого я направила всю мощь своего взгляда на Ториса, который нежился в людском страхе и ярости, как змея на солнце. Он согнулся в глубоком поклоне и с уверенной улыбкой направился обратно во дворец, который теперь целиком принадлежал ему одному.

Я начала просчитывать в уме все возможные способы заставить его за это заплатить.

Лизетта была права: если бы Торис меня увидел, то немедленно бы убил. Она же могла ходить по дворцу незамеченной, и поэтому задача выживания досталась ей. Лизетта должна была собрать как можно больше сведений о заточении Ксана: куда его отвели – в темницу, в какую камеру? Сколько стражников нам предстоит побороть? Как часто они сменяются? Она должна была собрать как можно больше информации, запомнить все, что могло бы нам как-то помочь, вернуться и сообщить это мне. С наступлением темноты я освобожу Ксана и встречусь с ней и с Конрадом в башне, и мы все вместе покинем город.

Шпионить ей не хотелось, а я была не самым лучшим стражником. Мы обе не годились на свои роли, но нас объединяла общая цель: освободить Ксана и убежать вместе с Конрадом. Отобрать у Ториса его пешки и украсть у него победу.

Весь день мне предстояло провести в ожидании в башне. Я собиралась подняться на самый верх и наблюдать за происходящим в городе с самой высокой точки, но не успела дойти до двери, как мои ноги подкосились. Я проползла еще несколько футов, но усталость и напряжение последних дней дали о себе знать. Я уснула на несколько часов, свернувшись калачиком внутри мозаичного треугольника, и тысячи ступеней башни спиралью уходили в бесконечность над моей головой.

Мне снились странные сны, наполненные неестественными тенями и соблазнительным шепотом. Помоги мне, шептали они. Освободи меня. Я увидела себя сверху, провалившуюся в сон, когда завитки дыма обматывались вокруг моих конечностей. Выпусти меня. Шепот становился все более настойчивым и из мольбы превратился в приказ.

Выпусти меня.

Я проснулась в панике, отползла с мозаики и прижалась мокрой от пота спиной к холодной каменной стене. Это просто дурной сон, успокаивала я себя. Неблагоприятный побочный эффект изможденного тела и раненого сердца.

Однако я больше не желала оставаться в башне ни на минуту.

Оставшееся время я провела на скалах внизу, наблюдая, как лодки (в которых плыли, по большей части, богатые купцы), покидают пристань и выходят из-под Королевских Врат в открытое море, оставляя страдающий город позади. Беднякам было уйти не так просто. Мой отец всегда говорил, что ураган для богача – досадная помеха, в то время как для бедняка простая капля дождя – катастрофа. Интересно, какую мудрость он изрек бы сейчас, если бы не умер в огне, который я направила на пирс де Лена. Мне нужен был совет, сейчас более, чем когда-либо.

Снова стало темно, когда я услышала шум по ту сторону башни. Я вскочила на ноги.

– Аврелия?

– Где вы были? – в отчаянии вскричала я. – Я ждала вас весь день! Нам нужно…