Лазурный берег болота

– Мама все переживала: дочке двадцать лет пробило, а жениха нет. На самом деле у меня были мужчины. Но! Кавалеры меня до дома провожали, а там, несмотря на поздний час, мамаша дежурила. Увидит парня – хвать его:

– Пошли чаю попьем.

Тому идти неловко, но и отказаться неудобно, топает в дом. Мать гостя усадит, чашку поближе пододвинет и устраивает допрос. Кто такой? Из какой семьи? Где работает? Сколько получает? Ей бы следователем работать. Если претендент на мою руку ей не нравился, она живо его за порог выставляла. А тому, кто после допроса хорошее впечатление произвел, говорила:

– Ночь на дворе, оставайся. Я крепко сплю, ничего не слышу, не знаю, кто, куда, когда впотьмах по дому ходит. Никогда не проснусь, хоть кричать будешь.

Хорошо хоть не высказывала откровенно свои мысли: иди, дружок, переспи с Варей, ты мне в зятья годишься. И как реагирует мужик, если до него доходит, что женить его хотят?

– Убегает со всех ног, – засмеялась я.

– Вот-вот, – согласилась Берг.

– Но Борис не сбежал, – напомнила я.

– Нет, – улыбнулась Варвара, – один раз, когда мы уже были давно женаты, он признался: «Полюбил тебя сразу, в один миг. К Свете привыкать пришлось, но она не злая, просто говорливая». Мы уехали из родного села по моему требованию. Свадьбу тихо справили, больших денег не имели. Ну, понятное дело, мама всем сообщила: «Боречка прекрасный, обожает Варю, каждый вечер такие звуки из их спальни несутся. Не важно, что у него копейки нет за душой. Главное, отношение к жене».

И все село стало обсуждать нашу с мужем интимную жизнь и материальное положение. Мне надоело постоянно быть главной героиней местных новостей, я потребовала переезда.

– Если Боря был бедный… – начала я.

– Нищий, – махнула рукой собеседница.

– …то как он смог в короткий срок основать фирму по перевозке грузов? – спросила я.

– А я не спрашивала, где муж средства нашел, – заявила Варвара.

Мне стало смешно.

– Странно. Обычно в семье общий бюджет, жена бдительно следит за каждой копейкой. Ладно, вы этим не занимались. Но ваша мать! Если учесть все только что о ней сказанное, я никогда не поверю, что Света не устроила допрос Борису.

Варвара молчала. Я продолжила:

– Вы познакомились с Борисом в тот день, когда он увозил от Николая Петровича старую, не нужную тому мебель. Так?

– Да, – согласилась Берг.

– Диван, кресла, вроде шкаф, – перечислила я. – Светлана затащила парня к себе домой, и вы получили супруга. А мебель куда делась?

– Ее поставили в зале, – объяснила Варвара. – Я сказала: «Завтра позову знакомых ребят, они все нам по местам расставят, по размеру подгонят». Мать меня больно под столом ногой пнула.

– Не ври. Боречка, нет у Варечки никаких мужиков в приятелях. Просто дочка любит самостоятельной казаться. Оставайся ночевать, утром решим, что куда ставить, поможешь нам.

Но Боря возразил:

– Я поеду домой, вернусь завтра с нужным инструментом и тогда могу пожить, пока все не сделаю.

И не обманул, отпуск у него начался. Боречка жил у нас в пристройке, начали мы со шкафа. Он был тяжелый, из цельного дуба, с орнаментом. Парень мне сказал:

– Надо вынуть полки, намного легче тогда его двигать.

Сам ухватился за ящик, а я стала вытаскивать длинную доску, она была тяжелая. Уронила я полку. Та на пол рухнула, развалилась. Мама рассердилась:

– Вот косорукая! Такую хорошую вещь разбила.

Боря спокойно сказал:

– Не беда. Сделаю новую полочку. – Потом присмотрелся и обрадовался: – Она цела, просто состоит из двух частей. Сейчас верхняя отвалилась, под ней бархатная ткань. Странно. Ну-ка!

И сдернул материю. А там!

Варвара прикрыла глаза.

– Ювелирный магазин. Чего только нет! Кольца, серьги, ожерелья, золотые монеты. Мы, наверное, минут пять стояли в шоке. Потом Боря опомнился.

– Поеду к Николаю Петровичу.

– Зачем? – спросила мама.

Берг серьезно ответил:

– Светлана Тихоновна, это не мои вещи и не ваши. Мебель стояла у Каменева. Или он сам все занычил и забыл, или это клад его родных. Надо вернуть чужое. Красть грех.


Варвара усмехнулась.

– Мать-то, конечно, хотела себе все оставить, но поняла: если так поступит, Боря уедет и больше не вернется. Желание, чтобы дочь удачно вышла замуж, перевесило жадность. Мама начала выкручиваться:

– Я спросила «зачем», имея в виду, зачем зря машину гонять, тут пешком пять минут ходу. Не надо ему нести клад. Пусть сам придет и заберет. А то еще скажет: «Не все притащили».

Борис меня за руку взял.

– Пошли, Варя, вдвоем веселей.

Берг умолкла, потом посмотрела мне прямо в глаза.

– Не поверите, что случилось дальше. Николай Петрович оказался в доме, у него ремонт шел. Видно, лица у нас были такие, что он сразу отвел нас в сад в беседку и спросил:

– Что стряслось?

Боря рассказал ему про драгоценности и замолчал. Каменев тоже рта не раскрывает. Мы на него уставились, он встал и речь толкнул:

– Шкаф мне тетя отдала, я думал, он подойдет мне в кабинет. А он по высоте не подошел. Родственница умерла, детей у нее нет. Вы нашли клад, и вы честные ребята. Давайте его поделим. И конец истории.

Я чуть дара речи не лишилась.

– Вы не заберете все богатство?

Он спокойно так улыбнулся.

– Спасибо тетушке, что столько ценностей мне оставила. А вам по закону положено.

Мы просто ошалели. Боря перед уходом сказал:

– Если передумаете, то приходите, мы сейчас немного продадим, большая часть останется.

Николай покачал головой:

– Все! Тема закрыта.

И мы вернулись домой, потом быстро сбыли старый дом, уехали подальше от родных мест. Боря открыл фирму. Ну, вот так.





Глава тридцать третья




– Интересно, – воскликнула Дюдюня, – в шкафу были спрятаны чьи-то драгоценности? Может, у Варвары осталось колечко? Брошка? Любопытно посмотреть.

– Говорит, что нет, – вздохнула я. – Сначала они купили большой участок, построили дом, обставили его, обзавелись машинами. Затем Борис основал фирму, жила семья на широкую ногу. Не один год провели без печали, потом заболела Светлана. В России ее лечить отказались, Варя увезла мать сначала в Германию, затем в Израиль. Светлана Тихоновна прожила с серьезной болезнью не один год, регулярно летала за границу на лечение. Все это стоило немалых денег. После ее смерти Варя и Боря стали жить вдвоем, муж заболел через несколько лет после кончины Светланы. Его тоже долго лечили.

– Варвара тебе подробно описывала, как боролась за жизнь матери и супруга? – спросила Дюдюня.

– Верно, – согласилась я, – и чем больше она говорила на эту тему, тем крепче становилась моя уверенность: есть еще запас ценностей, не все продано. Вдова занимает огромный роскошный дом. В прихожей, дальше которой меня не пустили, была идеальная чистота. Ни пылинки, ни соринки, просторный сад заботливо подготовлен к зиме. Кое-какие кусты укрыты. Дорожки подметены, нет опавшей листвы. Под навесом стоял новенький автомобиль отнюдь не эконом-класса. Сомневаюсь, что женщина сама моет особняк, занимается посадками и водит машину. Внешне Варвара прекрасно выглядит: волосы покрашены, уложены, все явно сделано в дорогом салоне, маникюр свежий. На вешалке висела сумка стоимостью более ста тысяч, пальто от той же фирмы, оно еще дороже. Правда, Берг несколько раз повторила:

– Фирма мужа до сих пор работает и процветает, благодаря этому я могу себе позволить привычный образ жизни.

– «Берг и Берг» на самом деле занимается перевозками, – подал голос Димон, который сидел перед ноутбуком, – но назвать контору большой нельзя. У них пять машин, шоферы, грузчики. Заказы есть, но конкуренция в этом бизнесе огромная. Думаю, Варваре прибыли хватит только на скромное проживание.

– В конце концов, нам не интересно, осталась ювелирка у вдовы или нет, – остановила я Димона, – они не украли украшения, хотели их вернуть. А Николай предложил им двадцать пять процентов от суммы «клада».

Дюдюня повернулась ко мне:

– Почему? Твое мнение?

– Наверное, он догадался, чьи это ценности, – предположила я. – Скорей всего, они принадлежали жертвам Игоря.

– Ты говорила про золотые монеты, – напомнила Дюдюня.

– Варвара про них сказала, – кивнула я, – среди колье, колец, серег, браслетов мелькали монеты.

– Колье, – повторила Дюдюня.

– Игорь подстерегал на улице простых женщин… – начал Миша.