Любовь по обмену

— Закон стоянки: самая хорошая стоянка уже занята другой группой. — Очередная мудрость Димы, и опять в точку, потому что домик, на который мы нацеливались, оказался занят: двери и окна открыты, изнутри слышна музыка.

С автобусной остановки нам пришлось переть метров триста до базы отдыха, где предстояло обосноваться. Солнце разошлось не на шутку и палило так нещадно, что, к тому моменту, как мы доплелись до базы, мне хотелось уже раздеться и пойти загорать.

— Нужно поискать другой, — вздыхает Маша.

— Приве-е-ет! — Вика вдруг вываливается сама и вываливает свои прелести третьего размера на всеобщее обозрение из окна.

Вот, кто занял наше жилище. Самое неприятное, что они вчера слышали от меня, что отсюда открывается отличный вид на речку, поэтому и приехали немного раньше, чтобы занять домик, в котором мы жили в прошлом году.

— Привет, — хмуро отзываемся мы и принимаемся оглядываться вокруг в поисках свободной хибарки.

— Привет, как дела? — Выдает Джастин по привычке и отворачивается, не дожидаясь ответа. — Вау, а здесь мило!

База отдыха на берегу реки, маленькие деревянные домики среди высоких сосен, свежий воздух и солнце — еще бы не мило. Прррелестно!

— Вон, — указывает Маша вверх по дорожке, — кажется, там никого. Занимаем!

И стартует в указанном направлении.

— Только хотел попить… — Дима взваливает на спину сумку и послушно идет следом.

— Туда, — подсказываю Джастину.

Он подхватывает сумки, которые успел поставить на землю, пока рассматривал местные достопримечательности.

— Идем. — Кивает он.

— Эй, Джастин! — Раздается голосок Вики.

Американец поднимает на нее взгляд.

Девушка кокетливо поправляет прядь волос, выбившуюся из идеальной прически:

— Здесь место есть свободное, пойдешь к нам?

Он закидывает тяжелую сумку на плечо:

— Нет, спасибо. Я с ребятами.

Отворачиваюсь, будто мне и дела до них нет, и иду за Машей с Димой.

— Жаль. — Ее голос кажется расстроенным. — Но ты заходи в гости!

— Обязательно, — бросает американец.

Слышу за спиной его шаги и не могу сдержать довольной улыбки.

— Свободно! Ура! — Визжит Маша. — Бросайте здесь вещи. Мы с Зоей их посторожим, а вы сходите, получите постельное белье.

— Я понял, — говорит Джастин, складывая сумки у порога и оглядывая маленький одноэтажный домишко. — Здесь что-то вроде… кемпинга или турбазы.

— Пойдем, — Дима хлопает его по плечу, — а то белья не достанется. Еще нужно и ключи получить.

— Хорошо.

Мы с Машей садимся на ступеньки, а парни отправляются к кладовщику базы.

— Вот здесь туалет, — слышится Димин голос. Он указывает на маленькое строение среди деревьев с яркими буквами «М» и «Ж» по бокам.

— Что? Ты серьезно? — Интересуется американец.

— Крепись, брат.

А мы с Машей тихо хихикаем, радуясь тому, что оказались, наконец, в тени. Сосны гулко шумят в вышине над нашими головами, лесной воздух пьянит, неподалеку шумно плещется река. Мы замираем, наслаждаясь красотой момента, а потом одновременно выдыхаем.

— Что ей было нужно? — Интересуется Маша, кивая на большой домик у дороги.

— Вике-то? — Морщусь от неприязни. — Она перепутала базу с кварталом красных фонарей и зазывала Джастина к себе «на палку чая».

— Никак не угомонится, — хмурится она. — Только от Димы отстала, тут же новую жертву себе выбрала. Пиявка.

— Змея, — подсказываю я.


— И ладно бы простушкой была, так ведь мнит из себя королеву. Гордая вся, недоступная, а, как приспичит, так за мужиками бегает, будто течная кошка.

Прыскаю со смеху.

— Когда речь идет о деньгах, можно забыть об имидже. Вон, Игорек — ухаживает за ней не первый год, парень состоятельный, но дела на фирме его отца идут не важно, это все знают, поэтому Вика и закрыла ему доступ к телу. — Потягиваюсь и зеваю. — А Дима был для нее выгодной партией, она и старалась, как могла, но ничего не вышло. А вот Джастин… ну, думаю, тут задел на то, чтобы улететь с ним в Америку. Она же не знает про то, что он бросил бейсбол и что с отцом своим не ладит.

— Слушай… — Маша вытягивает ноги. — А у него там, в Штатах девушка есть?

Краска бросается мне в лицо.

— Не знаю, не спрашивала…

Хотела спросить, если честно, но побоялась выдать свой интерес. Даже в разговоре с Челси и так, и сяк виляла вокруг этой темы, но в лоб не задала вопрос. А она сама и не сказала. И он тоже молчит, не упоминает… Хотя, правильно, это ведь только его личное дело…

— Хм. Тогда попрошу Диму спросить.

— Зачем?! — Вскрикиваю я, сама удивляясь такой своей реакции.

Подруга смотрит на меня с подозрительностью обманутой жены. Так и вижу, как пазл в ее голове медленно складывается в ясную картину.

— В смысле, какая нам разница? — Говорю с серьезным видом и пожимаю плечами. — Есть она у него… или нет…

Опускаю взгляд на свои ноги. Сцепляю руки в тугой замок.

«Все пропало, пропало»

— Зой… — Голос Маши звучит будто издалека, а это очевидный признак того, что я могу хлопнуться в обморок. — Зой.

— А?

— Он тебе что, нравится, да?

Мне стыдно смотреть ей в глаза.

— Нет. — Вру.

Маша аккуратно придвигается и обнимает меня одной рукой. Кладет голову на плечо.

— Мне бы тоже понравился. Он очень клевый и… красивый.

— А. Угу. — Дышу тяжело, точно сама совесть сдавила мое горло ледяными руками. — Наверное.

Молчим.

— А как же Слава? — Говорит она тихо и выпрямляется.

— Вот именно.

Мне хочется съежиться. Разреветься. Признаться, что думаю об этом каждый день. Что ненавижу себя, каждый раз говоря «люблю» парню с экрана ноутбука, потому что вру ему, глядя прямо в глаза.

И еще больше ненавижу, когда слышу «люблю» в ответ. Потому что меня не за что любить. Я — гадина. Самая настоящая эгоистка и тварь, которая позволила себе чувствовать что-то к другому парню. А самое поганое в этом всем то, (и в чем признаться себя удалось с большим трудом), что я почувствовала это впервые еще там, на крыльце собственного дома. Он даже порог не переступил, бесил меня со страшной силой, раздражал, а я уже хотела быть с ним. Желала его, как никогда и никого не желала. Всем сердцем, душой, телом — всем своим существом.

— Он никогда мне не нравился. Слава твой. — Признается Машка, и пугливо втягивает голову в плечи.

Поворачиваюсь к ней.

— Почему?

— Не знаю. — Прикусывает губу. — Он так с тобой всегда разговаривал… как учитель с учеником, будто умный самый. Не ласково. И смотрел, как на пустое место.

С трудом втягиваю воздух носом.

— Почему ты… ничего не говорила раньше?

Она часто моргает.

— Как такое скажешь? Не мое это дело. И…ты же его любила, — смотрит с надеждой в мои глаза, — да? Любила, ведь?

Прикрываю веки на пару секунд, вдыхаю и выдыхаю. Затем смотрю на нее и признаюсь с болью:

— Думала, что да. — Сжимаю пальцы в кулаки. — Но я ведь не знала, как это бывает на самом деле… Когда сердце замирает. Когда дышать больно. Когда понимаешь, что если не увидишь его сегодня, то умрешь. Когда каждая эмоция на разрыв. И каждой черточкой любуешься. Каждой долбаной родинкой! И тянет так, что обо всем готова забыть и все на свете отдать за возможность побыть рядом…

Отворачиваюсь, и мы молчим.

Дышу тяжело, стараюсь удержать слезы, а Маша замерла, ее дыхания не слышно. Мягко поглаживает меня по руке. Смотрим вверх, на солнечные лучи, которые, взрезая макушки деревьев, просачиваются в лесную чащу сквозь ветви.