Любовь по обмену

Глава 23




Джастин



Подскакиваю в кровати, слыша стук в дверь. Пытаюсь понять, что происходит. Кажется, уже рассвело. Так и есть. Часто моргаю.

— Что?… — Мычит во сне Зоя.

— Тсс… — Прикладываю ладонь к ее губам.

Стук раздается снова. Сердце подпрыгивает в груди.

— Это в твою комнату стучат. — Шепчу.

Веки Зои распахиваются. Убираю ладонь, спешно встаю и собираю с пола ее вещи.

— Быстрей, — кидаю в нее топик и шорты.

Пока она натягивает их дрожащими руками, обвожу комнату взглядом в попытке найти ее трусики. Но их нигде нет. Зато свои нахожу сразу — висят гордым флагом на спинке кровати. Судорожно хватаю и надеваю. Пока я вожусь с футболкой, моя девушка уже открывает окно.

— Зайка. — Произношу еле слышно.

Она выпрыгивает и оборачивается.

— Я тебя люблю. — Тянусь к ней для поцелуя.

Утренний свет режет мне глаза.

— У меня окно открылось! Черт! — Ворчит девушка.

Быстро чмокает меня в губы и неуклюже, точно пингвин, устремляется по скользкой крыше к себе.

— Осторожнее! — Шепчу вдогонку, прикрывая ладонью рот.

Переживаю, как бы не упала. Высовываюсь до предела, чтобы проследить, что она точно не свалится и не растянется на крыше в позе морской звезды. Через секунду Зоя уже ныряет в прямоугольник окна. Слышен щелчок, и я тоже закрываю свое.

Натягивая штаны, прислушиваюсь. Настойчивый стук в дверь сменяется оживленным разговором. Слышится обеспокоенный голос ее матери. «Холодно» — единственное, что я понимаю.

За завтраком родители бурно обсуждают то, как Зоя умудрилась уснуть с открытой форточкой, выстудив чуть ли не весь дом. Свою комнату точно. Отец советует ей быть внимательнее. Мать молчит. Отец настоятельно рекомендует ограничиваться лишь вечерним проветриванием. Мать молчит. Отец переживает, как бы она не заболела теперь. Мать косится на меня.

Боюсь, это провал.

Миссис Градов уже поставила нам диагноз.

— Думаешь, она догадывается? — Спрашивает Зоя шепотом, когда мы собираемся на стадион.

У меня сегодня товарищеский матч. Если покажу себя хорошо, то со следующей недели буду тренироваться с основным составом. Просто тренироваться, но это уже большой шаг вперед для приобретения нужных навыков.

— Вполне возможно. — Вздыхаю.

— Отдай мне мои трусы. — Смеется она, подныривая под мою руку.

Усмехаюсь, обнимая ее:

— Нет, они будут моим талисманом.

«Черненькие, кружевные»

Нам приходится мгновенно расцепиться объятия, едва слышатся шаги в гостиной.



Через час я уже в раздевалке — надеваю термобелье с длинным рукавом под футбольную форму. Долго сопротивляюсь, но парни все-таки заставляют меня надеть теплые перчатки и повязку на голову. Хотя никто из них этого не делает. Весь первый тайм сижу, накинув куртку, на скамье запасных, стучу зубами и дрожу. Удивляюсь. Тут и шуба бы не помогла, а они еще по полю бегают в такой холод.

Не верю своей удаче, когда тренер в середине второго тайма внезапно показывает мне жестом, чтобы я готовился. Разминаюсь, отгоняя стада мурашек, захвативших все мое тело. Разогреваю, потягиваю задубевшие мышцы, двигаюсь, подпрыгиваю. И как только сменяю основного игрока, сразу максимально стараюсь включиться в игру.

Здесь не до шуток — мне доверили позицию центрального полузащитника. Большая ответственность. Один шанс на миллион, я считаю. Знаете, это такая роль, которая не каждому под силу, только самым выносливым. Ты не нападающий. Не тот красивый чувак, который оказывается в нужном месте в нужное время и ждет подачи, чтобы забить решающий гол. Ты не, мать его, Криштиану и даже не великий Месси. Ты — простой трудяга, выполняющий очень важные функции.


И атака, и оборона — огромный объем работы одновременно. Ты — связующее звено между защитниками и нападающими. Ты — атакующий хавбек.

Забываю о холоде, забываю о боли, о любых проблемах — забываю. Чувствую себя реальным мотором, который, двигаясь без устали, отрабатывает в обороне и при первой возможности разгоняет быстрые фланговые атаки. Действую резко, временами агрессивно. Я — взрывной, быстрый, меня не остановить. Прерываю передачи соперников, страхую игроков своей команды, даю пасы.

Едва не теряю чувство реальности, когда вдруг удается отобрать мяч в самом центре. Останавливаю его и в долю секунду оцениваю обстановку на поле. Чувствую себя дирижером, который «держит» все в своих руках. Под рев болельщиков начинаю атаку и… наношу удар по воротам.

Гол!

Сам себе не верю — в одиночку решил игровой эпизод.

Стадион взрывается. Меня окружают игроки. Обнимают, хлопают, подбадривают. И пусть это всего лишь товарищеский матч. Пусть, я, по сути, не имею никакого отношения к этой команде. Но для меня это мой личный чемпионат мира. Победа над собой. Я поверил в себя и позволил поверить в меня другим. Взял ответственность и удержал ее.



А после игры, когда я выхожу из раздевалки, меня встречают Зоя и мистер Градов — они оба смотрели матч с трибун. Мужчина крепко обнимает меня и даже приподнимает от земли. Мне не верится, что кто-то может вот так радоваться за меня, так гордиться. Мы идем домой пешком, он все говорит и говорит по-русски, а я что и могу понимать, так только его эмоции. Но мне и этого достаточно, о лучшей поддержке я никогда и не мечтал.

— Отдашь мне их? — Шепчет Зайка, улыбаясь.

Отрицательно качаю головой.

— Нет. — Наклоняюсь к ее лицу, пока ее отец не видит. — Это теперь мой талисман навсегда.

Сжимаю в кулаке в кармане тонкое кружево.

— Это фетишизм. — Смеется она. — Давай я подарю тебе что-нибудь обыкновенное взамен. Будешь таскаться повсюду с женскими трусиками — тебя неправильно поймут!

Неохотно передаю свою находку, которую Зоя тут же прячет в карман.

— Ладно. — Подмигиваю. — Есть у меня одна идея.

Зоя



Утром в понедельник я выбираюсь из комнаты Джастина незамеченной. Завтрак проходит в относительном спокойствии, но напряжение со стороны мамы становится все ощутимее. Она не улыбается, не смеется и выглядит какой-то встревоженной. Вставая из-за стола, даю себе слово поговорить с ней в ближайшее время.

Дорога до университета дается нам нелегко: моего американца, привыкшего к теплому климату, буквально колотит от холода. Для него путь в несколько сот метров с непривычки превращается во что-то вроде в антарктической экспедиции, где нужно идти вперед, чтобы выжить. И пусть мне не так тяжело, как ему, а на градуснике всего три градуса ниже нуля, но я прекрасно понимаю это самое состояние, когда организму требуется хотя бы пара недель, чтобы настроиться после теплого лета на осенний лад.

Когда мы заходим в фойе универа, Джастин уже шмыгает носом. Руки красные, губы синие, но жалеть он себя не дает: «Хо-ро-шоу, нар-мал-на». Через пять минут, согревшись и сдав куртку в гардероб, он уже прикалывается над Полем, который приходит на занятия в капоре и варежках — их ему одолжила добрая бабулька, у которой он живет.

Поторапливаю их, напоминая про время. Занятие начнется уже через минуту, а опаздывать нельзя ни в коем случае — Лариса Геннадьевна, которая преподает нам современную историю языка, не из тех, кто закрывает глаза на подобные вещи. Она настоящая психопатка. Попросит выйти, и если ты не сделаешь, как она хочет, начнет голосить. Посмеешь ослушаться — твои вещи полетят в коридор. А через пару секунд после случившегося она будет продолжать лекцию с таким видом, будто ничего и не произошло.

Заходим в аудиторию. Она огромная: сегодня занимаются вместе целых три группы. Студенты уже расселись и готовятся к началу лекции. Поднимаемся на самый верх, периодически здороваясь с теми, с кем знакомы или учимся вместе. Машу рукой Никите, Диме, Маше, киваю Вике и ее подружкам, но те отворачиваются. Когда мы занимаем свои места, слышу перешептывания внизу, но, конечно же, не отношу их на свой счет.

А зря.

На первой же перемене меня повсюду сопровождает шепот. Провожаю Джастина на занятия для иностранных студентов и снова слышу хихиканье за спиной. Иду на следующую пару — тихие разговорчики проносятся по коридору. Сажусь обедать, столовая наполняется шепотками, словно ветер разносит пожухлые листья перед грозой. Опускаю глаза и принимаюсь за обед.

— Ты тоже это видишь? — Спрашиваю у Маши, которая застывает с ложкой в руке и сосредоточенно оглядывает помещение.

От ее взгляда разговоры сидящих поодаль девчонок тут же прекращаются.

— Похоже, мы чего-то не знаем. — Предполагает подруга.

— Лучше и не знать. — Отмахиваюсь я.

Кто-то в очереди перед раздачей смеется, показывая на меня пальцем. Не узнаю этих девиц. Кажется, они учатся на курс младше. Мне становится не по себе.

— Догадываешься, чьи проделки? — Оглядывается Машка.

— Еще бы, — не задумываясь, отвечаю я.

И дальше все продолжается по уже знакомому сценарию. Куда бы я не шла, везде за мной следуют переговоры и сплетни. «Ш-ш-ш», «смотри-смотри», «это она» — их голоса сливаются в противный скрип, будто кто-то гнилые зерна в ступе перемалывает.

Мы приходим в аудиторию к Станиславу Вячеславовичу. До лекции еще около десяти минут, преподавателя нет. Зато ребята — все свои, давно знакомые. Но и с ними, почему-то, мне нет теперь покоя. Невозможно игнорировать эти переглядывания. Вроде взрослые люди, а посмотришь — детский сад. Шепчутся за спиной, обсуждают, поглядывают искоса. И ни у кого духу не хватает подойти и в лоб сказать, что они обо мне думают.

Через минуту возвращается Джастин со своих занятий. С ним ребята здороваются охотнее, но когда парень подходит ко мне и садится рядом, волна шепотков становится похожей на настоящее цунами, готовое поглотить нас целиком.

— Я чего-то не знаю? — Наклоняется он ко мне.

Все кажутся занятыми своими делами, но продолжают время от времени оборачиваться на нас. Замечаю улыбочку Вики — та выглядит ужасно довольной собой. Еще бы. Мало ей было донести про меня Славе, так она еще и всему универу раструбила.

— Все нормально. — Говорю я с каменным лицом.