Люциус Адлер. Тайна золотого кристалла

– И чем я могу помочь? – Тео с сомнением посмотрела на мадам Петровска. – Я не владею магией. То есть не сознательно. У меня всего лишь время от времени бывают предчувствия и всё такое.

Петровска улыбнулась.

– О, ты способна на большее, юная дама, – любезно возразила она. – Ты маяк.

– Что? – спросил Харольд. Чем дольше Теодосия рассказывала, тем бледнее становился щуплый изобретатель. Он заговорил впервые с того момента, как они вошли в квартиру.

– Постараюсь объяснить наглядно, – начала мадам Петровска, переводя взгляд с одного на другого. – Вы, ребята, потеряли важные воспоминания. Их у вас украли, и теперь вы подобны лодкам, которые сбились с курса в море ночью в туман.

Люциус кивнул. Приблизительно так он и чувствовал себя с тех пор, как сел утром в кеб Тео. Он снова и снова вспоминал то странное чувство, которое испытал при пробуждении. Теперь он знал, откуда оно взялось.

– Туман, который окутывает вас, очень-очень коварный, – продолжала спиритистка. – Это волшебный туман. Понимаете? Он создаёт иллюзию, будто нет никакой спасительной гавани.

– Магия хочет, чтобы мы даже не заметили, что она действует внутри нас, – сообразил Себастиан. – Чтобы у нас не возникло подозрений.

– Правильно. Потому что тогда вы не попытаетесь ничего предпринять. Тот, кто не знает, что недосчитывается воспоминаний, их и не хватится.

– Значит, всё-таки можно что-то предпринять? – с надеждой спросил Люциус.

– Может быть, – осторожно ответила Петровска, положив тонкую руку Теодосии на плечо. – Если есть маяк. Кто-то, кто может показать путь через туман в гавань. Ты, Тео, вспомнила, что случилось с вами вчера. Надеюсь, это наш крупный козырь. Потому что и я не могу вернуть твоим друзьям знание, о котором ведаю так же мало, как и они. Мне не знакома гавань, которую забыли ваши лодки. Но ты её знаешь – и если мне повезёт, я подтолкну Себастиана, Харольда и Люциуса к её поискам. И помогу обнаружить маяк в тумане.

– Давайте начнём, – сказала девочка, прежде чем мальчики успели усомниться или что-либо возразить. – Что надо делать?

Спиритистка поднялась, подошла к шкафу, достала оттуда небольшую фиолетовую пирамиду и, поставив в центре стола, зажгла несколько свечей и благовоний. Через несколько секунд вокруг запахло экзотическими травами и пряным дымом. Мадам Петровска села и кивнула Тео:

– Ты знаешь, что делать. Сфокусируйся на кристалле, моя дорогая. Сосредоточься. А вы, юные господа, закройте, пожалуйста, глаза, глубоко вдохните и слушайте только мои слова.

Люциус повиновался. Он молча сидел, спрашивая себя, чего же он, собственно, ждёт. Минуты обратились в вечность. Тишина казалась абсолютной.

– Дышите медленно и размеренно. – Голос мадам Петровска звучал странно, будто издалека. – Расслабьтесь. Отбросьте всё, что вас стесняет. Отпустите всё, что вас задерживает. Расслабьтесь.

Никогда прежде Люциус не слышал более успокаивающих слов! На него разом навалилась усталость, от которой он с таким трудом избавился всего несколько часов назад. Его конечности, казалось, налились свинцом, мышцы утратили силу. Он уже не сидел, а висел в кресле – каждая клетка его тела полностью расслабилась.

– Вы заблудились, – снова донёсся до него далëкий голос спиритистки. – Вы дрейфуете в тумане. Но есть земля, друзья. Недалеко от вас. Видите?

Люциус уже ничего не видел, да и не хотел видеть. Крепко зажмурившись, он вдыхал и выдыхал, вдыхал и выдыхал, и ему было хорошо. Наконец-то он снова обрёл душевный покой. Сколько времени прошло? Ему было всё равно. Всё было не важно.

– Напрягитесь, – призвала мадам Петровска где-то по ту сторону его век. – Ищите. Тео, ваш маяк, светит вам.

Прошла ещё вечность. Но вдруг мальчику показалось, что во тьме его закрытых глаз мелькнул маленький огонек. Но как это возможно? Более того, это ему страшно мешало. Он же хотел покоя!

– Да, именно там, – раздался далёкий голос Петровска. – Смотрите, ребята. Смотрите и идите к нему.

Мерцание повторилось, участилось. Свет рос. Люциусу казалось, будто невидимая рука тянет его к свету. Пряный дым вдруг ударил ему в нос.

Потом в темноте раздался второй голос. Он был ближе, чем голос Петровска, но звучал сдавленно и был преисполнен страдания. Вздох после каждого слога, каждый звук – борьба.

– Я. Не. Смогу.

– Сможешь, Тео, – мягко возразила откуда-то издалека мадам Петровска. – Ты сможешь. Не сдавайся.

А свет всё продолжал расти. Он уже на треть вытеснил темноту, потом наполовину. «Тео?» – пронеслось в голове у Люциуса. Он хотел открыть глаза, посмотреть на неё, но спиритистка запретила. И этот странный дым всё глубже проникал внутрь, наполняя его как воздушный шар.

– Идите к маяку, – снова услышал он голос хозяйки. – Идите… друг к другу!

Потом случилось вот что: свет превратился во взрыв, поглотив тьму без остатка. Дым стал невыносимым. Кашляя и задыхаясь, Люциус открыл глаза и увидел, что Харольд и Себастиан чувствуют себя так же.

И что Елена Петровска обнимает взмокшую и дрожащую от напряжения Теодосию.

– Получилось, – прошептала девочка со слабой улыбкой и закрыла глаза.

Всё было как рассказывала Тео: к ним вдруг вернулись воспоминания, и никто не мог этого объяснить. «Потому что это имеет мало отношения к логике, – подумал Люциус. – Это магия. Детективные методы Шерлока Холмса тут бессильны». Тёмный дом в Хокстоне, зловещий автомат, Грейнджер и кучер в воздухоплавательных очках – всё вдруг всплыло в памяти. А вместе с тем и осознание опасности, которой они все подвергались. «Золотой кристалл власти, – пронеслось в голове Люциуса. – И как мы только могли о нём забыть!»

Друзья ошеломлённо смотрели друг на друга. Все, казалось, думали об одном и том же.

– Только представьте, – пробормотал Харольд, – что заклинание Грейнджера подействовало бы на Тео так же, как на нас.

Себастиан мрачно кивнул.

– Тогда наверняка всё было бы потеряно, – сказал он. – И этот бесчестный вор мог бы творить всё, что захочет.

– И что бы это было? – спросила Тео. – Что у него на уме?


– Понятия не имею, – вздохнул Люциус.

Они постепенно оправились от своего волшебного путешествия сквозь туман. Тео, которую мадам Петровска совершенно справедливо назвала маяком, стало заметно лучше, и к ней вернулись силы. Друзья попрощались со спиритисткой, поблагодарив её за помощь. Теперь они сидели в кебе, который со стуком катил по лондонской булыжной мостовой. Они направлялись в клуб «Диоген», надеясь, что их там ещё никто не хватился.

– Что сейчас собирается делать Грейнджер, знает, вероятно, только его босс, – сказал Люциус. – Тот таинственный человек из соседней комнаты, помнишь? И мы не знаем, кто это.

– Вы, может быть, и нет, – сказал Себастиан, и Люциус вскинул брови. – А я знаю.

– Как это? – спросил Харольд. – Мы едва могли разглядеть этого типа, не говоря уж о том, чтобы узнать. Только тёмный силуэт с низким голосом.

– Ага, – кивнул сын знаменитого путешественника. – Но мне этого достаточно. Этот тип ещё вчера показался мне странно знакомым. А теперь я абсолютно уверен. Друзья, я знаю, кто завладел магическим кристаллом. Я знаю, для кого мистер Грейнджер, этот предатель, украл его. Для Джорджа Уолтера Белла, давнего соперника моего отца!

Люциус уже слышал раньше это имя. Харольд, похоже, тоже его знал:

– Неужели тот самый Белл, с которым вы состязались, кто первым доберётся до Конгарамы? Который тоже организовал экспедицию, но вы его опередили?

– Совершенно верно. Белл – бессовестный завистник, который идёт по трупам, чтобы достичь своих целей и приумножить своё благосостояние. Белл возненавидел моего отца десятки лет назад.

Вот оно что! Внезапно это безумное приключение обрело смысл: кража в музее, похищение кристалла-яйца – всё это произошло потому, что Джордж Уолтер Белл не смог смириться с заслуженной славой своего давнего конкурента Аллана Квотермейна.

Тео побледнела:

– Можете считать меня сумасшедшей, друзья, но я думаю, что Белл вовсе не стремится испортить выставку отцу Себастиана. Помните, что сказал вчера Грейнджер? Он сказал, что с помощью кристалла можно даже героев превратить в убийц. Он даже обещал нам это, сказал, что мы ещё увидим.

В горле у Люциуса пересохло.

– А кого из героев Джордж Уолтер Белл любит меньше всех?

Они посмотрели друг на друга.

– Ой, – пробормотала Тео, потому что всем им, конечно, пришла одна и та же мысль: Аллана Квотермейна!

Харольд посмотрел на Себастиана.

– Где сейчас твой отец? – озабоченно спросил он.

Себастиан выхватил карманные часы:

– В музее. Открытие выставки уже на носу.

– Чёрт побери! – вырвалось у Люциуса. Его охватила паника. – Знаете, что это означает?

– На церемонию открытия приглашено много важных гостей, – сообразил Харольд. – Это была бы прекрасная возможность для Белла сделать героя убийцей. Если он выступит против какого-нибудь лорда или леди, с его репутацией будет покончено.

Себастиан побледнел.

– Друзья, думаю, речь идёт не о каком-нибудь лорде или леди, – прошептал он. – Сама королева Виктория должна явиться в музей, чтобы почтить папины заслуги.

– Боже мой! – У Харольда округлились глаза от испуга. – Вы и правда думаете, что Белл зайдёт так далеко?

– Вы не знаете его так, как я. Я уверен. – Себастиан мрачно кивнул. – Вот в чём дело. Белл хочет, чтобы мой отец убил королеву – сегодня! На глазах у всех! И этот ужасный кристалл заставит его это сделать!





Глава 13

Смерть королеве!




Их паровой кеб мчался по улицам Лондона. Люциус недолго думая спихнул автомат семьи Паддингтон, который правил экипажем по дороге к мадам Петровска, с водительского сиденья и сам сел за руль.

– Ты умеешь водить такие штуки?! – в ужасе спросил Харольд.

Люциус лишь усмехнулся:

– Положись на меня. – И поддал пару.

Они мчались по широкой Оксфорд-стрит. Себастиан, сидящий рядом с ним, давил на клаксон, пока Люциус, вцепившись в руль, пытался не сбиться с курса. Харольд и Тео сидели в пассажирской кабине и смотрели в боковые окна, и Харольд то и дело вскрикивал «Осторожно!» и «Берегись!», когда Люциус опять подъезжал слишком близко к какому-нибудь препятствию.

Слева и справа от них сплошной чередой тянулись многоэтажные дома, похожие на искусственные стены траншеи. На тротуарах в это время дня толпились люди, по дороге ехали многочисленные экипажи и паровые кебы. Но Люциуса это не остановило. Он уже ездил в паровом экипаже в Шанхае. По сравнению с ним лондонское уличное движение было спокойным.