Логово змея

– Ну, тут надо крепко думать, – проговорил Гаврилин, но Алямов видел, что решение он уже принял.





* * *


С Авдеем случилась истерика. Он вдруг затрясся, уронил лоток и некоторое время ссутулясь, неподвижно сидел на коленях, опустив вдоль тела руки.

– Ты чего? – спросил Ленчик и, не получив ответа, легонько тряхнул его за плечо.

– А-а-а! – раздался жуткий вопль. – Все из-за тебя! Ты нас сюда завел! Су-уки! А-а-а!

Авдей вскочил и бросился на оторопевшего Ленчика, вцепившись ему в горло. Ленчик захрипел, слабая попытка к сопротивлению была сметена неистовым напором свихнувшегося Авдея, жизнь Ленчика в тот момент повисла на волоске: который бы непременно оборвался, если бы не подоспевшие на помощь Драч и Тихон. Вдвоем с огромным трудом они оторвали Авдея от его жертвы и после бурной схватки прижали к земле. Авдей визжал, плевался, пытался укусить своих противников, но постепенно затих и обмяк.

В штрек на шум испуганно заглянул кто-то из бомжей и тут же скрылся. Рядом приходил в себя Ленчик.

– Авдей! – позвал Драч, чуть ослабляя захват. – Авдей, ты меня слышишь?

– Ни хрена он не рубит, – сипло сказал Ленчик, растирая кадык. – Все, крыша тронулась, раз на своих кидается. Чуть башку мне не оторвал, гад.

По телу Авдея пробежала короткая судорога. Он повернул сколько можно голову и что-то неразборчиво прошептал.

– Чего ты сказал? – нагнулся к нему Драч.

– Сгнием здесь, – услышал он. – Все сгнием.

– Авдей, ты как? – спросил Драч. – Очухался, браток?

– Пу-пусти, – жалобно попросил тот, и Драч с Тихоном освободили Авдея, отступили на шаг, готовые в любую секунду кинуться на него снова.

Но приступ, кажется, миновал. Авдей приподнялся и, трудно перевалившись на спину, прислонился спиной к камню.

– Сгнием мы здесь… – снова сказал он и тоненько, на одной ноте, завыл.

– Все-все, Авдей, хватит! – прикрикнул Драч, не решаясь к нему приблизиться. – Слышишь, Авдей!

К его громадному облегчению Авдей услышал.

– Драч, – сказал он, – я не хочу здесь подыхать, Драч! Не хочу!

– Не подохнешь. – Драч шагнул к нему и осторожно положил руку на плечо. – Уйдем мы отсюда.

– Как, Драч? Как?

– А вот так… Тихон, позови Семена. И посмотри, чтобы доходяги сюда не совались.

– А чего они? – удивился Ленчик. – Боишься, что сдадут? Кому сдавать-то? Кум сюда не ходит.

– Береженого бог бережет, – ответил Драч. – А уходить надо сейчас, пока еще силы есть. Через пару недель мы сами в доходяг превратимся. Тогда уж точно заживо гнить начнем.

– Бесполезно это, – с тоской сказал Ленчик. – Отсюда не уйдешь. Мы тут как в гробу. Тут сдохнешь, здесь и закопают.

– Нет, – помотал головой Драч. – Покойников они тут не оставляют. Поднимают наверх. Вот мы и сделаем им покойника.

– Ты что, хочешь какого-нибудь доходягу придушить? – удивленно спросил Семен. – Ну и что дальше?

– Я говорил, что обойдемся без доходяг, – сказал Драч. – Покойником я буду. Сам пойду…



Когда подъемник скрипя, опустился с вечерней порцией пищи, Коля, запрокинув вверх кудлатую голову позвал:

– Эй, начальник! Слышишь?

– Чего там! – ответили сверху.

– Тут у нас, это, кончился один…

– Почему?

– Под камень попал, не уберегся.


– Ну и оставь его под камнем, – равнодушно хохотнули сверху. – Кому он мешает.

– Так это… не по-людски ведь. Достали мы его.

– Значит, положь обратно, – беседа эта явно развлекала тюремщиков.

К колодцу прорвался Ленчик, истошно завопил:

– Поднимите его, гады! Поднимите! Не буду с трупешником вкалывать! Никто не будет! Сдохнем здесь все, все завалим, кончится ваша маза! Ты слышишь, падла?

– Чего разорался? – удивились сверху. – Работать не будешь – жратвы не получишь. Тогда вправду сдохнешь.

– Сдохнем! – крикнул Ленчик. – Но вам, сукам позорным, больше рыжья отсюда не вынуть ни крошки! Я тебе конкретно обещаю! Все тут порушим!

Наверху ненадолго наступила пауза.

– Ладно, сейчас узнаю…

Подъемник пополз вверх, через минуту звякнула, захлопываясь, крышка люка.

– Не проканало, – с тоской произнес Ленчик.

Тихон ткнул его в бок кулаком:

– Молчи!

Никто из них больше не произнес ни слова, напряженно вслушиваясь, пытаясь уловить малейший звук, проникший в подземелье с воли. Бомжи растерянно сбились в кучку в дальнем от колодца углу камеры. Догадывались ли они о том, что происходило сейчас на самом деле, или нет, но на всякий случай Тихон отогнал их туда сразу после того, как Коля закончил переговоры. Прошло не менее получаса, пока грохот железа не возвестил, что люк снова открылся.

– Эй вы! – прозвучало сверху. – Давай, клади его в люльку.

– И что б все по закону было! – тут же заорал Ленчик. – Все как положено!

– Будет тебе по закону, – пообещали. – Специально попа наймем, чтобы отпевал. И свечку поставим.

Драча с залитым кровью лицом, положили на опустившийся помост лифта. Натужно заскрипели тросы, и подъемник медленно пополз вверх. Глаза Драча были плотно закрыты, он лежал, чуть согнувшись, на боку, будто бы в случайной позе.

«Контроль! Контроль!» – повторял он мысленно, но едва его ноздри ощутили свежий воздух воли, бесконечно вкусный против гнилой затхлости подземелья, сердце забилось так сильно, что Драч всерьез испугался, что этот стук услышат те, кто собирался его сейчас закопать.

– Здоровый, кобел, – сказали над ним без энтузиазма.

Драч чуть-чуть разомкнул веки. Тусклая лампочка едва освещала пространство сарая. Трое. Их было только трое, с бешеной радостью понял Драч. Все – без оружия. Крепкие, кряжистые мужики, каждый килограммов на пять – семь тяжелее Драча. Они совершенно ни о чем не беспокоились. Здесь, в таежной глухомани, они были самыми опасными хищниками, куда страшней росомахи и медведя. Но сейчас они не понимали, с кем им придется иметь дело. Драч тоже принадлежал к той же породе хищников. Только он был много опасней.

– Давай берись, – сказал один и потянул Драча за щиколотку.

Именно этого Драч и ждал. Распрямившись пружиной, вогнал другой каблук в бородатую рожу. Взлетел вверх с приглушенным хаканьем, извернулся, ударил костяшками пальцев в кадык под разинутым от неожиданности ртом. В прыжке догнал третьего, ошеломленно попятившегося, сбил наземь, упал сверху, захватом зажал голову и резко крутанул. Слабый треск лопнувших позвонков, короткая предсмертная судорога. Теперь добить первого, что пытался подняться, протирая глаза от хлынувшей крови. Ребром ладони под основание черепа. Последнее тихое аханье… Все…

Драч бросился к колодцу, торопясь, принялся раскручивать рукоять лебедки. Через несколько минут все четверо членов его команды стояли рядом с ним. Внизу тоскливо выли покинутые бомжи.

– Может, вытащить этих? – предположил Семен.

– Чтобы они тебя тут же сдали, – огрызнулся Драч. – Они не в тайгу побегут, а к хозяевам – пайку зарабатывать. Крышку закрой, быстро!

Был поздний вечер, это оказалось удачей – солнце не слепило отвыкшие в подземелье глаза. Драч осторожно высунулся из дверей сарая. Окна ближайшей избы – в двухстах метрах справа – светятся желтым электрическим светом. Слева – темная стена тайги. Гуськом, согнувшись, они кинулись к лесу. Ноги отвыкли от бега, шаги казались неловкими и неуверенными.

– Стой! – заорали сзади. – Стой, говорю!

Крик подстегнул, они мчались словно на крыльях. Ударил выстрел, за ним второй. Рядом с головой Драча жикнула пуля. Шум позади разрастался – начиналась погоня. Снова пальба, но спасительные ветви уже сомкнулись за спиной беглецов, тайга приняла их, с равнодушной щедростью отпуская шанс на спасение…





* * *


Осень дала небольшую отсрочку природе. Было безоблачно и вполне тепло, медленное движение воздуха слегка пошевеливало ветки деревьев, а прямые лучи солнца быстро высушили намокшую одежду Глеба и Анны. Среди неизменной зелени хвои проступали желтизна и багрянец готовящейся опасть листвы. Но пока что царило лето – короткое бабье лето, словно скромная компенсация беглецам за перенесенные испытания.

Некоторое время они двигались берегом реки вниз по течению, а когда прибрежные утесы отступили в сторону, открыв обзор, и Глеб увидел знакомую белую вершину Ачик-тау, тревога всколыхнулась в нем с прежней силой.

– Бандиты могут быть где-то рядом, – предположил он. – У меня такое ощущение, что места вокруг знакомые. Как бы нам на них снова не нарваться.

– Они ушли, – уверенно ответила Анна. – Они не стали бы ждать здесь четыре дня.

– Четыре? – удивился Глеб. – Что ты, Анна! Мы и суток в этих пещерах не провели.