Лука, или Темное бессмертие

– Шевалье мертв. Нам больше не нужно его искать, а он никому не сможет причинить зло. Но следует все начать заново в хронологическом порядке, чтобы понять, проанализировать все даты и события, которыми мы располагаем, и постараться разобраться…

После энной чашки он ткнул кончиком маркера в точку на самом верху доски.

– Все начинается в подвале загородного дома, наверняка в середине октября, судя по выпискам со счета. Грегуар Пристер еще жив и даже вообразить не может, что происходит в его летнем жилище, Фабрис Шевалье закупает резервуары, мастерит свое устройство, доводит все до ума в подвале. Он делает себе татуировку с точным временем и датой, когда он должен открыто вступить в игру: вторник, 7 ноября, в 17:02. Для него это способ ни на мгновение не терять из вида, в чем его цель и долг. И ни в коем случае не дать задний ход. С этим несмываемым посланием, выгравированным у него на руке, шестеренки приходят в движение. – Он прокрутил картинки на доске и указал на другую строку записи данных. – Вот здесь… Шевалье переходит к артподготовке, если можно так выразиться. В субботу, 4 ноября, ранним вечером он похищает Бертрана Лесажа из дома в окрестностях Орлеана. В тот же день в… 19:43 его жена Элен Лесаж получает с мобильника мужа эсэмэс, сообщающее о похищении. На следующий день, в воскресенье, приходит черед исчезнуть Флоранс. Шевалье похищает ее на краю парка Андре Ситроена, без сомнения после того, как спрятал в траве письмо для нас. В 21:39 он посылает видео молодой женщины ее матери, затем… – Шарко потер правый висок. Следовало сосредоточиться, расставить детали по правильным клеточкам. – …Потом еще одно сообщение через несколько часов, в понедельник в час ночи, где он велит Летиции Шапелье съездить за мобильником в ее гараж. Второй приказ поступает ей в тот же понедельник, ровно в 12:05: Ангел велит ей на следующий день в 17:02 набрать ПИН-код на найденном ею в гараже телефоне, стоя возле приемной Управления, если она хочет, чтобы ее дочь была освобождена. Но на этом сообщения не кончаются. Последнее адресовано… – Он потряс пачкой листов. – …Грегуару Пристеру. Специалисты все еще изучают его мобильник, но задолго до смерти Пристер получил множество эсэмэс с незарегистрированного сотового. Эсэмэс с угрозами: если он не сделает того, что ему говорят, его кардиостимулятор сгорит у него в груди… Последнее Пристер получил в понедельник, в 14:35; ему указывали время и место, куда он должен отправиться с тем самым письмом. Это сообщение – последний след живого Шевалье, который у нас имеется. – Он отметил дату и время, обведя их фломастером. – Во вторник его тело обнаруживают в лесу Бонди. Согласно судмедэксперту, он был убит в ночь с понедельника на вторник, с десяти вечера до двух ночи. Летиция Шапелье, как и Грегуар Пристер, разумеется, не знают, что он умер накануне, а потому послушно следуют приказам. Один выходит из своей квартиры, садится в метро и едет в указанное место, без документов и мобильника; другая, находясь в Управлении, дает сигнал, нарушающий работу кардиостимулятора, ровно в предсказанное время. Вот тут для нас все и начинается. Мы получаем из рук трупа письмо, адрес сайта, подключаемся…

Шарко оперся ладонями о стол. Его взгляд на несколько секунд затерялся в пустоте, отслеживая независимые траектории Пристера и Шапелье в тот вечер. Совершенно дикая история. Достаточно было, чтобы Пристер опоздал, например, из-за какой-нибудь проблемы в транспорте, и посмертный план Ангела не был бы осуществлен. Что бы тогда произошло? В какую сторону повернула бы их судьба?

Он покачал головой и продолжил излагать основные моменты.

– Я вспоминаю о подвижной красной точке в черноте, когда мы впервые подсоединились к сайту. Бертран и Флоранс уже были заперты в своих цилиндрах с момента похищения. Вся система была готова к запуску. В дальнейшем мы довольствовались тем, что шли за белыми камешками и последовательно вызывали заранее запрограммированные действия. В среду утром зажигается освещение, позволяя нам увидеть пленников. Интернет-пользователи, обеспокоенные внезапным исчезновением Флоранс и странной последней фотографией с ее камеры, начинают звонить. Информация доходит до нас… в среду вечером. В этот момент в парке Андре Ситроена обнаруживается второе письмо, мы выходим на указанный сайт и запускаем обратный отсчет в 20:30. Параллельно сообщения автоматически появляются на личных страницах в Facebook, призывая пользователей заходить на сайт, журналистам рассылаются мейлы… Буря в прессе, число просмотров зашкаливает. Дальнейшее известно…

Все это до сих пор казалось невероятным. Когда вы охотитесь за кем-либо, он материализуется в вашей голове, даже если у него нет определенного лица. Он становится вашим наваждением, вашей целью, и вы живете лишь ради того, чтобы однажды оказаться с ним лицом к лицу, почувствовать его, прикоснуться, поговорить с ним. Известие о его смерти неизбежно вызывает шок, но и создает большую пустоту.

– В последние дни мы прошли сквозь ураган, но мы все здесь и крепко стоим на ногах. Вы и ваши люди сражались как могли, и я поздравляю вас с этим. Ни одному из вас не в чем себя упрекнуть. Если можно разглядеть светлый огонек в этом мраке, то вот он: Фабрис Шевалье мертв и больше никому не навредит. – Он рухнул на стул. Допил кофе. – Жеко и прокурор объявят о его смерти, и я вполне им доверяю в том смысле, что они найдут подходящие слова, чтобы мы не выглядели сборищем идиотов. Мы спасли Флоранс, но, несмотря на это, пресса не будет с нами чикаться. Хотя нам-то плевать, мы должны работать дальше. Поэтому не включайте телевизор, перестаньте читать газеты и держитесь подальше от этого дерьма столько, сколько будет нужно. Несмотря на свои действия, Шевалье остается жертвой из леса. Его жестоко убили, изувечили, и нам предстоит найти его убийцу или убийц. Установить, что произошло в понедельник между тем временем, когда после полудня он послал эсэмэс Грегуару Пристеру, и моментом, когда его бросили на съедение собаке. И понять, почему люди, присутствовавшие при его смерти, уготовили ему подобную участь.

Одри подняла руку:

– Я вам еще не рассказывала о своем сегодняшнем визите, но… я получила кое-какие разъяснения.

Шарко мотнул подбородком в знак того, что слушает. Все взгляды обратились на нее.

– Я посетила Альрика Съоблада, президента ассоциации трансгуманистов. На первый взгляд ничего незаконного там нет. Вместе со своими сотрудниками он распространяет послания, которые превозносят пришествие постчеловека, то есть человека, подключенного и улучшенного технологиями или биологией. В марте 2016-го они организовали «Implant party», особую вечеринку, во время которой посетители могли бесплатно имплантировать себе чипы RFID. Фабрис Шевалье был среди них. Тот, кто больше всех в мире ненавидел подобные штуки, тот, кто совершил похищение, кто привел в действие все, что мы пережили, чтобы защитить свои идеи, направленные против проникновения технологии в человека, пришел со своим собственным чипом и согласился, чтобы ему под кожу имплантировали это средоточие технологии. Это задачка. – Одри уперлась указательным пальцем в стол. – Что делает волк, когда хочет залезть в овчарню? Он накидывает баранью шкуру и смешивается со стадом, а потом ждет подходящего момента, чтобы начать действовать. Разве Шевалье уже не поступил так, когда пошел работать в «Cyberspace»? Проникнуть, чтобы легче разрушить? Представьте, что в своих обличениях он хотел назвать какую-то группу или движение с целью уничтожить его или выставить само его существование на свет божий. Движение, действующее в тени и имеющее отношение к трансгуманизму или к одной из его наиболее радикальных ветвей. Группу, которая обходит этические правила и протоколы, чтобы вести свои исследования… Мы все помним высказывание из первого письма Шевалье: «Я покажу вам, на что способны эти монстры, прячущиеся во Франции, или типы вроде Карателя».

Она вкратце изложила соображения Съоблада по поводу биохакеров-экстремистов и их диких опасных экспериментов, объектом которых часто становились их собственные тела.

– Я думаю, что Шевалье сумел проникнуть в движение такого рода. Чип RFID был чем-то вроде пропуска, способом влиться в сферу действий трансгуманистов. Я немного поискала в Интернете. В Google полно ссылок на трансгуманистов, есть и несколько оформившихся групп во Франции, о биохакерах тоже говорят, но вроде бы ничего имеющего отношение к нашему делу. Лидеры, которые мне попадались, скорее, стремятся быть на виду, лезут повсюду и совершенно не скрываются.

– Возвращаясь к Шевалье, получается, что сначала чип, потом ампутация фаланги? – вмешалась Люси.

– Да, как доказательство преданности идеям. Способ сделать так, чтобы тебя приняли. Вроде обряда посвящения, испытания огнем. Шевалье блистателен и неуловим. Все в его биографии, начиная от школы и заканчивая местами работы, заставляет предполагать в нем настоящего «технолога». Он идеально вписывается в профиль, который так ценят трансгуманисты: молодой, сверходаренный, великолепно разбирающийся в технологиях и устремленный в завтрашний день. А потому он делает все возможное, чтобы приблизиться к этим типам, проникнуть в их группу, пусть даже пожертвовав частицей своей анатомии…

Шарко кивнул. Спик ему нравилась все больше и больше.

– Но в конце концов его засекли, – говорит он.

– Совершенно верно. В понедельник на этой неделе, когда он готовился перейти в наступление и объявить всему миру о своих открытиях, его поймали. В отчете судмедэксперта говорится, что на его теле обнаружены следы связывания. Лицо раздавлено и сожжено кислотой. Вполне возможно, что его пытали и били, прежде чем отдать на съедение? Удалось ли им вовремя перехватить его манифест? Так или иначе, в конце концов его привели в лес Бонди. Карателю это место было знакомо, там его собака принимала участие в боях. Он бросает Шевалье в яму и отдает его в челюсти своего монстра.

– А члены вышеупомянутой группы присутствуют при бойне…

Сценарий не только возможный, но и наиболее вероятный. Каратель обрек Шевалье на смерть, достойную его предательства. Шарко сделал глубокий вдох и медленно вытолкнул воздух. Посмотрел на часы со стрелками и на долю секунды задумался: сейчас восемь утра или вечера? Провел ладонями по лицу и помассировал щеки. Заметил, как сильно отросла щетина. Когда он в последний раз брился? Он не помнил.

– Я знаю, что сейчас выходные, но… по крайней мере, завтра будут нужны и лишние руки, и люди; мы не должны сбавлять темп, – продолжил Шарко. – А сейчас сделайте для меня одну вещь: возвращайтесь по домам, к близким и к своей постели, и выспитесь. Выспитесь до упора, ладно? А главное, выходя из здания, ни слова прессе, пусть этим займется начальство. Пройдут недели, а то и месяцы, прежде чем шумиха уляжется… Кстати, паводок никого напрямую не коснулся?

Большинство покачали головой, другие упомянули родных и друзей, попавших в неприятности. Скривившись, Франк поднялся. У него болело все.

– Ладно, катитесь отсюда.

На лицах коллег привычная уже серьезность смешивалась с облегчением при мысли о нескольких часах передышки. Комната опустела.

Чуть позже Люси присоединилась к нему в кабинете, уже в куртке. Шарко сидел за компьютером, подключившись к приложению с отслеживанием GPS-трекера, который был выдан Николя. На экране была подробная карта с неподвижной красной точкой на южной оконечности острова Жана Ленобля. Там и располагалась полицейская засада. На другой компьютер была выведена страница Бертрана Лесажа в Facebook. Шарко, не шевелясь, смотрел на нее:

– Что с этим происходит, когда люди умирают? Думаешь, они продолжают существовать в Facebook?

Люси положила руку ему на плечо:

– Поехали домой.

Франк отвлекся от своих размышлений и достал телефон:

– Надо хотя бы предупредить Николя и Алекса. Они должны знать.

– Можешь позвонить по дороге. Поехали, Франк. Пожалуйста.

Франк заколебался, выключил экраны и встал:

– Ладно… поехали.

Люси прижалась к нему и погладила по спине:

– Я знаю, как тебе тяжело, но ты сдюжил. Людям было необходимо, чтобы ты это сказал. Нам всем было необходимо…






41




Николя только что дал отбой после разговора с Шарко, ошеломленный оборотом, который приняло дело. Вырванный из сна на заднем сиденье среди упаковок от сэндвичей, его коллега по засаде тоже пребывал в шоке. Оставаясь в такой позе, Алекс Тассен со своими подогнутыми ногами и торчащими под прямым углом руками больше всего походил на мебель в процессе сборки.

«Черт» было единственным словом, нарушившим мирную тишину салона.

У Николя возникло ощущение, будто фильм запустили на большой скорости и картины слились в ярком свете. Флоранс спасена, но Бертран утонул. Оба оказались запертыми в загородном доме человека с кардиостимулятором. Фабрис Шевалье и есть труп из леса Бонди…

Белланже не мог прийти в себя. Николя еще помнил свои слова, которые он бросил Жеко во время первого собрания, после обнаружения татуировки. Таких случайностей не бывает, оба дела безусловно связаны. Продвинемся в одном, продвинемся и во втором. Никогда и не было двух дел, изначально оно было единым. Если Шевалье погиб от рук Карателя – или, вернее, от клыков его собаки, – две другие жертвы, Грегуар Пристер и Бертран Лесаж, были убиты кликами и машинами, запрограммированными самим Шевалье.

Оправившись от шока, Николя опустил стекло и вдохнул ночной воздух. Засада дала ему время подумать. Обо всем. О своей жизни, будущем, желаниях. А именно – о желании выбраться, не оставаться рабом отравленного прошлого. Он будет бороться за нормальную жизнь.

Он прикинул заодно, что делать с терапией в клинике «Сальпетриер». И решил: он продолжит сеансы. Его злоключение с Одри не разрушит то, что он начал возводить. Он занял чье-то место в протоколе; из уважения он обязан дойти до конца. А потому он сожалел, что сжег письмо, вырванное из его нутра. Он снова напишет его в эти выходные, а в понедельник окажется в кабинете психиатра и прочтет его с таблеткой дюмеронола в желудке.

Его телефон снова завибрировал. Индикатор заряда батареи мигал, показывая один процент: он не смог подзарядить его из-за отключения электричества прошлой ночью, а тут еще, приехав на смену, они оба забыли захватить новый аккумулятор для подзарядки. После десяти часов гуляния по Интернету, слушания радио и переговоров их аппараты были на последнем издыхании.

Звонок был личным. На этот раз Николя вылез из машины, отошел подальше и ответил:

– Спасибо, что позвонил, Тибо. Да-да, жуткая история… Мы продвигаемся, но ничего больше сейчас тебе сказать не могу, дело слишком деликатное, и мы не имеем права говорить, даже своим… Ну да, мне очень жаль… Послушай, я не поэтому тебе звонил, и мой мобильник вот-вот сдохнет. Я хотел попросить тебя об услуге. Ты же по-прежнему в Ницце, в бригаде по наркотикам? Супер… Мне бы хотелось, чтобы ты покопался в том, что связано с девицей по имени Одри Спик. До прошлого года она работала в бригаде по борьбе с торговлей людьми… Меня интересует период, связанный с бешеным грузовиком… Ну да, теракт.

Он бросил взгляд на машину. Прислонившись к дверце, Алекс Тассен смолил сигарету.

– Я хотел бы знать, что там с ней случилось. Она была на службе в тот вечер? Можешь для меня это сделать? К понедельнику… О’кей, отлично, только действуй аккуратно, пожалуйста… Я тебе…

Он не смог закончить фразу – телефон вырубился. Николя вернулся в машину. Он уже жалел, что начал выяснения, но это оказалось выше его сил: ему не удавалось выбросить эту женщину из головы, и он хотел понять, что же с ней не так. А еще сегодня после полудня его запрос Ролану Казулуа на добавление в друзья был отклонен с кратким пояснением в одну строчку:

«Сожалею, но этот пользователь больше не может принимать новых друзей».

Полный бред. В тот момент Николя впал в бешенство и бросился искать в Интернете все, что можно узнать об этом типе. Он выудил несколько старых фотографий, кое-какие упоминания на Copains[79], но давние, в последнее время – ничего.

Он бросил телефон на приборную доску, рядом с мобильником Тассена:

– Все, сдох. Шарко в курсе, что мы скоро станем недоступны. Он подключится к сигналу геолокации и будет внимательно следить, пока нас не сменят.

– Ага, надеюсь, наши сменщики скоро явятся, а то меня уже с души воротит.

Николя посмотрел на отблески Уазы вдали. Здесь вода тоже поднялась. Города вдоль реки долго не выстоят под медленным напором природы. При мысли о возвращении в Аньер Николя одолевало беспокойство. По мнению Ясина, с которым они созванивались несколько раз за прошедший день, вода превысит уровень 2016 года завтра к вечеру и, без сомнения, зальет низ паркинга. В таком случае все баржи на севере порта, и его собственная в том числе, станут недоступны.

И что дальше? Что он будет делать? Что с ним станет? Он, который только-только решил держать голову над водой, если можно так выразиться… Баржа, терапия, благие намерения – все вдруг оказалось сметено мучительным стечением обстоятельств: паводок, Одри, его старые призраки…

Минуты шли, усталость наваливалась все сильнее. Он попросил Тассена быть начеку и позволил себе вздремнуть. Почувствовал, как уплывает, прислонясь головой к стеклу. Звуки затихли, превратившись в шепот, под веками переплетались силуэты. Потом на смену им пришла темнота, пустота пространства между мирами, бездна без начала и конца, и из этого небытия донесся сигнал тревоги.

– …снись!

Николя вынырнул из морока. Вдали справа в изгибах рельефа время от времени мелькали две белые фары. Коп глянул на часы: 22:13.

– Разве смена не в одиннадцать должна приехать?

– Ну да… У меня такое впечатление, что эта машина едет по дороге и приближается.

Николя поверить не мог. Неужели Каратель не стал отменять послезавтрашнего боя и приехал осмотреться? Оба копа застыли, затаив дыхание, когда различили низкое урчание мотора. Автомобиль вроде минивэна проехал по дороге в десяти метрах от них и продолжил свой путь, даже не притормозив. Тассен ударил кулаком по стене салона:

– Черт!

Николя следил глазами за задними огнями, пока не потерял их из вида за поворотом:

– За весь день не было практически ни одной машины. Это он. Он вернется. Прост говорил, что он параноик, сверхосторожный. На всякий случай он объедет весь остров.

Возбуждение мгновенно бесследно прогнало часы смертельной скуки. Они ждали, не говоря ни слова. Может, это кто-то из местных: возвращается домой и решил завернуть на остров по каким-то своим соображениям? Через пять минут напряжение спало. Николя обмяк на сиденье:

– Пустой номер… Мы не…

Он не закончил фразы и выпрямился. Снова фары, теперь справа. Тип возвращался оттуда, куда уехал, на этот раз медленно. Темнота стала полной, мотор машины выключился: водитель наверняка припарковался на краю дороги, у мостков.

– Поверить не могу…

Последовал момент паники, смешанный с удивлением. Быстрым движением Николя схватил магнитный маячок GPS и пистолет. Они вышли, тихо прихлопнув дверцы. Каждый детально знал свою роль. Тассен остался прикрывать, Николя пошел вперед, потом свернул, пробираясь напрямую через густую растительность, скрывающую его от глаз. Затаившись, он разглядел машину. Невозможно понять, сидит ли водитель внутри или направился к баржам.

Он подождал еще и заметил желтый глаз фонарика, двигающийся вдоль берега. Прикинув, что Каратель уже дошел до последней баржи, он выбрался из кустов на дорогу и побежал по асфальту. Черный вэн дремал на обочине. Задыхаясь, коп не смог рассмотреть номерные знаки: они были сплошь черны от грязи. Он подошел ближе, и, когда до машины оставалось метра три, раздался низкий мощный лай.

Животное было внутри. Машина стала раскачиваться. Хуже охранной сигнализации.