Магическая сделка

— Та-а-ак, — очень недобро произнес вошедший вместе со мной Ирэнарн.

У меня просто не было слов.

Сразу было видно, что здесь что-то искали. Но, опять же, едва ли подобное мог сотворить кто-либо из студентов, да и не стал бы никто тратить прорву энергии на то, чтобы тщательно исследовать все доступное в поисках тайника. В этот момент я очень порадовалась тому, что многократно и часто моя комната подвергалась студенческим взломам, потому что в итоге магистр, что проводил обыск, тайник не обнаружил.

Я подошла к месту, где ранее существовала кровать, теперь от нее остались только тонкие полоски дерева, сдвинула их, опустилась на колени и приложила ладони к полу.

— Хорошее место для тайника, — почему-то похвалил Ирэнарн.

— Вы… Откуда вы? — Я обернулась и взглянула на него через плечо.

— Я дракон, — просто ответил Главнокомандующий.

Сам он в этот момент стоял возле остатков шкафа, пристально его изучая.

Я же, вновь вернувшись к тайнику, проследила за тем, как по кромке крышки пробежали искры, взламывая блокировку. Едва они угасли, сняла теперь проступившую крышку, достала все документы, надела на руку бабушкин браслетик, спрятала свидетельство о рождении во внутренний карман платья, туда же отправились свидетельство о зачислении в университет и справка об окончании второго курса.

Отдельной папкой я вытащила контрольные и курсовые. Большинство контрольных были написаны наперед, на всякий случай, я с грустью подумала, что зря не спала столько ночей… очень зря.

— Научные труды? — скептически поинтересовался Черный дракон.

Взглянула на него с нескрываемой подозрительностью.

— Просто стало любопытно, имеется ли там трактат о поедании драконами девственниц.

— Я лично попрошу для вас конспект лекций по ОБЖП у профессора Иваса. Мой, к сожалению, уничтожен, — вежливо ответила я.

После чего вернулась к извлечению контрольных из тайника.

— Я не хотел тебя обидеть. Это был лишь сарказм, — вдруг произнес Ирэнарн.

— Сарказм — не самый лучший способ избежать оскорбления собеседника, — тихо сказала, доставая из тайника последнюю рукопись.

Это была дипломная работа. В смысле, ее план, вступительная глава и краткий перечень тезисов. «Магия как фактор улучшения качества жизни населения». Тема, выбранная еще на первом курсе. Едва ли не сразу после поступления. Пожалуй, одно название уже было прямым свидетельством всей моей наивности в тот момент. Здесь же, на титульном листе, имелось и имя научного руководителя: «Магистр Воронир»… Он, кстати, был единственным, кто одобрил выбранную тему, даже похвалил прилюдно… в смысле, при магистре Аттинуре и учебном совете, раскритиковавшем ее напрочь.

О том, насколько эта тема оторвана от реальности, я поняла уже на втором курсе, на третьем понимание оформилось окончательно… но почему-то я все равно упорно хотела защищать именно эту дипломную работу.

Глупо, да.

— Я все, — поднимаясь и прижимая стопку папок к груди, сообщила дракону.

Ирэнарн галантно попытался забрать у меня ношу, но проявление галантности со стороны того, кто презирает себя за желание обладать человечкой… это слишком даже для меня.

— Мне не тяжело, — увернувшись, заверила я.

Дракон не стал настаивать.





* * *


В кабинет ректора мы прошли без доклада. По той простой причине, что сэр Овандори, увидевший меня, уже поднялся было и раскрыл рот, собираясь по обыкновению высказать все или по крайней мере часть того, что он обо мне думает, но следом вошел Главнокомандующий, и секретарю срочно пришлось из полуприсяда трансформировать позу в поклон. А помощник ректора молод не был, так что секретарскую мы миновали под стоны и треск суставов.

А вот магистр Аттинур при виде меня даже как-то с облегчением выдохнул, откинулся на спинку кресла и произнес:

— Радович, жива, слава Триеди…

Он не договорил, увидев входящего за мой следом дракона.

Мгновенно вскочил, поклонился и начал было:

— Ваше…

— Обойдемся без титулов, — пресек изъявление уважения Ирэнарн. Прошел, сел на диван и сообщил: — Халоне Кириито покидает ваше крайне удручающее меня учебное заведение.

Честно говоря, удивление испытали мы оба — и я, и магистр Аттинур, который, как и я, был на сто процентов уверен, что у меня другая фамилия и я точно не халоне.

Но дураков спорить с драконами тут не было.

— Отчет об обнаруженных деревнях, — сказала я, доставая из кармана ученическую магическую карту, на которой никак не отразились все перипетии нашего пути.


Магистр молча взял бумагу, развернул, вчитался.

Затем произнес:

— Группы профессора Иваса и профессора Этрана вернулись накануне. Утром прибыли Тихомир, Славен и Никодим. Верес?

Последнее было вопросом.

— Выпил медвежью кровь, — с трудом проговорила я.

Ректор помолчал, вчитываясь в отчет, написанный в графах под основной картой, и произнес:

— Что ж, возможно, оно и к лучшему.

Я с этим была не согласна категорически, но кого интересует мое мнение?

— Вачовски? — продолжил допрос магистр Аттинур.

Ответить мне не позволил Ирэнарн, сообщив:

— Информация не подлежит распространению.

Магистр глянул на меня, но, естественно, ничего уточнять не стал.

Он позвонил в колокольчик, призывая Овандори, а когда секретарь появился, приказал:

— Подготовьте бумаги об окончании студенткой Радович третьего курса факультета Теоретической магии.

Я с искренним удивлением посмотрела на магистра, не понимая, что происходит. Я находилась на третьем курсе. До его окончания было еще три с половиной месяца и летняя практика.

— В качестве летней практики зачтете практику в Долине драконов, выполнение исследовательской миссии в Горлумском лесу засчитать как весеннюю сессию. — И уже мне: — Я так понимаю, курсовая за третий курс готова?

Я молча извлекла курсовую из с трудом удерживаемой папки и передала магистру, откровенно не понимая, с чего вообще такие милости.

Аттинур бегло просмотрел план, введение, пролистал основную часть, внимательно вгляделся в главы с расчётами и доказательной базой, закрыл курсовую, на титульном листе вывел «Великолепно» и поставил роспись. Протянул руку за контрольными и, указав мне на стул, сказал:

— Садись уже.

Проверять все курсовые магистр был не обязан, все же ректор, но он проверил каждую, везде выставив резолюцию «Великолепно». А я тем временем, в ожидании разглядывая магистра, вдруг поняла, что на нем нет никаких магических украшений. Ни накопителей, ни амулетов, ни даже заколки в виде оскаленной пасти волка, которую ректор всегда крепил на алую, подчеркивающую его статус шапочку. Ни-че-го!

— Я так понимаю, вы переводитесь в одно из образовательных учреждений драконов? — светским тоном поинтересовался он.

— Нет, я намереваюсь поступить в Университет Стихийных Сил. Надеюсь, магистр Валентайн согласится меня принять, — совершенно честно ответила я.

И увидела, как дернулась рука магистра Аттинура, выводящего резолюцию на очередной контрольной.

Затем быстрый взгляд на меня. Что-то странное, промелькнувшее в мутных светло-голубых глазах ректора, и едва заметное движение головой, означающее «Нет!».

И руководитель Университета Магии мгновенно вернулся к подписанию моих контрольных, но… но… и снова «но»… Глядя на магистра Аттинура, который всегда меня ненавидел, вообще пытался изгнать из университета, многократно топтал мое врожденное чувство справедливости до такой степени, что я вообще в какую-либо справедливость верить перестала, я вдруг решительно отодвинула всю неприязнь к этому человеку, отстранилась от нее, как отстранилась бы от холодной стены, и начала вспоминать другое. Слова профессора Нарски и технику защиты от выпивания силы, которая фактически спасла меня от крайне неприятной участи остаться без магии и постареть лет на сорок сразу, причем Нарски прямо сказала, что технику разработал Аттинур. Вспомнила о том, в какую ярость пришел магистр, когда выпили одного из студентов… Вспомнила сказанное дознавателем Торном… И о том кольце с камнем Правды, которое превратило профессора Нарски в агрессивного, злобного, стремящегося убить Вачовски мага, кольцо, которое предназначалось Аттинуру… Вспомнила историю на кладбище, и только появление Аттинура спасло нас с профессором Ивасом, когда гули практически разобрали склеп…

И поняла, что я, кажется, ничего не знаю об этом человеке.

— Видите ли, Радович, — вдруг заговорил магистр, — у вас в контрольной работе, вот этой, по методам магического речевого программирования, не учтен еще один редко упоминаемый в учебной литературе, но крайне часто используемый на практике метод блокировки речи. Что вы о нем знаете?

И Аттинур пристально посмотрел на меня.

— Ничего: — На экзамене я бы ни за что так не ответила. Начала бы придумывать хоть что-то, лишь бы добраться до правильного ответа, пусть даже окольными путями. Но сейчас не было сил что-либо придумывать… да даже пытаться.

Даже не укорив меня за это, Аттинур как ни в чем не бывало продолжил:

— Это очень эффективный метод, Радович.

Он виновато глянул на Ирэнарна и произнес:

— Простите старика, я по привычке называю ее фамилию.

Старика? Да, я всегда считала магистра Аттинура старым человеком… была убеждена в этом, пока профессор Нарски не сказала, что они ровесники. А значит, ректору максимум пятьдесят, но никак не семьдесят, на которые он выглядел.

Черный дракон никак не прокомментировал обращенную к нему фразу, и ректор продолжил:

— Так вот, Радович, вам, как студенту, находящемуся на особом положении птенца Воронира, — взгляд Аттинура стал очень выразительным, — в отличие от других студентов данного учебного заведения, были доступны закрытые библиотеки на нижних уровнях. И вам следовало отнестись с гораздо большим рвением к поиску учебной литературы для данной контрольной работы. В этом случае вы указали бы метод магической блокировки речи, срабатывающий при упоминании определенной тематики, имени, названий… к примеру, университетов.

И магистр посмотрел мне в глаза так, как, пожалуй, может смотреть только животное, не способное говорить.

Невольно ощутила, как прошел мороз по коже. Потому что совершенно отчетливо вдруг поняла — Аттинур всеми силами пытался отчислить не стипендиатов, а именно «птенцов Воронира». Исключительно «птенцов Воронира». Тех единственных, кто имел право на стипендию в УМе. Тех единственных, кто имел допуск к запрещенной для других студентов литературе. Тех, кого отчислить он мог фактически лишь двумя путями — заставить уйти по собственному желанию или завалить на сдаче экзаменов и зачетов.